Канада, пахнущая смолой - Фидлер Аркадий - Страница 8

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая

Он снова думает за своих прихожан, остается их пастырем, голосом их совести: о, как жестоко он отчитал прихожан на последней воскресной проповеди за предосудительное забвение ими супружеских обязанностей! Какого стыда пришлось натерпеться хотя бы Терезе Коллар, когда кюре при всех спросил ее: почему, принеся на свет последнего ребенка, которому ныне уже около года, она не обещает ничего нового?

Когда глядишь на этих вялых, забитых крестьян, трудно поверить, что это те самые канадские французы, которые триста лет назад совершили столько подвигов и великих открытий.

Просто удивляешься, как с наступлением английского владычества вымерло племя славных смельчаков, а масса французского крестьянства превратилась в толпу покорных овечек со своими духовными пастырями.

Каждое утро, незадолго до восхода солнца, вокруг нашей хаты разносится звонкий птичий свист и гомон. Это задорные, умные птицы, называемые здесь blue jays или попросту канадские сойки. Появляются на краю поляны, в течение нескольких минут галдят и переругиваются, а затем скрываются в чаще на том берегу ручья. Я люблю этих юрких пичуг. Они как-то бодро, весело, с пленительным задором начинают день.

Это не только самые близкие, но и самые милые соседи.

Coureurs des bois![4] Это были отважные удальцы — сильные, неустрашимые, привыкшие к любым трудностям, неукротимые, полные буйного задора. Пылкие и беззаботные, они всей душой любили лесные дебри, а индейских девушек брали себе в жены. Братья этих девушек помогали им добывать шкурки пушных зверьков, а когда coureurs des bois — лесные скитальцы — возвращались в поселения своих земляков на реке Св. Лаврентия, то приносили с собой целые сокровища из шкурок и волнующие рассказы о далеких озерах, сказочных реках и прекрасном безлюдном крае.

Хозяева огромных земельных владений на реке Св. Лаврентия, французские сеньоры, всей душой ненавидели лесных скитальцев и старались насильно удержать их в поселках: убыль рабочих рук в сельском хозяйстве вредила жизненным интересам сеньоров. Но тщетны были строгие декреты и преследования. Чары леса были сильнее, соблазн добыть шкурки пушных зверей неодолим.

Впрочем, не только батраки и арендаторы помещичьих земель стремились в леса. По их стопам ушел не один сын сеньора. Уходили и те, кто мечтали о великих свершениях и завоеваниях, а лесную глушь стремились наполнить новой кипучей жизнью.

Таким деятельным, отважнейшим пионером был Робер Кавелье, сеньор де ля Салль, судьба которого сложилась очень трагично. Он видел дерзостные сны и осуществил их: подарил родине страну, территория которой была в двадцать раз больше, чем сама Франция. Его любили короли, он обладал пламенным и гордым сердцем, завистники ненавидели его и в конце концов вероломно убили.

С детства Кавелье мечтал и грустил. В родном Руане грезил о далекой дикой Канаде и горящими глазами смотрел в сторону заходящего солнца. Когда на двадцать третьем году жизни детские мечты осуществились и Робер поселился на реке Св. Лаврентия вблизи Монреаля, Кавелье продолжал думать о западе и посматривал в сторону Великих озер.

Эти озера — Онтарио, Эри, Гурон — являлись в то время пределом познаний белых поселенцев о Канаде: к их берегам добирались — и то редко — наиболее смелые скупщики шкурок, а также миссионеры. А о том, что было за озерами, к западу от них, никто ничего толком не знал. Ходили только туманные слухи о безмерном богатстве земли и лесов да о какой-то огромной, загадочной реке, текущей неведомо куда и названной индейцами Миссисипи — матерью вод.

В те времена, во второй половине XVII века, еще не угасли планы открытия кратчайшего водного пути в Китай и Индию через Америку. Таинственность неведомого края и великой реки все больше привлекала беспокойную душу де ля Салля, пробуждая в нем лихорадочную тревогу. А пока в течение нескольких лет он знакомился с лесами на реке Св. Лаврентия, изучал индейские диалекты, приобретал закалку и опыт, мужал.

Де ля Салль умел не только мечтать: он зорко всматривался в жизнь и подчинял ее себе твердой рукой и несгибаемой волей. Предложил королю смелый план: он, Кавелье, на свой собственный счет возведет цепь фортов вдоль Великих озер — до самой таинственной реки Миссисипи, если король предварительно облегчит ему получение кредитов для этой цели и передаст в его управление только что построенный на озере Онтарио форт Фронтенак (ныне г. Кингстон), а также предоставит ему монополию на закупку шкурок в тамошних лесах.

Людовик XIV был способен на разумные шаги. Он передал де ля Саллю Фронтенак, и тот начал осуществлять свой грандиозный план, но тем самым навлек на себя ненависть влиятельных торговцев пушниной в Монреале, ревниво оберегавших свои права. Это была ненависть, чреватая трагическими последствиями.

Первый форт де ля Салль построил на Ниагаре. Американский форт — сооружение, сыгравшее важную роль в деле покорения материка, — представлял собой несколько бревенчатых изб-блокгаузов, в целях защиты окруженных укрепленным частоколом.

Затем де ля Салль построил на озере Эри большую шхуну — первый парусник в этих водах, — собрал несколько десятков удальцов и поплыл с ними на запад, через каждые несколько сот километров основывая новый форт. Так он добрался до юго-западного берега озера Мичиган. Там убедился, что дальше плыть нельзя и что необходимо построить новый корабль на реке Иллинойс, чтобы добраться до желанной Миссисипи. Но на Иллинойсе у него уже не хватило для этого ни инструментов, ни денег. Зато он собрал огромное количество шкурок, которые отправил с кораблем на восток, домой, чтобы там превратить их в деньги. Тут на него обрушился первый удар судьбы. Впрочем, неизвестно, чьих рук это было дело — злой судьбы или враждебных ирокезов: судно с ценным грузом не достигло цели; пропало без вести где-то на Великих озерах.

После нескольких месяцев ожидания в глухих дебрях изголодавшиеся люди начали бунтовать. Желая поскорее оказать им помощь, де ля Салль пешком отправился через леса в Квебек, удаленный на две тысячи километров. Перенеся страшные мучения, голод, снежные метели, ночевки в обледенелой одежде, враждебность индейцев, де ля Салль проявил чудеса выдержки и железной воли. Хотя и полумертвый, он достиг цели.

В Квебеке на него обрушился второй удар: он узнал, что в устье реки Св. Лаврентия разбился второй его корабль, доставивший запасы из Франции. Весь груз погиб. Де ля Салль оказался в отчаянном положении, однако не потерял присутствия духа: занял денег и поспешил на помощь своим людям.

Когда де ля Салль прибыл в свой лагерь возле слияния рек Иллинойс и Майами, его постиг третий удар: людей не оказалось; они, обезумев, бежали. Некоторые пропали в лесу, других уничтожили индейцы. Нескольких уцелевших де ля Салль поддержал и ободрил (он, который сам вытерпел больше всех!), ни на минуту не теряя несокрушимой веры в себя и в победу.

Для того, чтобы держать под ударом общих врагов — ирокезов, он заключил оборонительные союзы с различными племенами, жившими по восточным притокам Миссисипи. Потом вернулся в Монреаль и собрал новые средства. Во главе пятидесяти человек (из которых половину составили индейцы) снова отправился на запад, чтобы завершить дело, о котором мечтал много лет. По озеру Мичиган добрался до реки Майами, оттуда до реки Иллинойс, по которой доплыл до Миссисипи.

Де ля Салль победил. После двухмесячного путешествия по великой реке достиг ее устья и здесь 9 апреля 1682 года вбил в землю столб с вырезанными на нем тремя лилиями Бурбонов. В торжественном обращении к своим изнуренным спутникам он аннексировал для короля Франции, непобедимого Людовика XIV, великую реку Миссисипи вместе с ее притоками, заливами, островами, со всей землей, с людьми и зверями. Минута эта стала действительно важным историческим моментом и обогатила Францию огромнейшей колонией Луизианой.

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая