Честь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 28

— Это зона, предназначенная для центурионов, господин. На небольшой возвышенности, так что дренаж хороший. Еще есть пять свободных участков, выбирайте.

Макрон на мгновение уставился на карту.

— Я возьму ту, что ближе всего к зданию сената.

Служащий кивнул и записал местоположение на восковых табличках Макрона, затем передал их ему обратно.

— Я внесу это в реестр и вывешу доску на вашем участке, господин.

Макрон улыбнулся. Петронелла была бы рада иметь хорошо расположенный в городе дом. Он снова взглянул на служащего.

— А как насчет фермерских угодий?

— Не все так просто, господин. Камулодунум окружен богатейшими землями Триноватов, а также небольшими поместьями, принадлежащими знати из катувеллаунов, которые поселились здесь до вторжения. Они совсем не рады тому, что в этом районе выделены земельные наделы для ветеранов.

— Могу себе представить.

— Открытого сопротивления ветеранскому расширению не было. Они знают цену. Когда Каратак потерпел поражение, имущество катувеллаунов стало военным трофеем. Сначала с этим ничего не делали, поскольку на западе продолжались боевые действия, но как только колония была основана, Рим начал выделять земли для ветеранов.

— И довольно неплохие хочу заметить. Тем более что так и должно быть. А они привыкнут к новому порядку. У них нет особого выбора. — Макрон положил руки на бедра и размял плечевые суставы. — Так на какой участок земли я могу претендовать? Я хочу хорошую землю, имей в виду.

— Конечно, господин. — Служащий провел пальцем по списку участков, к большинству из которых уже были приписаны имена. Он остановился на одном из свободных участков. — Думаю, этот участок вам подойдет, господин. В восьми километрах к востоку от колонии. Он граничит с рекой. Там есть лес, и он включает в себя четыре усадьбы триновантов. Очень прибыльные, судя по записям. Их рента должна приносить неплохой доход. Землемеры уже нанесли границы, так что найти их будет легко.

Макрон, который мало что знал о сельском хозяйстве, почувствовал облегчение от перспективы оставить это дело местным на своей земле.

— Очень хорошо, я возьму этот участок.

— Да, господин. Я внесу его в реестр колонии, вместе с участком в городе. Будет ли что-нибудь еще?

— Не сейчас. Этого пока вполне хватит.

Служащий свернул пергамент и вернул его на полку. Макрон повернулся, чтобы выйти из помещения, его сердце согревалось от того, что документ, дарующий ему землю, превратился в материальные активы, которые он мог развивать, и которыми он мог наслаждаться вместе с женой. «Сегодня утром жизнь была хороша», — размышлял он, направляясь через главный зал к выходу. Теперь он был землевладельцем, счастливым женатым человеком, а его желудок был наполнен прекрасным завтраком.

Голоса из дальнего конца зала прервали его счастливые размышления. Он взглянул в их сторону и увидел Рамирия, серьезно беседующего с невысокой фигурой в заляпанном грязью плаще. Четверо вооруженных людей ждали на небольшом расстоянии. Рядом стоял варвар, лицо которого было покрыто татуировками под узорчатым плащом. При звуке топота калиг по камням Рамирий посмотрел в сторону Макрона.

— Центурион! На пару слов, если можно.

Макрон изменил направление, и когда он приблизился, человек, с которым разговаривал Рамирий, обернулся. Это был прокуратор Каций Дециан.

— У нас проблема, брат, — объявил Рамирий. — Дециану нужна наша помощь.

— О как? — Макрон повернулся к прокуратору, который выглядел усталым и озабоченным.

— Недалеко от колонии произошло нападение на одного из сборщиков налогов и его сопровождение.

— Да, я слышал. И что?

— Сам сборщик налогов и один из его людей умерли от ран. Курьер прибыл в Лондиниум с этой новостью два дня назад. Наместник послал меня разобраться с этим. Мне нужно собрать вооруженный отряд, чтобы преподать варварам урок. Ты и Рамирий — самые опытные и старшие по старшинству резерва в колонии. Найдите мне еще пятьдесят хороших людей. Потом мы выследим виновных и заставим их поплатиться жизнью за это грязное предательство.

— Ты сказал, что твои боевые дни закончились! — Петронелла ткнула в него пальцем. — Ты обещал мне!

Макрон поднял руки. — Я ничего не могу с этим поделать. Я в резерве в течение пяти лет после демобилизации, пока я достаточно здоров. Это распостраняется на всех отставных солдат, любовь моя.

— Не надо меня «любимкать»! — огрызнулась она. — Мы должны были прожить остаток наших дней в мире. Таков был уговор, когда я согласилась приехать с тобой в Британию. Вместо этого мы сражались с речными пиратами, противостояли двум преступным группировкам, а теперь ты хочешь пойти и нанести удар по каким-то варварам.

— По правде говоря, пираты и банды — это не моя вина. Я не затевал с ними драку.

— Это не исключает самого факта…

— И нападение на сборщика налогов произошло также не из-за меня.

— Ты можешь не участвовать. Прокуратор просит только пятьдесят человек. Ты не обязан быть одним из них.

— Он попросил меня напрямую. Я не мог отказать. Или что ты хочешь, чтобы я сказал? «Извините, ребята, но жена не разрешает мне присоединиться к вам»? Я после этого больше никогда не смогу смотреть никому в глаза в колонии. — Макрон с нежностью взял ее руки. — Ты понимаешь это.

Она стиснула зубы и прошипела: — Я понимаю. И тебе лучше уйти. Прежде чем я сделаю что-то, о чем ты пожалеешь.

Он отпустил ее и повернулся к небольшой куче багажа в углу комнаты. Он вытащил меч, флягу, запасную тунику и плащ, которые свернул и связал двумя короткими веревками. Его доспехи и щит находились вместе с остальными вещами в Лондиниуме, ему придется найти запасной комплект из того, что было доступно на складах колонии. Запрятав моток под мышку, он повернулся к Петронелле, но она сидела на кровати спиной к нему.

— Я вернусь, как только смогу. В целости и сохранности.

Она насмешливо фыркнула, но ничего не сказала в ответ.

— Тогда до свидания, — прорычал Макрон и вышел из комнаты.

Он не успел пройти и трех шагов, как дверь резко распахнулась, и Петронелла бросилась к нему, обхватила его за плечи и крепко прижала к себе. Он чувствовал ее горячее дыхание на своей шее, когда она настоятельно шептала:

— Вернись ко мне, Макрон. Не оставляй меня одну в этом мире. Я не вынесу жизни без тебя.

— Я вернусь. Я клянусь.

Она отстранилась, в последний раз посмотрела ему в глаза, затем вернулась в комнату и закрыла за собой дверь. Макрон улыбнулся и покачал головой.

— Пока я жив, эта женщина будет полна сюрпризов…

Небольшой отряд ветеранов, призванных Рамирием, ждал во дворе, обнесенном стеной, вместе с эскортом Дециана из четырех человек. Варвару заплатили за то, чтобы он проводил карательную колонну до поселения. До полудня оставался час или около того, поднялся пронизывающий ветер и теперь кусал то немногое, что обнажало плоть людей. Некоторые обнимали себя, другие стучали ногами или сильно дули в сцепленные руки, а затем энергично растирали их. У них был набор оружия и доспехов, оставшихся со времен службы в армии, и хотя их снаряжение видало лучшие времена, за ним хорошо ухаживали, и оно тускло поблескивало. Рядом с ними на земле лежали их походные фурки, к которым были приторочены спальные скатки, котелки, запасная одежда и пайки, упакованные во второй плащ. В углу двора к столбу была привязана вереница из шести мулов. Они были нагружены походным пайком и поношенными палатками, найденными в кладовой квартирмейстера.

Макрон снарядил себя кирасой из чешуйчатой брони, потрепанным щитом — лучшим, что оставалось на складах, — и легионерским шлемом. Офицерских шлемов не было, и Макрон вспомнил тот день, когда он вступил во Второй легион и ему вручили экипировку рядового. Ему хотелось бы иметь при себе портупею с фалерами и трость из виноградной лозы, чтобы обозначить свое звание, но и то и другое осталось в «Собаке и Олене». Оглядев остальных парнейм, он увидел, что самому молодому из них было около сорока, а у большинства были испещренные шрамами лица с поседевшими бородами или щетиной на румяных щеках. Может быть, это и были пожилые люди, но все они были ветеранами и могли дать о себе знать в любой схватке. Не то чтобы Макрон ожидал каких-то серьезных боестолкновений. Целью этой короткой экспедиции было запугать мятежных варваров и арестовать тех, кто несет ответственность за нападение на сборщика налогов и его сопровождение. Их приговорят к смерти или продадут в рабство, в зависимости от того, какое наказание сочтет нужным назначить прокуратор. Причитающийся налог был бы собран, в дополнение к штрафным санкциям, и колонна вернулась бы в Камулодунум, оставив жителей племени сожалеть о том дне, когда они решили бросить вызов власти Рима. «Скорее всего, так оно и будет», — размышлял Макрон. Но никогда нельзя было предугадать. Одни варвары сгибались при демонстрации силы, другие принимали вызов с высоко поднятой головой. Если произойдет последнее, то кровопролитие будет неизбежным.