Честь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 25

Вдоль пути было много небольших поселений, усадеб и изредка вилл, а кое-где небольшие холмики, обозначающие последние следы военных застав, которые уже не были нужны для охраны дороги и проходящих по ней путников. В конце каждого дня они останавливались в одной из придорожных гостиниц, обслуживающих путешественников. Они были маленькими и спартанскими по сравнению с «Собакой и оленем» и другими постоялыми дворами Лондиниума. Тем не менее, они предоставляли приличную, хотя и простую пищу, теплый очаг и удобную постель на ночь. В это время года было не так уж много путников, и трактирщики были благодарны за любую сделку.

В ночь перед тем, как они рассчитывали добраться до колонии, они были единственными путешественниками, и после того, как они поели и расположились перед огнем, трактирщик вышел из кухни, держа в руке кувшин с вином.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе, центурион? — Он уже представился как Камилл, демобилизованный опцион из Двадцатого легиона.

— Если это за счет заведения, то мы будем рады! — Макрон усмехнулся. Он уже разделил кувшин с Петронеллой, пока они ели, но отказываться от бесплатного напитка не собирался.

Камилл поставил табурет напротив скамейки, где сидели его гости, и поставил кувшин на плетеную тростниковую циновку между ними, прежде чем разжечь огонь.

— Я так понимаю, ты присоединишься к колонии.

Макрон почесал шею. — Посмотрю, как пойдет. Насколько я слышал, лучшее место для заработка — это все же Лондиниум. Но мы с женой все равно хотим основать ферму в Камулодунуме. Полагаю, мы будем проезжать здесь регулярно.

— Чему я буду несказанно рад. От этого выиграет и мое дело. — Камилл прищелкнул языком. — Я надеялся, что это место принесет мне больше денег, поскольку оно находится недалеко от того, что должно было быть столицей провинции. Но с тех пор, как я открыл гостиницу, торговля падает с каждым годом. Отчасти из-за того, что торговцы переезжают в Лондиниум, но также и потому, что желание торговать с местными племенами становится все меньше и меньше.

— Почему? — спросила Петронелла.

— В основном потому, что они не так уж и рады нам. Угрюмые лица отпугивают торговцев. Им нечем торговать, а некоторые настроены откровенно враждебно и отказываются пускать чужаков в свои поселения. Ицены — худшие из них, и они не скрывают своих намерений отсылать римских торговцев обратно. Вы можете себе представить, как купцы припадали на уши декурионам в Камулодунуме и требовали, чтобы они научили иценов следить за своими манерами.

Макрон потянулся к кувшину и наполнил все три чаши. — Удачи с этим. Ицены стали занозой в нашей заднице с того самого момента, как мы высадились в Британии. Самые упрямые из варваров, с которыми я когда-либо сражался.

— Хорошо, что их боевые дни закончились, — сказал Камилл, поднимая чашку, чтобы произнести тост. — За Римский мир. За то, чтобы он здесь остался.

Макрон кивнул в знак согласия, и оба они сделали по большому глотку, но Петронелла посмотрела в свою чашу и задумчиво покрутила ее.

— Что-то не так с твоим вином, моя госпожа?

Она подняла глаза и выдавила быструю улыбку, затем сделала глоток, чтобы успокоить хозяина. — Все в порядке.

Макрон усмехнулся. — Она новенькая в Британии. Не привыкшая к холоду и не сталкивавшаяся так близко с настоящими варварами. Все это окружение ее немного еще будоражит.

Петронелла хмуро посмотрела на него, прежде чем повернуться, чтобы обратиться к Камиллу, подражая манере Макрона. — Приезжай в Британию, любовь моя. Совершенно безопасно, и через несколько лет ты не сможешь отличить ее от Кампании… Что за чепуха получается.

Камилл рассмеялся. — Разве твоя мать никогда не предупреждала тебя никогда не верить ни одному слову солдата?

— В любом случае, — поспешно перебил Макрон, — мы уже здесь и собираемся извлечь из этого максимум пользы. Будь что будет.

— О да, и мы сделали такое прекрасное начало мирного урегулирования, не так ли? Никуда не уедешь, не создав неприятностей.

Камилл поднял бровь. — Какие-то проблемы?

— Небольшое недопонимание с некоторыми местными жителями в Лондиниуме, — ответил Макрон.

— Ха! — невесело рассмеялась Петронелла. — Посмотрим. Лучше бы в Камулодунуме ничего подобного не было. С меня достаточно бандитов.

— В колонии такого нет, госпожа, — успокоил ее Камилл. — Ветераны этого не потерпят. Любого, кто попытается начать какую-либо подобную чушь, вышвырнут вон и отправят в последний путь быстрым ударом гладия. Самая большая опасность там — старые солдаты в своих чашах, а ты выглядишь так, будто знаешь, как обращаться с такими.

— Еще бы… — добавил Макрон себе под нос, затем осушил свою чашу и снова потянулся к амфоре.

Они разговаривали и обменивались солдатскими байками до поздней ночи. Через некоторое время Петронелла извинилась и подтащила к огню спальный мешок, прежде чем накрыться плащом и толстым одеялом и свернуться калачиком, чтобы уснуть. Через некоторое время она начала слабо похрапывать, а Макрон наклонился ближе к трактирщику и тихо заговорил.

— Эти дела с местными племенами — мне есть о чем беспокоиться?

— Не больше, чем в любой другой пограничной провинции. Несмотря на то что…

— Что?

— Месяц назад у меня здесь был виноторговец. Он пробовал свои силы в торговле с иценами. Ты знаешь, как их соплеменники любят наше вино, поэтому он думал, что у него есть хорошие шансы добиться успеха там, где другие потерпели неудачу. Он продал несколько кувшинов в первых двух поселениях, в которые он приехал, но после этого они охладели к нему. Отказались покупать другие вещи. Он пытался урезонить их, но они рассердились и прогнали его. Он говорит, что видел, как кто-то наблюдал за ним с окраины поселения, когда он отгонял свою повозку. Он считает, что это был друид.

— А откуда он мог знать? Я не припоминаю, чтобы видел в рядах легионов торговцев вином, когда мы сражались с этими ублюдками-друидами в первые годы вторжения. Мы им тогда неплохо вставили, а наместник, насколько я понял, собирается разобраться с тем, что от них осталось. Я очень сомневаюсь, что твой торговец узнал бы друида, если бы увидел его.

— Надеюсь, ты прав, центурион.

На следующий день они отправились в путь, как только стало достаточно света, чтобы увидеть дорогу впереди, решив убедиться, что они достигнут места назначения задолго до заката. Температура снова опустилась достаточно низко, чтобы слякоть прошлых дней хрустела и трещала под железными ободами колес телеги, вздрагивая и скользя по унылому ландшафту. Мул покорно плелся вперед в упряжке, из его ноздрей вырывался пар. Макрон наклонился вперед на скамье для возницы, время от времени щелкая ивовым хлыстом по крупу мула, когда животное замедляло шаг. Рядом с ним сидела Петронелла, задумавшись. Что-то в ее выражении лица предостерегало Макрона от попыток завязать разговор. Поэтому он начал напевать себе под нос старую походную песню.

Наконец Петронелла откашлялась. — Я думаю, что мы совершили ошибку, приехав сюда.

— Колония на данный момент более безопасное место, чем Лондиниум.

— Я не это имела в виду, и ты это знаешь. Я не думаю, что нам стоило ехать в Британию. Здесь небезопасно. Мы в опасности.

— Я справлюсь с несколькими уличными головорезами и смогу защитить тебя.

— Если ты всерьез веришь в это, то ты дурак. Но ты не дурак, любовь моя. Так что перестань морочить мне голову. Я заслуживаю лучшего, чем это. Те люди в Лондиниуме не позволят тебе бросать им вызов. Даже тот факт, что ты ветеран с блестящими наградами и один из тех, кого выбрали для службы в преторианской гвардии, не спасет тебя, если банда Мальвиния или кто-то другой решит тебя прикончить. Нам следовало остаться в Риме или купить небольшую ферму где-нибудь поблизости.

— Но я вложил небольшое состояние в здешние дела, — возразил Макрон. — Что с ними станет, когда моя мать больше не сможет управлять делами? Таверна разорится без нас.