СССР: вернуться в детство 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 42

— Или не немножко, — пробормотала я. — Те, кто бросился страну рвать в первых рядах, ртом и жопой. Сейчас уже изрядно не так, но пока для будущего нет никаких гарантий. Хотя бы по этим фашистам в кожанках видно, что они по-прежнему считают, что им всё позволено и всё сойдёт с рук.

На слове «фашисты» тащмайор слегка вздрогнул.

— А эти… пирожки?

— Пафосные инфантилы, — перевёл Вова.

— Но не просто. «Мамин пирожочек» — или «бабушкин» — определение для представителей целой социальной прослойки. У них обычно весьма наивные представления о жизни. Себя они видят героически — обязательно значимыми участниками социально-экономических и политических событий. Одновременно импульсивны, с высоким уровнем агрессии — и обидчивы, даже ранимы. В силу наивности и низких аналитических способностей (и при этом высокой эмоциональности) легко поддаются манипуляциям. Их всегда недооценили, ущемили в должности и занизили зарплату — так они считают. Но в первую очередь недооценили. И вот когда среди них появляется тип, который «разглядел их потенциал» и начинает показывать им истинный путь — тут и надо смотреть. Или он просто инициативный дурак, или…

— Или завербованный провокатор, — закончил Вова.

Целый день меня не отпускала эта тема, крутилась в голове и так и сяк. Вечером я Вовке говорю:

— Если тащмайор начнёт в первую очередь всех наивных отслеживать, полная фигня получится.

Вова подумал-подумал, да и говорит:

— Мда-а-а, а ведь ты права. Народ у нас простодушный, дальше некуда. Наивных можно целыми колоннами строить и маршем по городу, демонстрацией…

— Да кого там! Тут в пору наоборот, ненаивных по городу водить, как того слона, напоказ.

— Как редкий исчезающий вид? — Вовка невесело усмехнулся.

И ведь, натурально, вообще не смешно!

— Сам понимаешь, это ж от стерильности информационного поля. Оберегают нашего брата от любых потрясений, вот и результат. Прививки нет, даже минимальной. Раньше хоть повышенная бдительность была. Песенку эту помнишь, про пуговку*?

* Песня на слова Е. Долматовского

о том, как пионеры

помогли пограничникам

поймать шпиона,

найдя на дороге пуговку

с иностранными буквами.

1939 года, между прочим.

— Ну да. Правда жизни. Шпионов и диверсантов кругом полно. Это только наши «за всё хорошисты» весь коллективный запад цветочками пытались представить.

— М-гм. Помнишь, как в двадцатые спящая агентура попёрла? И это на фоне деградации западных элит.

— Да ты что, думаешь, сейчас их меньше? Особенно среди партработников, которые красивой жизни жаждут? Только и ждут зелёного свистка! Да и среди медийных этих. Как они тогда рванули на запад при первом шухере, помнишь? Чувства самосохранения не хватило даже на то, чтоб молча пересидеть, сразу бросились грязью поливать и Россию, и всех, кто не захотел пиндосам жопы вылизывать.

Да, когда Вовка в ажитации, в выражениях он не стесняется. Однако, против фактов не попрёшь. Я вздохнула:

— Знаешь, Вовка, как я рада, что не нам с этим всем разгребаться.

— Что, мать, не потянешь?

— Не чувствую в себе таланту к работе с иудушками.

— Да-а, в дерьме копаться не каждый сможет…

21. КАДРОВЫЙ ВОПРОС

ДЕЛА СЕЛЬСКИЕ

Зато в другом у нас всё было прекрасно. Этим летом в Шаманке снова образовался свой мини-лагерь трудовой (и попутно спортивной) направленности. Наташка примчалась к нам на лето. Ирка и Танька пригласили своих подружек, да ещё к ним двоюродные братья из Омска приехали — две штуки, девяти и десяти лет. Матушка их, тётя Тоня, сперва сильно сомневалась, что кто-то с её архаровцами справится, но Вова их в оборот взял живо. Пацаны прониклись с одной стороны полувоенными Шаманскими правилами, с другой — полуказачьей вольницей, и тётя Тоня прекрасно провела отпуск, отдохнув от мамских обязанностей до состояния полнейшего релакса.

Мама благополучно сдавала сессию (закрывала уж четвёртый курс) и должна была со дня на день вернуться. Женя хозяйствовал без неё, а двухлетний Федька в комплекте с почти трёхлетними близнецами периодически доставался нам с бабушкой или Даше, прямо как переходящее знамя передовиков.

Между делом нас страшно порадовали ИВАТУшные спецы, притаранив аж три инкубатора. Встречали мы их с помпой, всем колхозом, только что оркестра не хватало. С борта головастика* упакованные в обрешётку агрегаты выгружали солдатики ИВАТУшного автобата.

*Это УАЗик с кузовом.

— Что, давайте по месту распакуем? — предложил ответственный за это дело капитан, и мы все направились в особо утеплённое отделение птичьего сарая, за которым после нескольких вариаций закрепилось самодельное название «цыплятник».

— Я так понимаю, это будут три основные модели? — спросил Вова.

— Да. Смотрите, тот средний — практически копия вашего. Ничего не стали менять. Вас же тот устраивает?

— Устраивает, — подтвердила я, — не капризничает, характеристики нужные выдаёт.

— Ну, вот. Этот такой же, на сто двадцать мест. Большой — на двести сорок.

— Получается, в два раз больше? — баба Рая заинтересованно разглядывала аппарат.

— Да. А маленький — наоборот, на сорок. Был разговор сделать вариант для совсем малых хозяйств.

Заглядывающие в двери родственники (интересно же, а места внутри не так много), сразу начали высказываться, что, мол — да, вот так, кто немножко кур держит, тридцать — очень удобно, а то на сотню пока насобираешь, а зря пустым гонять… — ну, вы поняли. Обсуждать — это у нас народ любит.

— Я так понимаю, — начала я, — нашей задачей будет сейчас самый большой и маленький обкатать? Выявить, так скажем, «детские болезни» новой техники?

— Да их все протестировать надо, — похоже, капитан чувствовал себя немного неловко с техникой, целью которой было непосредственное взаимодействие с таким нестандартным компонентом, как живые птичьи эмбрионы. — Мы их, конечно, тестово обкатали, температуру, влажность — всё замеряли. Но как оно с яйцами будет…

— Проверим, — успокаивающе уверил его Вова. — Будем держать вас в курсе. Ольга вон всё записывает. Сегодня посмотрим, сколько у нас на инкубацию подходящих яиц. Маленький, как минимум, завтра-послезавтра уже запустим. И какой-то из больших на неделе. А, может, даже и два.

— Я через недельку тогда заеду, посмотрю, как идут дела, а то нас тоже сверху долбят…

Ах, у них же своя разнарядка, по взаимодействию с населением.

— А вы отчитайтесь, что первые опытные образцы переданы на натурные испытания, — предложила я. — А пока можно заготовки для корпусов делать, например.

— А вы как думаете, делаем, — бодро усмехнулся капитан, — полсклада уже загромоздили.

— Ничего, вот мы их проверим, быстро ваш склад опустеет, — высказал железобетонную уверенность Вова. — На заготконторах и строительных рынках объявления повесить — народ сам к вам поедет.

— А если плохо будут разбирать, мы знаем один надёжный способ, — прибавила я. — Заметку в газете напечатать. У нас вон переизбыток коз был — так теперь очередь стоит!

Эта информация, кажется, прибавила капитану оптимизма, и тут бабушка выступила со своим коронным:

— А пойдёмте чай пить? Я прирожков с картошкой напекла.

Солдатики (все солдатики всегда голодные) с надеждой посмотрели на капитана. Тот махнул рукой:

— А, пойдёмте.

— Ш о фера-то своего зовите, — заторопилась бабушка. — Я сейчас чайник разогрею…

Инкубаторы показали себя неплохо — всё ж таки авиационные оружейники — это вам не хухры-мухры. Несколько крошечных настроек-доводок, и всё стало работать на твёрдую пятёрку.

— Ну что, ты рада? — довольно спросил меня Вовка.

— Да ты что! Не то слово!

— Планируешь расширение, я так понимаю?

— Ха! С учётом того, что площадей у нас в ближайшем будущем станет просто дохрениллион…