СССР: вернуться в детство 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 4

*Это значит «конечно».

А то ругают тут меня за просторечия…

— Тише, товарищи!!! — постучала ручкой по столу секретарша.

Дядя Саша в ответ поднял руку:

— У нас есть предложение.

— По обсуждаемому вопросу? — уточнил председатель.

— Да.

— Прошу.

— Предложение озвучит председательница юннатской опытной станции, Ольга, — дядя Саша сел и легонько подтолкнул меня в спину. — Давай.

Ну, раз уж вы сами меня пригласили… Я встала.

— Добрый день, товарищи, — а народу-то реально совсем немного, пятнадцать человек всего, включая нас! Это сильно лучше, чем шестьдесят, и гораздо, гораздо лучше, чем сто сорок! — Касательно дороги предлагаю не расходовать коллективные средства бездумно, а подойти с умом и технологично.

— О! Это что за пуговица? — насмешливо спросил кто-то.

— И, тем не менее, сейчас вы услышите рацпредложение, — не хватало ещё в прения о возрасте вступать. — Во-первых, не знаю как остальным, а судя по нашей улице, садоводству требуется проход грейдера. Дальше оформляем дорогу трёхслойным пирогом, — насколько я помню, в быту о геотекстиле слыхом не слыхивали, поэтому данный пункт пропустим, — первым слоем укладываем битый кирпич, желательно крупнофракционный.

— Зачем? — спросил кто-то.

— Битый кирпич имеет меньшую склонность уходить в землю, это общеизвестный факт. Кирпич лучше держит форму дороги и распределяет нагрузку по грунту. Поверх этого опорного покрытия идёт мелкая фракция кирпичного боя либо щебень. Щебень с кирпичом пойдут врасклин и создадут подобие дорожного полотна. И финальным слоем — ПГС, чтобы выравнять весь это пирог. ПГС, возможно, будет немного дороже гравия, но в целом предложенное устройство дороги будет дешевле чисто гравийной за счёт дешевизны кирпичного боя. Более того, в долговременной перспективе вся конструкция встанет сильно дешевле, поскольку потребует гораздо меньшего ремонта.

Вот опять люди смотрят на меня, как на говорящую лошадь. Надеюсь, они хоть что-то услышали. Я вздохнула и хотела предложить задавать вопросы, но тут из второго ряда поднялся мужик и сказал:

— Девчонка дело говорит! Галька за год-два вся в землю уйдёт — снова деньги собирать будем?

Собрание загалдело. Мнения не то что бы разделились, просто всем хотелось высказать своё суперважное слово. Пытаться переорать даже десять человек — дело гиблое, и я села на своё место. Интересно, надолго их запала хватит?

В конце концов председатель призвал всех к тишине и предложил ориентироваться пока на предварительные расчёты: выходило по рублю за каждый метр внутренней границы. А через две недели собраться ещё раз и сориентироваться по уточнённым расчётам. Если понадобится — дособрать.

Тут часть землепользователей (без таких почему-то нигде и никогда не обходится) начала возмущаться, что и так уже дорого — куда ещё собирать? Кто-то начал, наоборот, аргументы приводить в пользу качества и долговечности, а качественное всегда дороже. Я сидела и думала, что если человек назначил себя на роль страдальца, ничего ты ему уже не докажешь, а потом вынула членскую книжку, кошелёк и подошла к бухгалтерше:

— Я так понимаю, кроме отчётов и дороги других вопросов на повестке дня нет?

— А в чём дело?

— Возьмите у меня деньги, да я пойду. У меня ещё работы море.

— Ты сразу хочешь сдать?

Я смотрела на неё и думала: ты тупая или прикидываешься? В конце концов я решила сэкономить себе нервы и просто ответила:

— Длина нашей границы вдоль улицы сто сорок метров. Пятьдесят шесть соток, если вам так удобнее. Пятьдесят — юннатская база и шесть соток личного подворья.

Я, как чувствовала, сдавала молока в эти дни побольше. Денег в кошельке лежало сто сорок три рубля. Зато хватило на взнос и не пришлось позориться, бегать занимать. Даже три рубля на расплод осталось.

Я получила квитанцию и пошла домой. Деньги — штука наживная. Сдам завтра молоко — и снова у меня тридцатка будет. Прорвёмся!

ШАМАНКА СТРОИТСЯ

Шабашники в этом году явились большой бригадой в восемь человек, как и в прошлом. Мужики начали работать ещё двадцать девятого мая, обещали мне, что за неделю коробка сруба будет выложена, и они начнут ставить крышу. Причём, троих сразу отрядили на обустройство большой площадки для отдыха. Я ходила посмотреть, как они там размечают, и один товарищ меня незамедлительно спросил:

— Это зачем же вам такая здоровенная площадка?

— Как «зачем»? Юннатские собрания будем устраивать по хорошей погоде. Пионерские костры.

Концепция пионерских костров нашла душевный отклик у трудящихся, и больше мне дурацких вопросов не задавали.

Работали, реально, бодро. В воскресенье, вернувшись с собрания, я прикинула, что такими темпами к вечеру, пожалуй, до высоты верхнего обреза окон дойдут. Бабушка щедро кормила работников супами и пирогами — иначе не по-людски ведь, как это, люди кусочничать, что ли, будут? И вообще, отношения у нас выстроились нормальные, с прошлого лета ещё. Мужики дурака не валяли, бесконечных перекуров не устраивали, приезжали рано и пахали, фактически, до сумерек. Но нынче что-то они прям сильно темп взяли. Я сперва удивлялась, а потом узнала: Дядя Саша с дядей Валентином уговорились с ними, что сейчас бригада мне дом под крышу заводит, и половина остаётся здесь, на отделке, а половина уходит к ним, тоже поставить сруб и крышу. По итогу в обед понедельника мы уже увидели первые стропила, а на следующее утро мужики начали зашивать первый фронтон.

Подошёл Женя — вчера он проводил маму в Улан-Удэ* и сегодня с утра примчал на дачу, помогать — удивился:

— А что, крышу ещё не закрыли, а фронтон уже закрывают?

*Кстати, мама перед отъездом

успела сходить на почту

и «отоварить» очередной квиток

от журнала «Костёр»,

так что проблема

лютого безденежья отступила.

Триста рублёв в кармане!

Бригадир с классическим бригадирским отчеством Петрович объяснил нам, что кто-то им в прошлом году подсказал, и так реально получается быстрее и удобнее.

Да и хрен с ним, — подумала я. Лишь бы сделали хорошо, а уж в каком порядке, для меня это малоколеблющий фактор.

5 июня 1985, среда

Пятого июня вся наша строительная бригада дружно, как муравьишки, бросилась закрывать шифером крышу. Да, других вариантов особо не было, хотя шифер я сама не очень люблю. Всякие ондулины и прочая красота появятся лет через двадцать (в лучшем случае). Но пока, как говорится, что имеем…

Мы все немного нервничали, потому что прогноз погоды пугал нас возможными дождями. Надо сказать, что в Иркутске насчёт прогнозов погоды вообще долгое время было очень сложно. По сути, до появления нормальных спутников, отслеживающих в том числе все эти изменения. А пока… Я как-то раз слышала исповедь синоптика. При упоминании Иркутска он практически начинал волосы во всех местах рвать — так измотала мужика служба в нашем районе. По его словам у нас тут какое-то уникальное место в плане сочетания рельефа, ветров и ещё Бог знает чего. Ни одни расчёты не могут быть стопроцентно достоверны. Вот и получается, что гадали наши погодники на кофейной гуще и в половине случаев лажали. Но про надвигающуюся область низкого давления мы слушали уже четыре дня, и похоже, что она-таки надвигается. Во всяком случае, утро четверга встретило нас серенькими тучками, стягивающимися по краям горизонта. Мужики поглядывали на небо и стучали молотками, как дятлы.

Стало снова прохладно, как в начале мая. Малышня копалась в песочнице в толстых свитерках и тёплых брючках. На лавочке сидела приглядывающая за ними бабушка, а рядом — Роб, изображающий внимание и спокойствие. Тоже пас, и весьма успешно.

К вечеру я начала успокаиваться. Похоже было, что до дождя успеют.

Толку от моих метаний и переживаний, ясное дело, было мало. Да и вообще, пора было выдвигаться.

ЕДЕМ ВСТРЕЧАТЬ!