Восхождение Примарха 3 (СИ) - Борзых М. - Страница 3

— О, — сказал на это дядя Слава, — теперь точно ясно, куда.

Он одним резким движением рванул на себя боковину гроба. Дерево внешней отделки расщепилось, являя глазам широченную ленту взрывчатки, опоясывающую внутренний металлический ящик.

— Осторожней! — вскрикнул Леонид. — Это же для Ростика!

— Ого, — уважительно произнёс дядя Слава. — Композитное бабахалово, уважают, гады.

— Хорошая взрывчатка? — поинтересовался я, как и дядя, не заметив ремарки Леонида.

— Первый класс, — поглаживая смертоносное вещество, словно родную дочь, доложил дядя Слава. — И столько, что можно в Поднебесную улететь, не выходя из крематория. Один минус взрывать надо смертником.

— В смысле? — уточнил я.

— Из-за собственного излучения она блокирует сигналы дальше тридцати метров. И я пока не слышал, чтобы это как-то исправили.

— Надо найти детонатор и извлечь его как-нибудь, — сказал на это дед. — Я на самолётах привык летать, а не на бомбах.

— Нет, ну, про Поднебесную — это я, конечно, загнул, — проговорил дядя Слава, оглядывая ленту на предмет детонатора. — Но килограмм сто пятьдесят в тротиловом эквиваленте тут точно есть.

А у меня в это время родился план.

— А давайте не будем разминировать, — сказал я.

И как раз в этот момент примчались безопасники. Увидев композитную взрывчатку, опоясывающую гроб, они широко раскрыли глаза. Ещё бы, едва не проморгали покушение на хозяев.

— Что значит, не будем? — удивился дед. — Оно же тогда рванёт! — затем посмотрел на безопасников и добавил: — Подождите пока в комнате охраны. Я вызову.

Те ретировались.

— Конечно, рванёт, — ответил я. — И это будет нам на руку.

— Никита, ты что? Ты хочешь, чтобы мне весь небоскрёб разворотило? Ты с головой дружишь вообще? Я его собственными потом и кровью взрастил. Я в него душу вложил. А ты говоришь — взорвать.

— Но, если этого не сделать, под угрозой останется весь род. А это куда более ценный ресурс, нежели простое здание, не так ли?

— Никита дело говорит, — вмешался в разговор дядя Слава, до этого переводивший взгляд с одного на другого и обратно. — Это может быть сильным тактическим ходом. Если они решат, что все мы погибли, то переключатся на следующие пункты своего злодейского плана.

— Знать бы ещё на какие, — сказал я. — Но что-то мне подсказывает, не мы — их главная цель. Мы — так, одно из препятствий, которые надо устранить.

Дед смотрел на нас таким взглядом, словно мы его предали. А вот Леонид с Филиппом выглядели полным балластом. Более того, они вообще не понимали, что происходит.

— То есть вы хотите, чтобы всех нас взорвали и об этом раструбили по всем СМИ, так, что ли? — поинтересовался дед.

— Фактически так, — согласился я. — Полагаю, огласка из-за резонанса будет тотальной. Разумовский решит, что его план сработал, и немного расслабится. Тут-то мы его и прижучим.

— Вы понимаете, что это война? — спросил дед настолько беспечным тоном, словно хотел узнать, сколько сейчас времени. — И не просто война, а с менталистами. Вы же видели, что они с Сашей сделали? А он очень крепкий в плане воздействий.

— Не мы эту войну развязали, — сказал на это дядя Слава. — А взрывчатка в нашем крематории. Так что я за большой шурум-бурум.

— Нужно собрать доказательства и пробиться к императору, — проговорил я.

— Ага, — полным сарказма тоном сказал дед. — Явиться ему призраком и сказать: это Разумовский меня взорвал, у-у-у.

Я невольно улыбнулся, представив эту сцену. Особенно министра транспорта, укутанного в простыню.

— Но ты прав, — продолжил Игорь Всеволодович. — Мы должны собрать все доказательства, какие сможем, и обратиться к императору с просьбой разрешить сатисфакцию. И чует моё сердце, что инцидент с ветряками и тайфун — это всё одного дерева яблочки. И зовут это дерево — Виталий Кириллович.

— Отличный план, — сказал дядя Слава. — Мне нужно наше ЧВК предупредить, чтобы были готовы к любому развитию событий.

— Ты погоди, — сказал дед. — Нам надо ещё решить, как мы завтра действовать-то будем. А то взорваться-то всё взорвётся, а мы?

Я прикинул, где мы сможем отсидеться первое время. Понятно, что в башню младшей ветви возвращаться нельзя. Беллу тоже подставлять не хотелось. А вот готовить контрудар под крылом сильного рода — вполне приемлемо. И, кажется, у меня есть на примете такой род.

— А мы поедем отсюда прямиком к Громовым, — сказал я. — Наверняка, у тебя подземная ветка в ту сторону есть.

Насчёт последнего я не знал наверняка, но надеялся, что не ошибаюсь.

— Есть, — прищурившись ответил дед. — Не к ним, конечно, но проходит совсем недалеко. Надо будет подготовить машину, чтобы забрала нас из точки. Вот только я не уверен, что Громовы захотят нас укрыть.

— Не переживай, — проговорил я. — Я Катерину от смерти спас, так что я договорюсь. И машина тоже пусть будет их. Только скажи координаты точки.

— Ладно, я к бойцам, — сказал дядя Слава. — Потом скажете, что решили, а пока я не помощник.

— Хорошо, — дед, кажется, решился на сомнительную, по его мнению, операцию. — Стрибог нам в помощь.

После отъезда дяди Славы мы ещё обсудили, как сможем воздействовать на Разумовского. Ничего, кроме захвата его дочерей, нам в голову пока не приходило. Однако на подкорке этот вопрос остался.

Следующие приготовления заняли практически весь день.

Сначала я поехал к Громовым и едва пришедшему в себя Арсению рассказал и показал, что хотят с нами сделал. Так же упомянул, кто к этому причастен. Услышав про Разумовского, Громов сказал:

— Не хотел бы я ссориться с собственной безопасностью, а уж тем более с менталистами. Но, если речь идёт лишь о том, чтобы укрыть вас на время, то почему бы и нет? Всё-таки я у тебя в долгу.

— Спасибо, Арсений, — сказал я. — Понимаю твои опасения, но правда за нами. Тебе потом император ещё спасибо скажет. А, может, и медаль какую пожалует.

Громов грустно усмехнулся.

— Если доживу.

Затем я поехал к Белле на Патриаршие.

Она выслушала меня в гробовом молчании. Мне показалось, что она даже шампанское за это время ни разу не отпила. Когда я закончил, она встала.

— Ты очень смелый, — проговорила она. — Я счастлива, что у меня такой внук. Пусть у тебя всё получится!

В это же время дед с моим отцом поехали к Илье Святославовичу Вяземскому. Тот снял слепок воздействия на моего отца, а у каждого менталиста оно уникальное, как отпечатки пальцев, так что одним доказательством стало больше. А затем принялся избавлять Александра Игоревича от ментальной привязки к Матильде фон Боде.

— Будет непросто, — сказал он. — Потребуется время.

— У нас есть только сегодня, — ответил на это дед.

Вяземский вопросительно на него посмотрел.

— Завтра, — продолжил Игорь Всеволодович, — друг мой, ничему не удивляйтесь. А где-нибудь ближе к обеду я попрошу вас приехать в усадьбу к Громовым.

Илья Святославович поднял правую бровь.

— Дело государственной важности, — закончил дед.

И Вяземский кивнул. Он не любил много разговаривать.

Дядя Слава встретился с руководством нашего ЧВК. Им надлежало быть готовым к нескольким вариантам развития событий.

— В случае начала боевых действий против рода, — вещал дядя Слава, — вы получите сообщение с текстом «игры разума». Если нужно будет прикрыть Игоря Державина, пока он будет устранять неугодных, сообщение будет «прикрытие». Если нужны будут новые вводные, то «варианты». Ясно?

— Так точно, — ответили ему.

И, наконец, Николай отправился к нашей старшей сестре Елене, чтобы предупредить её. В последнее время она редко бывала в родном доме, но лишь по причине того, что её годовалый ребёнок постоянно болел. Все врачи разводили руками. Но я, услышав об этом, решил, что после того, как данное противостояние закончится, обязательно осмотрю малыша. Думалось мне, что не всё так просто с его болезнью.