Кастелян (СИ) - "Calmius" - Страница 67

Земля. Острое совиное зрение подтвердило то, о чём я и так догадывался: предыдущая неделя засухой не баловала, и сейчас почва отказывалась впитывать в себя воду. Под травой была одна большая холодная лужа. Только на крайний случай.

Мне нужно в замок. Приземлиться кубарем на стол или шкаф. Отогреться, обсохнуть… Крылья сами собой заложили вираж, начиная снижение в сторону тепла и уюта.

Ага, как же. Много вы видели желающих подержать окна нараспашку во время холодной осенней грозы? Предвосхищая ехидные возражения: в Хогвартсе не курят. Не знаю, почему. И в Косом переулке курящих магов не видел.

Я облетал замок по кругу. Совиное зрение позволяло подробно видеть все окна, но ни одной открытой форточки не было. Хорошо, где здесь совятня? Никогда не интересовался… Стоп, вот открытое окно, на четвёртом этаже. Какое счастье, что рамы в Хогвартсе — распашные, а не эти британские гильотины…

Я влетел в раскрытое окно мимо стоящего у подоконника человека, заполошно забил крыльями и неуклюже плюхнулся на какую-то этажерку среди наваленных свитков. Тепло-о…

Я огляделся. О, да здесь имеется персональный камин, весело потрескивающий живым огнём. Вот почему так тепло. Человеком оказалась МакГонагалл. Видимо, это её кабинет.

МакГонагалл вглядывалась куда-то в небо. Меня она не заметила — сипухи летают бесшумно.

— Expecto Patronum. Помфри, срочно приготовь экстренный комплект. Возможно, придётся вытаскивать Поттера, упавшего с большой высоты. Доставить послание.

Странная светящаяся кошка, появившаяся после произнесённого заклинания, выслушала тираду и прыгнула куда-то в стену. Интересно, я ведь уже видел этих существ, тогда, в летающем кортеже в небе Хогвартса. Как давно это было… И Перси что-то говорил про патронусов. Стало быть, их можно ещё и как почтальонов использовать.

— Если этот гадёныш всё-таки разобьётся… — напряжённо пробормотала МакГонагалл.

Гм… возможно, это просто от досады и волнения за одного из учеников.

— Говорили ведь: обнови эту рухлядь. Сколько раз… Как об стенку горохом.

Ну, буду рад послужить тараном в этом благом деле. Надеюсь, теперь Попечительский совет поставят на уши…

Начавшее отогреваться тело нахохлилось и… энергично отряхнулось. Зашумели потревоженные бумаги. Как же здесь хорошо!

МакГонагалл вздрогнула, обернулась на звук, досадливо поджала губы и, еще раз посмотрев на небо, захлопнула окно. Достала печенье из вазы на столе, подошла ко мне и требовательно протянула руку.

— Давай.

Я обалдело уставился на неё. Она посмотрела на мои ноги.

— Где письмо? Куда ты его дела?

Она поворошила свитки, схватила меня за лапу и осмотрела её. Я взмахнул крыльями и возмущенно вырвался.

— Кольца нет… Ты что, вообще дикая?

А, это она меня за почтовую сову приняла. Логично. Все почтовые совы имели специальное кольцо. Не для красоты. Оно содержит комплекс заклинаний, которые птицы используют для доставки: поиск адресата, сохранение и облегчение посылки, возможность использования воздушного «короткого пути», приём оплаты и прочее. Не может изначально немагическое существо использовать магию само по себе. Будь иначе, мы открыли бы ящик Пандоры по наделению маглов магическим даром…

— Так, пошла прочь отсюда.

Я выразительно посмотрел на закрытое окно. Обернулся на запертую дверь. Еще раз на окно. И опустил взгляд на неё. Как по мне, должно было дойти даже до не слишком сообразительного ребёнка. К сожалению, наш декан системно невнимательна к деталям.

— Живо вон, я сказала! — раздражённая МакГонагалл бросила в меня совиным печеньем.

Я машинально поймал его, выбросил и на всякий случай перелетел повыше, на шкаф.

Окно открой, дура!

Видимо, выброшенная печенька вывела деканшу из себя окончательно. В меня полетела стопка бумаг со стола, скомканная шаль с деканского плеча и шляпа с её головы. Снаряды были так себе, так что я просто отошел поглубже к стене и стал недосягаем.

Ненадолго. Поймав себя на том, что собирается запустить в меня чернильницей, разъярённая МакГонагалл поставила её на стол и превратилась в кошку. Да чтоб тебя!

Анимагическая кошка оказалась неожиданно прыгучей. Использовав этажерку в качестве аэродрома подскока, она легко оказалась на шкафу. Вот только меня там уже не было, я приземлялся на другом шкафу в противоположном конце кабинета… на письменном столе… на стойке со шляпами… на каминной полке… среди книг и свитков…

Какое-то время мы играли в эти дурацкие шашки. Жаль, в Хогвартсе не применяют люстры, это была бы беспроигрышная позиция. Только факелы да бра. Возможно, как раз затем, чтобы совы не сидели и не гадили.

Да что ж ты такая тупая? Просто. Открой. Окно. Или дверь. И я сойду.

Окончательно вышедшая из себя, запыхавшаяся МакКошка вернулась в человеческий вид и достала палочку. И я понял, что меня сейчас убьют.

Мама… я хочу наружу. И в человеческое тело. И домой.

Я что есть силы летел на закрытое окно. Неважно, что будет. МакГонагалл от души вложилась в «Ступефай», запустив его мне в… спину. В последний момент я рванулся вверх. Мощный удар прогудевшего подо мной конструкта выбил свинцовый переплёт, красиво разметав мелкие ромбики стекольного набора, и я немедленно устремился наружу. Мир расцвёл магической радугой. Я вновь был человеком, полуоглушённым и падающим с четвертого этажа. Переход!

Я свалился на пол портального зала Саргаса. Скорость обнулилась, вот только переход почему-то выбросил меня в горизонтальном положении, в полуметре над полированными плитами. Сверху падали совиные перья. Тело отходило от вскользь задевшего меня «Ступефая». С одежды ручьём текла вода. Терпимо. Я жив.

Я со стоном поднялся. Так, расслабляться и отдыхать не время, там под дождём меня лихорадочно разыскивает Хуч. И где-то на лётном поле у меня как раз точка перехода имеется. М-м… переход!

Переход опять прошел нештатно и на этот раз менее удачно. Меня снова выбросило горизонтально, лицом к земле и в двух метрах над холодной лужей. Два метра — это немного, но только если вы приземляетесь на ноги. Сгруппироваться я успел лишь частично. Левое запястье скрутило от боли, спрятавшиеся под водой камни ожгли многочисленными ссадинами. Да что ж мне так не везёт!

Рядом, едва ли не на голову свалилось древко злосчастной метлы. Что ж, пусть лучше ссадины, чем падение из туч на камни. Я попытался подняться из холодной грязи. Выстрел боли в руке заставил взвыть.

— Мистер Поттер! — ко мне спешила Хуч. — Что же вы творите!

Профессионально меня осмотрев и прощупав, вынесла вердикт: растяжение запястья — после чего разразилась абсурдными обвинениями.

— Что за тупая выходка! Кто вам разрешал подниматься без команды? Как вы посмели забраться так высоко? Не можете управлять — не беритесь! Ещё и дорогую метлу сломали, — она потрясла поднятой палкой. — Вы хоть понимаете…

Передо мной как живая встала картина подъёма на сумасшедшем лифте; и выворачивающая боль в центре грозы; и бешеная кошка, бьющая боевым заклятием в спину. Где-то внутри лопнула пружина, сдерживающая допустимую дневную нагрузку. Дохнуло Пустотой — очень большим количеством космоса. С тихим визгом холодная лужа под ногами заледенела и покрылась туманом на десяток метров вокруг. Забарабанил и запрыгал горох мелкого града.

Хуч осеклась. А взглянув мне в глаза, отшатнулась. Я этого не замечал.

— Поправьте меня, профессор, если я ошибаюсь, — мёртвым голосом произнёс я. — Исправная бытовая метла не может проворачиваться. Что бы ни делал наездник — вообще никогда. Исправная бытовая метла не может маневрировать с висящим на ней пассажиром. Вообще никогда — только медленно снижаться. И метла «Чистомёт» никогда, вообще никогда не поднимается выше ста пятидесяти ярдов. Даже неисправная. Это её конструкционный потолок. А на занятиях с детьми дополнительно должно выставляться ограничение в десять-двадцать ярдов, в зависимости от опытности группы. В чём я не прав?

Хуч снизила тональность, но ответила твёрдо: