Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 57

У трупа ещё возился трассолог. Следователь, молодой парень с серьёзным лицом школьного отличника, разложил на капоте милицейского «москвича» папку, что-то корябал на листочке. Рядом, прижавшись задом к борту машины, курил толстый дядечка, из-под куртки у него торчали полы бледно-синего халата.

— Саша Курицын, следак из районной прокуратуры, — пояснил Эдик Злобину. — Это с ним Гром за постановление на арест для шахидки бодался.

— Приятное совпадение, — обронил Злобин.

Он первым подошёл к «москвичу».

— Здравствуйте. Злобин. Генеральная прокуратура.

Курицын повернул голову. Смерил Злобина взглядом. Захлопнул папку.

— Дело у меня забирают?

— А хотелось бы?

— Если честно, не очень.

— Карьерное дело?

— Как посмотреть. Можно и шею сломать.

Ответ Злобину понравился. Парень вёл себя с достоинством, не гнулся перед неожиданно появившимся крупным чином.

— Продолжайте работать, Александр. Как по отчеству?

— Леонидович.

Злобин поднёс к лицу Курицына раскрытое удостоверение, чтобы тот мог прочитать имя и отчество владельца.

— Это точно Исмаил? — спросил Злобин.

Курицын поправил очки.

— Минутку, Андрей Ильич. Эдик, иди в народ. Основное внимание машинам, что подъезжали к дому. — Он повернулся к Злобину. — Исмаила у нас каждая собака знает. Ему тут, разве что, Останкинская башня не принадлежит. Только наша собачка след не взяла. Кинолог говорит, дорожка обработана «химией».

— Это уже не шуточки. А что говорит медицина?

— Медицина говорит, трупом его сделали менее часа назад, — отозвался куривший дядечка. — Семь пулевых ранений в грудь. В упор. Из девятимиллиметрового оружия. Остальное — после вскрытия.

Злобин посмотрел в сторону высвеченного фарами пятачка, где по рифлёному борту «ракушки» ползала вытянутая сутулая человеческая тень.

— Александр Леонидович, я понимаю, только-только начали работать. Но хоть какие-то зацепки, хоть что-нибудь, способное дать след, есть? — спросил он.

— В порядке надзора интересуетесь? — тонко подковырнул Курицын.

Злобин сдержался. Давить авторитетом посчитал ниже своего достоинства. Формально он не имел права вмешиваться в работу следователя. Но на неформальном уровне мог легко перечеркнуть карьеру Курицына.

Почувствовав напряжение, повисшее в воздухе, судмедэксперт, пыхнув сигаретой, отошёл в сторонку. Курицын проводил его взглядом.

— Предварительно картина такая, — начал он. — Потерпевшего привели к гаражу. Двое. Поставили на колени. Руки были скованы специальными наручниками. Для больших пальцев, знаете такие? Они и сейчас на нем. Со стороны шоссе подошёл ещё один человек. Сделал семь выстрелов из пистолета с глушителем.

— Это возможно без шума приволочь и поставить на колени авторитета?

— У них это получилось. Возможно, накачали наркотиками. Позже узнаем точно.

— А где обретался Исмаил?

— Жил в загородном доме под Зеленоградом. Квартира на Проспекте Мира. Штаб у него в кафе «Лилиана». Часто сидел в стрип-клубе «Кэтс». Там у него персональный кабинет. Но вытащить его из этих лёжек незаметно и без проблем практически невозможно. Тем более, в наручниках. Я специально поинтересовался, в «Лилиане» и «Кэтс» все тихо. Значит, брали где-то в другом месте. Одежда на нем в порядке, в смысле, следов борьбы и насилия нет.

— Ясно дело, что дело плохо, — пробормотал Злобин. — Скажите, Александр, а из-за чего у вас вышла ссора с Громовым? Вот тут уж я интересуюсь совершенно в рамках должностных полномочий. Есть данные, что вы отказывались возбуждать дело по факту обнаружения взрывчатых веществ.

— А-а-а! Пошли круги по воде. — Курицын тяжело вздохнул. — Не отказывался я, а просто время тянул. Как выяснилось, был прав.

— Поясните.

— Ну, вы же, Андрей Ильич, в курсе, как у нас по горячим следам расследуют террор. Схватят с толовой шашкой в багажнике и за три часа отмудохают так, что установить личность задержанного можно будет только генетической экспертизой по крови ближайших родственников. И представьте себе моё положение! Возбуждаю дело, приезжаю допрашивать задержанного, а от него уже остался полутруп с отбитыми мозгами. И эти сто кило человечины мне менты радостно спихивают на руки. Первым делом придётся закрыть глаза на недозволенные методы ведения следствия. А правильнее говоря, на пытки. Во-вторых, придётся удовольствоваться полуграмотной галиматьёй, что они успеют накарябать в протоколы. А дело, между прочим, будет на контроле в «верхах». В итоге — я крайний и, простите, в дерьме.

— И ты решил протянуть время, чтобы остаться чистым?

— Это ваша формулировка. — Курицын вскинул подбородок и твёрдым взглядом оперся в лицо Злобину. — Считаю ниже своего профессионального достоинства принимать дело в таких обстоятельствах. Думаете, суд примет к рассмотрению доказательства, когда к делу будет подшит протокол медицинского освидетельствования забитого до полусмерти задержанного?

«Наш примет», — чуть не сорвалось у Злобина. Вовремя сдержался. Нутром понял, ляпнет и навсегда сломает парня.

— Ну и главное, я был уверен, что двор райотдела уже забит «мерсами» с мигалками. Когда дело пахнет орденами, то районного уровня следака на выстрел к нему не подпустят. — Курицын достал из кармана сигареты. — И последнее. Можете верить мне на слово, можете спросить у Громова, но постановление я начал печатать. В этот момент позвонил Эдуард Харитонов и дал отбой. Как оказалось, это были учения.

— Вы в них верите?

— Нет. Для этого мне надо увидеть приказ председателя ФСБ. — Курицын, усмехнувшись, сунул в рот сигарету. — Который мне, само собой, в силу малой должности никто не покажет. Ну а если допустить, что у меня есть возможность послать соответствующий запрос… Что будет? Ничего. Есть вероятность, что для приказа в секретариате зарезервирован номер. Напечатают приказ задним числом, вставят номер из книги регистрации — и ку-ку. Учения согласно приказу. Не подкопаешься.

Он прикурил. Руки заметно подрагивали.

— В порядке консультации, Андрей Ильич. В вашей практике были случаи, когда преступник имитировал сюжет книги? — спросил он.

— Если честно, нет. И не слышал даже о таком. В Америке, говорят, через раз бывает. А у нас — нет. Не дожили пока. А почему ты спросил?

Курицын открыл папку, достал прозрачный пакетик. В нем лежал плотный листок бумаги, размером с почтовую открытку.

Перевернул текстом вверх.

— Нашли на теле. Тайна следствия, как вы понимаете, Андрей Ильич. Под мою ответственность, — сказал Курицын.

«Далеко пойдёт мальчик», — машинально отметил Злобин.

На листе густым черным шрифтом было напечатано:

«Государство бессильно перед слугами Антихриста. Отныне мы, дети Иисуса Христа, Великая Тайная Инквизиция Российская, будем судить, карать и миловать.

Приговоры уже вынесены, но время покаяться ещё есть.

Зверь проник в наш дом. Но в наших руках — Огненный меч Веры».

Вместо печати была пририсована оскаленная морда пса.

Сергей, подсмотревший через плечо Злобина, тихо шепнул:

— Как в книжке Коркина.

Злобин оглянулся.

— Точно?

— Почти слово в слово.

Курицын, наблюдавший за их перешёптыванием, вставил:

— Книга называется «Русский инквизитор». Пару лет назад читал. Где-то дома валяется. Тогда подумал, бред сивой кобылы с дипломом. И вот вам, здрасте!

Злобин пощёлкал конвертиком по напряжённым пальцам.

— Сделаем так, Александр Леонидович… В протоколе укажешь, что вещдок изъял старший следователь Генпрокуратуры Злобин Андрей Ильич. Да, ответь прямо сейчас: хочешь, чтобы из-под тебя забрали дело?

— Нет, — твёрдо ответил Курицын. — Если учитывается моё мнение, чему я крайне удивлён, то — нет.

— Будет трудно, парень, учти. Одна ошибка, малейшая процессуальная неточность — и тебя схарчат. И по личной жизни могут пройтись катком.

— Знаете, Андрей Ильич, в чем были не правы римляне? Они говорили, что пусть рухнет мир, но свершится правосудие. А надо говорить, пусть рухнет мой мир, но свершится правосудие. Я ответил на ваш вопрос?