Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 54

— Хорошо, что одна, — пробормотал Громов.

— Тут такое дело… — Алик почесал расплющенный боксёрский нос. — Я одного кекса зацепил. Ну, левый он такой… Чисто не при делах. На складах работает под эстакадой у Рижской. Слева. Ну ты знаешь. Вторая Мытищинская.

Громов выплюнул и раздавил каблуком окурок.

— Знаю, знаю… Что дальше?

— Он там тырит потихоньку, что плохо лежит. Пытался «на Риге» впарить какую-то лабуду из оргтехники, мои пацаны его приняли и развели, как полагается. Я его окучил, типа, чтоб бесхозным не гулял. Ну, на предмет сотрудничества. — Алик встал почти вплотную. — Слышь, Гром, этот кекс говорит, что на складе целая бригада «чехов» живёт. Человек десять, не меньше.

— Гастарбайтеры? — без особого интереса спросил Громов.

— Не! Где ж ты видал «чехов» с лопатами! Конкретные отморозки. Якобы при оружии. Слышь, может, из-за этого Клим так напрягся? У нас, типа, слух пошёл, что «чехи» в город «пехоту» стягивают, чтобы айзеров задвинуть. А тут такие совпадения. Подозрительно, да?

— А это, Алик, уже интереснее. Не зря ты меня из дома сдёрнул.

— Слышь, Гром, есть маза этого кекса сюда подкинуть. Пусть он сам тебе всё расскажет. Ну чо я сломанным телефоном работаю! За минуту на склады сгоняю и приволоку его… Ну, хочешь, вон, в бильярдную.

— А кем этот кекс работает?

— Менагером по резаной курятине, — хохотнул Алик. — А если без шуток, старшим механиком. Он там круглые сутки чалится. Ну чо, вести?

Громов быстро просчитал в уме варианты. Оставалось уточнить последний нюанс.

— Слышь, Алик, ты Климу про абреков ещё не доложился?

— Не, зуб даю! Я тебе решил сначала свистнуть. Мало ли что… Вам, ментам, может, туда поперёд нас надо. Дело, как я разумею, стрёмное. Нафига нам лишний гемор? Свинтите их сами, и будет всем зашибись. Вам — ордена, нам — спокойная жизнь. Правильно я рассудил?

Мимику Алика Громов изучил хорошо, в данном случае, Алик не врал. Разве что, что-то утаивал.

— Ладно, вези клиента.

«Д» — 1

20:02 (в.м.)

Странник

Игра шла странная. Футболисты бы сказали, в одни ворота.

Хартман клал в лузы шесть шаров подряд. С любых позиций, почти не целясь. Точными, мягкими ударами. Без каких-либо эмоций, равнодушно и размеренно, как автомат. На седьмом ударе киксовал, и наступал черед Максимова. Он серией таких же снайперских ударов выравнивал счёт. Иногда удавалось выиграть последним шаром. Если нет, Хартман, спокойно вгонял шар в лузу, и игра начиналась по новой.

Так, словно испытывая выдержку друг друга, они гоняли шары почти час. Лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами.

Охранник Хартмана вообще не проронил ни слова. Сидел истуканом, потягивая апельсиновый сок через соломинку. Игра его абсолютно не интересовала. Он, как сторожевой пёс, медленно смаргивая, то и дело сканировал взглядом зал. При этом оставался совершенно расслабленным, полностью равнодушным к происходящему вокруг.

В зале были заняты все два десятка столов. В основном, кампаниями, сочетающими пиво с игрой, игру с лёгким флиртом с отвязанными девочками. Серьёзных игроков не наблюдалось. Да и не могло быть в месте, предназначенном для шумной тусовки, а не для священнодействия игры.

За низким заборчиком помещал бар и десятком столиков. Оттуда тянуло жареным мясом, кислым пивом и сырым сигаретным дымом.

На широком экране телевизора журналист крайне правых взглядов вещал в камеру об угрозе терактов. Лицо, что называется, держал. Но глаза потерянно бегали, как у человека, только что пережившего серьёзный стресс. По обрывкам фраз, прорвавшихся сквозь гомон, Максимов разобрал, что речь идёт об убийстве посетителя редакции, назвавшегося членом диверсионно-террористической группы, проникшей в Москву.

Бармен зевнул и навёл пульт на экран. Картинка сменилась. По зелёному полю засновали красные и белые человечки, пасуя друг другу белый мячик.

Максимов отвернулся к бильярдному столу. Хартман, внимательно наблюдавший за его реакцией, обронил:

— Никто не в состоянии постичь до конца божественного замысла.

И аккуратно загнал шар в дальнюю лузу.

— Но жить все-таки хочется, — заметил Максимов.

— Мы давно мертвы, — без малейшего пафоса произнёс Хартман.

Вытянулся над столом, неожиданно легко для своих крупных габаритов, замер на секунду, выцеливая шар, и нанёс резкий удар.

Шар, отскочив от борта, по диагонали ушёл в центральную лузу.

Максимов отошёл к столику, взял из пачки сигарету, закурил. Охранник никак на его движения не отреагировал. Вблизи отчётливо слышалось мерное гудение, которое он издавал на выдохе.

У Хартмана зазвонил мобильный. Максимов не стал оборачиваться. За этот час, что они провели в игре, Хартману постоянно звонили и посылали sms-ки. Сообщения никак на самообладании Хартмана не сказывались. Ни по лицу, ни по моторике угадать их содержания Максимов не мог.

Он уже понял, что разыгрывается «мерцающий вариант». Логика тут бессильна, остаётся уповать на интуицию и её высшее проявление — чутье. Для непосвящённого события будут возникать, как карты из игрального автомата, совершенно случайной выборкой. Алгоритм знает только тот, кто запрограммировал машину. Остальным предоставлено право делать ставки и молиться на удачу. Чем больше игроков войдут в азарт, тем больше денег ляжет на кон, тем выше прибыль казино. Так уж устроены азартные игры: игрок может сорвать куш, но в выигрыше всегда казино.

Хартман, безусловно, входил в «персонал казино», но насколько он близок к владельцу, скрывающимся под именем Махди, Максимов так и не решил. Во всяком случае, выглядел Хартман топ-менеджером, которому доверено многое, но далеко не всё.

Хартман подошёл сзади. Взял свой стакан виски. Сделал крохотный глоток.

— Сейчас у меня будет встреча с одним человеком. Я сяду за его столик. Если он попытается уйти без меня, убей его.

— А я уже начал думать, что вы меня пригласили шары покатать.

— Нигде так не проявляется человек, как в игре. Даже в любви схалтурить можно, но в игре — нет, — глядя в глаза Максимову, произнёс Хартман.

По его знаку охранник подал кейс. Хартман достал папку. В кейсе остался лежать ТТ с глушителем.

— Все ясно? — спросил он Максимова, протягивая кейс.

— Боевой, заряжен?

— Можешь сходить в туалет и проверить. Время ещё есть. Только не стреляй в потолок, естественно.

Максимов принял кейс. На секунду их пальцы соприкоснулись на ручке, и Максимов поразился, какие горячие пальцы у Хартмана. Словно специально нагрел над огнём.

Д — 1

20:25 (в.м.)

Волкодав

Бифштекс оказался свежим и сочным, с хрустящей корочкой, а пиво холодным. Что ещё мужику надо, когда на душе погано!

Компании и бестолковых разговоров «за жизнь» не хотелось. Не настолько было тяжко. А может как раз, именно так плохо, когда надо разбираться с самим собой один на один.

Громов занял угловой столик. Одни только взглядом отогнал двух неряшливого вида пацанов явно из числа компьютерных пролетариев. Пацаны пошли пить пиво к барной стойке.

Датчик настроения показывал «ясно и солнечно». Два глотка пива смыли кислый привкус во рту, оставшийся после домашнего ужина. После третьего глотка, сопроводившего кусок острого мясца, стрелка приборчика поднялась до «полный штиль».

«Прорвёмся, — сказал себе Громов. — А как иначе! Иначе нам не жить».

Ничего не бывает лучше полной определённости. Когда тает туман иллюзий, становится легче дышать. Даже если знаешь, что это твой последний вздох.

Напротив, не спросив разрешения, уселся лысый мужик. Одет был прилично и неброско. То ли средний бизнес, то ли крупный рэкет. На брошенный Громовым взгляд, мужик никак не отреагировал.