Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 40

Злобин невольно крякнул в кулак.

— Вы не нынешних кремлёвских имеете ввиду, я надеюсь?

— Надейтесь, надейтесь, — с улыбочкой ответил Коркин. — Элита слишком разветвлённое и многослойное явление, чтобы сводить её только к сотне-двум приближённых к нынешнему президенту. Главный результат психологической войны, жертвой которой пал Союз, это создание мощного социального слоя, которому объективно и субъективно выгодно полуобморочное состояние страны. И у них достаточно сил и средств для того, чтобы отстоять свои привилегии. Это в военном деле пятнадцать против семидесяти пяти — обречены. А в социологии пятнадцать процентов власть имущих и власть вкушающих — это непобедимая сила.

— Но от методов психологической войны защиты нет ни у кого.

— В точку, Андрей Ильич! Психотеррор против внутреннего врага — это единственное средство, которое мы, патриоты, можем задействовать во благо народа и страны. Это будет не гражданская война, а новая сталинская чистка госаппарата, во-первых, и общества, во-вторых. От ворья, тупиц и латентных революционеров.

Злобин обвёл взглядом пастельно-кремовый интерьер кабинета.

Коркин помял подбородок, пряча улыбочку.

— Да, да, да, Андрей Ильич. Очень комфортно рассуждать о социальной битве, сидючи в уютном кресле под охраной бывших спецназовцев и попивая кофе, купленный за разбазаривание стронция с молибденом. А как удобно рассуждать о спасении родины в думском буфете! О! Совершенно другое удовольствие, доложу я вам. Так и хочется его продлить на бесконечно долгий срок.

— Кажется, вы от ваших пациентов подхватили лёгкую форму цинизма.

— Нет, о психической санитарии я никогда не забываю. Это я вас проверял. — Коркин стал абсолютно серьёзным. — Андрей Ильич, ваш визит как-то связан с малопонятными смертями в Питере, Орске и Новокузнецке?

— Что вас заставило выдвинуть такую версию?

Коркин ласково, как врач на капризного пациента, посмотрел на Злобина. Нужной реакции не дождался. Злобин ни смутился, ни занервничал. Лицо так и осталось непроницаемым.

— Хорошо. — Николай Сергеевич опустил взгляд. — Насколько могу судить как специалист, по криминалитету нанесён мощный удар пси-оружием. Прокуратура прокручивает эту версию. Поэтому вы обратились к специалисту по данной узкой и весьма специфичной проблеме.

— Вы имеете в виду всякие излучатели, пси-лазеры и прочее?

— О, нет. Моя группа когда-то давно побаловалась психотроникой, но мы быстро отбросили эту забаву. Есть неопровержимые данные, что человек — есть самый мощный излучатель пси-энергии, который только можно создать. Все остальное будет… ну-у… Как протез руки, если вы понимаете меня. Так что, если вы интересуетесь машинками и пулялками, то не по адресу пришли. Я спец по человеческому фактору в психотехнике.

— Меня пока вполне устраивает уровень «человеческого фактора». Допустим, вы правы, и по криминалитету нанесён психологический удар. Что последует дальше?

Коркин отвалился в кресле.

— А вы почитайте мою книжку. Там все ясно прописано. Следующий удар будет нанесён по криминализированной бюрократии. И третий по криминализированному сознанию основной массы граждан. — Он пошевелил в воздухе пальцами. — Эдакая социальная лоботомия. Попытка калёным штыком психо-диктатуры вырезать из лобных долей мозга участок, отвечающий за криминальное поведение.

— И что же вы, Николай Сергеевич, дальше книжки не пошли? — не сдержался Злобин. — Ручки — вон как чешутся.

— Ирония ваша мне понятна. Но я лишь психолог-расстрига и придворный чародей. Сам страной рулить не обучен. Мне бы в советниках удержаться. — Коркин скрестил руки на груди. — Увы, я не нашёл достаточно «отмороженного» кандидата в диктаторы. По моему глубокому убеждению, подобную акцию способны осуществить только фанатики-смертники, для который идея выше собственной жизни и пролитой крови. Это должен быть узкий круг бессребреников, спаянных кодексом чести. Что-то типа рыцарского ордена. Таких психоматриц, увы, мне обнаружить не удалось.

— Жалеете?

— Да. Как патриот и как учёный.

Злобин закрыл папку.

— Спасибо за кофе. И за беседу. Последний вопрос, Николай Сергеевич. Набросайте психологический портретик главаря психоантифашистов, или психо… Черт, я уже сам запутался, кто тут кто.

— Ну… Это вы могли бы сделать и без моей помощи. — Коркин сложил ладони «лодочкой» под подбородком и на секунду закрыл глаза. — Он офицер спецслужб, имевший доступ к компромату на элиту страны. Он пережил духовную или, как мы говорим, астральную смерть. Он позиционирует себя хирургом, а не палачом. Он чрезвычайно религиозен, в хорошем смысле этого слова. Я имею в виду, что он считает свои действия миссией, возложенной на него Высшей силой. И он полностью осознает, что даже йота личного, «слишком человеческого», как выразился Ницше, привнесённая в миссию, означает смерть.

Злобин усмехнулся.

— Как говаривал мой друг — опер Калининградского угро, что зря гадать, поймаем — спросим.

Николай Сергеевич улыбнулся в ответ, но глаза остались холодными.

— Это карма вашей профессии, Андрей Ильич. Если бы не она, я бы рекомендовал вам устраниться от поисков данной… м-м… пси-матрицы.

— Аргументы?

— Запредельная опасность.

Злобин, свесив голову набок, посмотрел на Коркина, словно пародируя его ласково покровительственную манеру.

— Николай Сергеевич, дорогой… Хотите, скажу, что вас толкнуло на встречу со мной? Могли же сослаться на занятость, могли просто отказаться.

— Ну… Когда Генпрокуратура просится в гости, как-то не принято запираться на все замки.

— В точку, Николай Сергеевич! Это подозрительно, а главное — глупо. Потому что лишает возможности узнать, зачем напрашивались в гости. Не знаю, что там высмотрели у меня вы, но у меня сложилось впечатление, что вы находитесь в… Как там его? А! Глубоко проникающем внутреннем напряжении. На свои же грабли наступили?

Коркин через силу улыбнулся.

— Я свои грабельки храню надёжнее, чем «Союз-Атлант».

— С учётом степени плагиата, о которой вы меня просветили, никто не может сказать, его это грабли или соседские. Немецкие, американские, наши конверсионные или наши же, но по китайской лицензии смастыренные, черт вас, учёных, разберёт. — Злобин встал. — Будем искать.

— Андрей Ильич, последний вопросик, — сказал Коркин, протягивая руку. — Кто вам поставил такую мощную защиту?

Злобин задержал свою ладонь в ладони Коркина.

— Защиту? Батя, наверное. И дед с прадедом. Я же из казаков. У нас принято считать, если Богу не грешен, то царю — не ответчик. А уж царёвой челяди — и подавно.

Коркин, пряча улыбку, закивал.

Оперативная обстановка

Срочно

Секретно

Центр

Вскрыт оперативный интерес УНОДС Генпрокуратуры к литерному объекту «Санаторий».

По имеющимся данным, инициативный контакт сотрудника УНОДС Генпрокуратуры Злобина А.И. (присвоен оперативный псевдоним «Казак») обусловлен оперативно-розыскными мероприятиями по фактам массового заболевания в Санкт-Петербурге, Орске и Новокузнецке.

Аудиозапись встречи «Казака» с «Горностаем» отправляю в Ваш адрес с курьером.

По инициативе «Горностая» на объекте «Санаторий» объявлен «внутренний карантин».

Резолюция:

«Казака» — в разработку!

Срочно доложить план оперативных мероприятий.

«Д» — 1

17:32 (в.м.)

Чернокнижник

В кабинет беззвучно вошёл молодой сотрудник в белом халате.

Николай Сергеевич отвернулся от аквариума. Медитативному разглядыванию подводного мира он посвятил последние полчаса. Обычно правом любоваться рыбками пользовались гости, аквариум стоял за спиной Николая Сергеевича по левую руку. Хотел гость того или нет, но его взгляд постоянно соскальзывал на гипнотизирующий куб аквариума.