Мать-и-мачеха (СИ) - Соловьева Елена - Страница 12

― Нет, я не злюсь на тебя, дочка, ― проговорил Владимир, мягкими круговыми движениями растерев узкую спину Глаши. ― Но попрошу так больше не делать. Надеюсь, ты извинилась перед Марьей?

― Да, сегодня утром, ― охотно призналась Глаша. ― Марья добрая, она тоже не злится. Но… на лице у нее еще остались следы краски. Она не смывается.

― Понятно, ― удрученно выдохнул Владимир. ― Получается, соседка угощает нас вкусными салатами, а мы отплатили ей тем, что раскрасили ее лицо в зеленый цвет? Нехорошо это.

― Да, пап, ― обреченно выдала Глаша. ― Очень нехорошо…

― Давай-ка поступим так, — решил ее отец, ударив себя по колену. ― Сейчас я возьму антидот (а заодно и сменю на сейфе пароль, чтобы ничьи маленькие ручки туда больше не лазили), и мы навестим наших соседок вместе. Как тебе такая идея?

Конечно же, Глаша согласилась.

Как только они с отцом подошли к домику, оттуда выскочил Крендель. С Глафирой малыш был знаком, а вот Владимира видел впервые. Оттого и залился громким лаем. Еще бы: в последний раз, когда в дом его хозяек приходили незнакомцы, случился пожар. Хоть и маленький, но щенок помнил большой огонь и страх Марьи и Павлы. Он не хотел повторения. Широко расставив передние лапы, щенок своим маленьким тельцем перегородил вход на крыльцо. Он то рычал на Владимира, то махал хвостом Глаше ― выглядело это довольно забавно. Однако острые маленькие зубки красноречиво намекали на серьезный настрой малыша.

― Та-а-ак… ― задумчиво проговорил Владимир, не сдержав улыбки. ― А ты у нас что за крендель?

Глаша дернула отца за рукав:

― А откуда ты знаешь, как зовут щенка?

Владимир снова улыбнулся. Присел на корточки и поманил песика.

― Крендель, значит. Что ж, будем знакомы. Дома кто есть? Кого ты так яро защищаешь.

Услышав лай, Павла и Марья вышли на крыльцо. И обе застыли, не зная, как реагировать на гостей.

― Привет, ― Владимир поздоровался первым. Присмотрелся к Павле: действительно, очень похожа на его дочь. Не удивительно, что он ошибся ночью. А вот Марья… Она низко опустила голову, пряча лицо ― уже не такое зеленое, но все же сохранившее следы краски. ― Простите за незваный визит.

― Добрый день. ― Марья преодолела первый небольшой испуг. Раз уж Владимир Вяземский обнаружил их, нет больше смысла прятаться. А вот проявить гостеприимство стоит. ― Войдете?

Она широко распахнула дверь.

Крендель слегка успокоился и тоже отошел в сторонку. Но на Владимира по-прежнему смотрел с сомнением, готовый, если понадобится, вцепиться в ногу.

― Я бы лучше погуляла с Пашей и Кренделем, ― тихо попросила Глаша.

Отец покачал головой. Кажется, его дочь нашла способ избежать неловкой ситуации. Похоже, ему одному придется отдуваться.

Взявшись за руки, девочки убежали в сад. Крендель, напоследок рыкнув на Владимира, последовал за ними. Марья осталась стоять неподвижно, неловко поправляя съехавшую косынку и чувствуя, как отчаянно трепыхается сердце в груди. Понятно, это только визит вежливости. И все же она очень давно не оставалась наедине с мужчиной. Как себя вести? Что говорить? Может быть, Владимир вообще пришел сообщить, что не желает видеть здесь ее и Павлу?

― Предложить вам чай? ― Марья,наконец, нашла что сказать.

― Да, с радостью, ― отозвался Владимир, испытывая странную, непонятную тревогу и робость.

Он ведь давно не мальчик, ему почти сорок, а ведет себя как глупый школьник. С чего это вдруг? Он никогда прежде не испытывал неловкости в общении с женщинами. Даже когда был тем самым школьником. Будучи капитаном волейбольной команды, он мог по щелчку пальцев завладеть вниманием любой девчонки. Вот только выбрал Ларису, скромную девчонку из школьного оркестра. Она, как и Глафира, играла на фортепьяно, казалась малообщительной и даже немного дикой. Друзья Владимира только удивлялись, как их предводитель мог связаться с такой девчонкой. А он, Владимир, точно знал, что эта худенькая малышка с торчащими во все стороны рыжими кудрями, когда-нибудь превратится в настоящую красавицу. И не ошибся. Спустя каких-то пять лет Лариса расцвела, привлекая своей яркой красотой не только сверстников, но и вех мужчин от мала до велика. Теперь уже Владимир гордился тем, что выбрал именно ее. Только с ней он чувствовал себя настоящим, сильным и нужным. Тем, кто может горы свернуть за взмах золотистых ресниц.

С уходом горячо любимой жены эти ощущения угасли, притихли. И вот сейчас возродились вновь, как птица феникс из пепла. Все это было так неожиданно, что Владимир не сразу нашелся с ответом. Марья действовала на него удивительным образом, как будто была не просто женщиной, а лесной колдуньей, опоившей его волшебным зельем.

Ощущение усилилось, когда он вошел в дом. Здесь пахло терпкой зеленью и специями, в вазах стояли цветы, собранные руками Павлы. С кухни доносился умопомрачительный аромат выпечки.

― Угостить вас лимонным кексом? ― предложила Марья, как будто прочитав его мысли.

― Да, ― торопливо заверил Владимир. И вдруг опомнился. ― То есть нет… Чуть позднее. Я ведь пришел не просто так, а извиниться за поступок дочери. Вот и антидот принес.

Он достал из кармана и продемонстрировал небольшой пузырек с прозрачной жидкостью. Марья вспыхнула, как свеча, и приложила ладони к щекам, сохранившим следы зеленой краски.

― Я же не представился, ― запоздало вспомнил Владимир.

― В этом нет необходимости, ― улыбнулась Марья, продемонстрировав идеально ровные белые зубки. ― Я знаю вас. Вы Владимир Семенович Вяземский. Ваш отец рассказывал о вас.

― И мне тоже, ― кивнул Владимир. ― То есть… Он рассказывал о вас. Прошу, называйте меня просто Вова.

― Тогда я просто Марья. Так что, нести лимонный кекс?

― Для начала присядь вот сюда. ― Он указал на стул. А сам достал из кармана носовой платок и пропитал его антидотом. ― Еще раз извиняюсь за дочь. Она не хотела пачкать тебе лицо. На самом деле краска предназначалась другой женщине.

― Знаю, ― произнесла Марья и тут же опомнилась. ― Мне очень жаль, что Глафира не принял вашу будущую жену. Но, думаю, они все же подружатся со временем. А что до извинений ― не стоит… В деле поучаствовала не только твоя дочь, но и моя Паша.

― Так это был настоящий заговор? ― шутливо воскликнул Владимир.

― Похоже на то, ― созналась Марья.

Когда Владимир коснулся лица, ее словно током прошибло. Не ожидала она от себя такой реакции. Потому немного смутилась и, неловко поерзав на стуле, попросила отдать ей антидот.

― Я справлюсь сама, ― пообещала она. ― Тебе нет необходимости помогать мне.

― Вот уж нет, ― возразил Владимир. ― Я сделаю это лучше.

Никому, даже себе самому он не стал бы признаваться, что ему до безумия нравится притрагиваться к этой женщине. А уж когда из-под слоя зелени стали пробиваться задорные веснушки, вообще затаил дыхание. Марья была слишком похожа на Ларису, и в то же время отличалась от нее. Владимиру было сложно совладать с нахлынувшими чувствами. Он никак не мог понять: это к Марье его так неожиданно сильно тянет, или все еще к Ларисе. Что за неожиданная напасть?

Поддавшись порыву, он развязал узел косынки и стянул ее с головы Марьи, позволив красивым ярко-рыжим волосам волнами упасть на узкие плечи. Владимир замер, с округлившимися глазами рассматривая женщину. Он видел ее всего второй раз, а как будто знал всю жизнь.

― Что с тобой? ― осторожно спросила Марья, тронув Владимира за руку. ― Тебе плохо?

Ему было хорошо. Слишком хорошо рядом с ней. Он мог бы просто стоять рядом и смотреть на нее часами напролет. А еще лучше ― прижать к себе, крепко обнять и не отпускать никогда больше. У него руки задрожали от желания вновь и вновь прикасаться к Марье.

Но он сдержался.

Усилием воли заставил себя не поддаваться непрошеным чувствам, вот только укротить их оказалось не так просто. Владимир попытался отвлечься, сосредоточиться на чем-то другом.