Колыбель для ласточки (СИ) - Дока Анастасия Константиновна - Страница 65

— Рай, на тебе лица нет. Ты зятя испугалась? Так не бойся. Я с ним поговорю, если что, он не придёт скандалить. Но ты скажи, может видела воришку?

— Юль… — осторожно шагнула к соседке, — а ты мою Нику не видела?

— Сегодня ещё нет. А что, пропала?

— Не смешно, Юль. Она на мобильник не отвечает.

— Так может пошла к бомжам? Она ведь их подкармливала в прошлом году.

Манина молчала.

— Я про попрошаек этих наглых. — Хлопнула себя по лбу. — Слушай, наверняка один из них и украл! А я говорила, надо их гнать из посёлка. Сначала еду клянчат, а потом… Точно они украли.

— Нику?

— Да какую Нику? Мешок наш!

Едва соседка ушла, Раиса Павловна заковыляла по дороге мимо безразличных окон домов к заброшенному зданию. Иногда там оседали попрошайки. Добросердечные дачники снабжали их старым постельным бельём и той же едой.

— Вы мешок тёмно-зелёный не видели? — донёсся до неё голос Юли. Манина ускорила шаг в силу своих возможностей, судорожно набирая Максима. — Скажи, что она в очереди и просто не слышала звонка. Скажи!

— Я уверен, всё в порядке. Ждите дома. Я проверю заброшенный дом. Может она решила помочь попрошайкам?

— Я тоже спешу туда. А если её там нет, тогда что? Максим, где моя Ника?

— Только не нервничайте. Мы её найдём.

Игры с асфиксией. Так назывались Лёнины забавы.

В первый год после того, как он принял в себе чудовища, практика с удушьем стала необходимостью. Надавить чуть больше, чуть меньше. Левее, правее.

Он стал экспертом, благодаря медицинской литературе и большому количеству практики.

Лара ещё была без сознания. Она лежала в яме, что стала его кроватью на эти два дня и своей беззащитностью, хрупкостью притягивала с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Лёня едва держался, чтобы не овладеть ею прямо сейчас. Но понимал, это будет не то. Да и Лара сама хотела его, он в этом не сомневался, и поэтому выжидал, любуясь и мечтая.

Любимая была прекрасна. Она не шла ни в какое сравнение с Ларой из снов. Лёг рядом, провёл рукой по гладкой коже щеки, шеи. Дотронулся до ложбинки на её груди. Приспустил верх платья. Отвернулся. Не хотел быть назойливым со своей женщиной. Не так. Резко сел.

Забрать Лару от Максима и Раисы Павловны оказалось несложно. Ему будто улыбалась судьба. Сначала увидел подходящий мешок — лучшего варианта спрятать любимую не придумать, с лёгкостью забрал у ребёнка, пока во дворе не было взрослых. Затем заглянул в окно и удостоверился в том, что старая соседка смотрит телевизор, постучал, она не услышала. Положил мешок у калитки Лары и вошёл на территорию дома. Дальше… дальше стоило лишь притвориться одним из попрошаек, одного он видел ранним утром, и дело сделано. Его Лара такая добрая, заботливая. Разве она могла ему отказать? И теперь Лёню волновало только одно: вспомнит ли она его? И что, если не вспомнит?

Ника видела Лару. Подруга уходила вглубь леса. Леса?! Ника широко распахнула глаза и вскрикнула. Она лежала в яме! В лесу!

Кто-то зажал рот.

— Не кричи, любимая, не нужно. Всё хорошо. Я рядом. Больше тебя никто не обманет. Я за этим прослежу.

Она тряслась, в её глазах плескался ужас. Лёня почувствовал её страх и сказал:

— Я уберу руку. Тебе наверно неприятно. Но и ты должна кое-что сделать. Сделаешь?

Она быстро кивнула.

— Не кричи и внимательно вглядись в моё лицо. Ты должна вспомнить.

Почувствовав свободу, она открыла рот, собралась закричать, но резко передумала, когда её горло сдавили.

— Я не уверен, что наши игры помогут с памятью. Как бы не сделать хуже. Кислородное голодание, даже кратковременное способно вызвать необратимые процессы в мозгу. А я не хочу, чтобы ты ещё больше пострадала. Ты и так вернулась с того света. Поэтому прошу, не кричи. Ты в безопасности.

Ника кивнула. Одинокая слеза застыла на щеке. Лёня убрал руку. Улыбнулся. Сделал это искренне, радостно, от чего её страх только усилился.

— Спасибо за понимание, любимая. А теперь постарайся вспомнить. Я помогу. Мы встретились в «Жар-птице», помнишь?

Она молчала, боясь вызвать его недовольство.

Лёня мечтательно продолжил:

— Мы встретились взглядами и поняли, что должны быть вместе, — приблизился и доверительно зашептал на ухо. — Но на самом деле мы встретились гораздо раньше. Мы родились друг для друга. Лара. Ларочка… Ты вернулась ко мне. Я благодарен за второй шанс. Теперь я буду оберегать тебя, ни на секунду не оставлю одну. Не позволю кому-либо повторить то, что произошло. Прости. Ты… — отшатнулся. — Ты уже забыла, а я причиняю боль, заставляя вновь пережить тот день. Но, Лар, если ты вспомнишь, как умерла, тогда, возможно, вспомнишь и меня. Почему ты смотришь на меня, как на незнакомца? Я же тебя люблю! Скажи что-нибудь, Ларочка! — начал трясти за плечи. — Скажи! Я схожу с ума от того, что ты так близко и в тоже время далеко. Вспомни меня! Любовь моя, вспомни!

Ника опустила глаза. Побежали слёзы. Она прикусила губу, собираясь с мыслями, пытаясь взять себя в руки и не бояться. Нельзя бояться, если хочешь выжить.

— Я понял! — осторожно взялся пальцами за её подбородок. — Ты боишься этого Максима. Не бойся! Скажи правду! Всё из-за него? Ты напугана? Не молчи, Лара! Скажи хоть что-нибудь! Если дело в нём, я разберусь, только ты не бойся. Мы здесь одни. Ты можешь сказать правду. Он тебя не обидит! Я обещаю. Ты веришь?

— Ве-верю…

— Хорошо. А может… Максим заставил тебя забыть?

— Н-нет.

— Тогда что? Я же здесь! Я твой любимый! Почему ты не целуешь меня? Почему боишься? — он не скрывал своего недоумения. Начинал злиться. — Лара! Что, чёрт возьми, произошло?!

Ника всхлипнула.

— Я… не Лара.

— Не вспомнила? Но почему? Любимая, жизнь моя! Почему ты не можешь меня вспомнить? Ты ради меня вернулась после смерти. Ты же помнишь тот день? Нет? Больно, страшно, но ты должна вспомнить. Это наш шанс снова быть счастливыми. Пожалуйста, Ларочка, сделай это ради меня. Вспомни. — Лёня начал плакать.

Ника растерялась. Она совершенно не знала, как себя вести, как отвечать. Но понимала, лучше быть покладистой. Заметила торчащий корень. Если за него ухватиться, можно выбраться. Только он за спиной похитителя.

— Лара, Ларочка, — мужчина, в котором она узнала обознавшегося на улице прохожего, не плакал, ныл. — Ты за что-то меня наказываешь? Ты же вспомнила! Ла-а-ара, прекрати притворяться!

Ника заставила себя не дрожать, подумала о Максиме, о маме. О том, как поступила бы всегда спокойная и уверенная в себе покойная подруга.

— Любовь моя, за что ты так со мной? За что? — страдал Лёня.

Ника сделала глубокий вдох и прошептала:

— Ты? Это правда ты? — потянулась ладонью к его щеке и вложила всю свою нежность в прикосновение. — Это ты. Конечно же это ты.

— Вспомнила? — улыбнулся. — Вспомнила!

— Но почему мы в яме?

— В яме? Я тебе расскажу. Но сначала, — задрал платье наверх, — сначала я буду тебя любить.

— Нет! — закричала Ника в ужасе.

Он отстранился, посмотрел с подозрением.

— Нет, — повторила спокойнее. — Это какое-то извращение. Я будто в гробу.

— Да, — задумался. — Верно. Ты уже умирала. Неприятное ощущение. Конечно… Ты права. — Он ловко вылез наверх, будто проделывал это не впервые. Помог выбраться ей.

Оказавшись на поверхности, Ника сразу дёрнулась в сторону, но безумец крепко обнял её и начал целовать.

— Не хочу никуда идти. Хочу прямо здесь, — его губы коснулись мочки уха.

Ника запаниковала.

— Здесь? Не-не романтично. А как же цветы, шампанское?

— Что? О чём ты? Мы же любим друг друга!

— А то, что я грязная? — схватилась за соломинку Ника. — А ещё я пропахла чем-то. Дымом?

— Прости, — потупил взгляд, словно нашкодивший школьник. — Это всё из-за спального мешка.

— Мешка? — она и не заметила на чём лежала. Взглянула вниз. — А забрать его не надо?