Кружева лжи (СИ) - Дока Анастасия Константиновна - Страница 47

У неё была возможность считывать его эмоции открыто, вблизи. Снимать пробу цвета с раскрашенного листа, если говорить о её методе работы. И детектив едва скрывала своё довольство, наблюдая за Андре. За загнанным зверем, который вот-вот и сдастся в руки охотника. Охотников было двое. Рукавица тоже изучал задержанного. И то, что видели эти двое нравилось им всё больше и больше.

Внешность Андре подтверждала паспортный возраст. Сорок. Время, когда ты или уже понял себя и принял, живёшь полноценной жизнью и доволен тем, как всё сложилось, или, до сих пор находишься в поисках и уже на грани между «я неудачник», «не всё потеряно». Судя по тому, как бегали глаза мужчины, то спускаясь, то поднимаясь к скромному декольте Александры, данный представитель, возможно, и нашёл себя, но точно не остановился в определённых поисках.

Андре цеплялся взглядом за грудь Селивёрстовой, и она решила воспользоваться этим для своего первого вопроса. Рукавица свои уже задал. Сходу спросил, скольких женщин убил Андре и дальше. По делу ВРАЧА. Андре сузил глаза, но ни на один из вопросов не ответил. Рукавица ждал. Изучал.

Александра не хотела действовать в лоб и принялась за другую тактику. Задала невинный вопрос:

— Кого ждёте? Мальчика, девочку?

Стряхнула грязь с груди. Несуществующую грязь.

Зачарованный формами Андре ответил машинально:

— Девочку.

Александра едва заметно улыбнулась. Когда Андре забирали, жена рыдала, укоряя закон в несправедливости перед нерождённым сыном.

«Вы же не оставите Петеньку без папочки?» — хваталась она за руку мужа.

Муж оттолкнул страдалицу и позволил себя увести.

Александра считала, на то есть две причины. Первая: он знал, что его арестуют и подготовился. Вторая — своим задержанием он помогал настоящему убийце, давал время на побег или шанс затаиться. А, значит, не собирался ничего рассказывать. Такой вариант совершенно не нравился детективу, но она не могла позволить себе быть настолько наивной, чтобы верить в поимку ВРАЧА. Нет. Игра ещё не закончилась. И пока она имеет хоть малейшие сомнения, стоит быть готовой ко всему.

— И как назовёте? — продолжала свою игру детектив.

— Не решили ещё.

— Но уже думали? Мои родители долго выбирали имя. Хотите помогу? Буду произносить имена, а вы скажите, какие вам нравятся.

— Селивёрстова… — одёрнул Рукавица.

— Имя — это важно, — повернулась к нему. Надеялась, он поймёт.

И он понял.

— Имя определяет судьбу, — начала безбожно лгать детектив, хотя в подобное не верила. — Например, моё, Александра, защитница. Я защищаю людей от несправедливости, и, если вы не виновны, то я и ваша защитница. Вы бы хотели иметь такую защитницу? — Перегнулась через стол.

Андре нехотя оторвал взгляд от груди. Провёл по губам, взглядом облизал их. Кивнул.

«Извращенец», — подумала Селивёрстова, радуясь такой удаче. Извращенцев легко сбить с толку.

— Тогда предлагаю начать с начала. Никаких угроз.

Рукавица хмыкнул.

— Никаких разговоров о смерти. Поговорим немного о вашей семье. Жена, наверняка, беспокоится из-за того, что вы здесь. А на каком она сроке?

— Не помню. Рожать скоро.

— Вы, наверно, очень ждёте свою доченьку.

Промолчал. Вновь закрылся.

— Но вернёмся к именам. Быть может, Ангелина?

Никаких эмоций.

— Родится зимой. Подойдёт что-то снежное. Снежана? Как вам?

Поморщился. Имя явно пришлось не по вкусу.

— Лилия?

Нет эмоций.

— Мария?

Ничего.

Виталина?

Метнулся взглядом к двери и сразу:

— У нас мальчик! И как я мог перепутать… — улыбнулся. Криво и неискренне. Выдавая настоящие эмоции.

— На нервах, видимо. — Понимающе произнесла детектив. — А мальчика назвать можно Михаилом. Как вам?

Пустое лицо.

— Марк?

Снова взял себя в руки.

— А может вы предпочитаете необычные? ВРАЧ, однозначно, привлечёт внимание к малышу. Как думаете?

— Плохая мысль, — окончательно успокоился Андре.

— Вы правы. Имя должно вызывать эмоции. Как Виталина.

И снова лицо на долю секунды изменилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Виталик?

Ухмылка скользнула по лицу всего на мгновение, но этого ничтожного времени хватило, чтобы детектив сделала свои выводы.

— Конечно вы с ВРАЧОМ оказались намного умнее полиции.

— Селивёрстова! — Рукавица кольнул её сначала интонацией, а затем и взглядом.

— В убийствах замешана женщина. Я понимаю, кто это, — продолжила Александра, — не понимаю другого. Почему вы её защищаете? Чурина вам что-то обещала?

— Чурина? Вы ошибаетесь. — Теперь ухмылка явно сияла на губах. Глаза отчётливо смеялись.

Александра мысленно пыталась разобраться в происходящем. Андре её путает, или она действительно ошиблась? Но, если это не Чурина, как объяснить его реакцию?

— Вы думаете, что всё знаете, но ошибаетесь. Вы ни черта не знаете. Пока я сижу здесь, ОНА выполняет свой план.

— Вы подтверждаете, что это она.

— Она. Но сколько таких «она» может быть, а, детектив? ОНА и до вас доберётся, не волнуйтесь. Планам свойственно меняться в угоду высшей цели.

— Высшая цель — это убийство? Хорошо же понятие морали у НЕЁ. А где же совесть, сочувствие, в конце концов?

— Справедливость — это главное. Убитые стоили того, чтобы… — замолчал.

— Чтобы… — Селивёрстова поднялась с места и грозно нависла над Андре. — Чтобы что? Не усугубляйте своё положение. Начали говорить, говорите.

— Зачем? — в его позе, мимике появилась наглость. Словно, до этого была игра в забитого зверя.

Александра с ужасом осознавала: она ошибалась всё это время. И не только в личности убийцы, но и в том, что Андре расколется. Нет. Чурина его слишком сильно держала. Но чем?

— Значит, вы не собираетесь облегчать собственную участь, — сделала вывод Александра, присаживаясь обратно. — Что ж. Ваш выбор, ваше право. Сын придётся расти без отца, но он не станет первым ребёнком из неполной семьи. Подумаешь, одним больше, другим меньше. Верно?

— Верно. Жена родит, и мы разведёмся. Я уеду. Вместе с НЕЙ. ОНА обещала.

— Любовь. Странно слышать это от человека, лишившего жизни четырёх женщин.

— Я их не убивал. Моя задача — высылать картинки и мешать вам, тараканам.

— Тараканы. Любимое выражение Чуриной. Да у вас полная идилия! Одно слово на двоих!

— Мы всю жизнь искали друг друга и будем вместе.

— В тюрьме.

— На свободе. Ловите вашу Чурину. А мы с НЕЙ уедем. А кто вы: тараканы, муравьи неважно. Вы насекомые.

— У нас есть твоё признание, подонок, — вставил Рукавица. — И за смерть Маши ты ответишь по полной.

Андре молчал. Самодовольно. Нагло.

— Андрей Владимирович, выйдем, — попросила детектив.

Рукавица поднялся.

Александра, обернувшись у двери, бросила задержанному:

— Андре, пока нас не будет, подумайте, что вам дороже: срок за организацию преступлений, взлом компьютерной системы плюс, конечно, помощь полиции и в итоге светлое будущее с НЕЙ после досрочного освобождения? Мы поможем. Или приговор за пять убийств, совершённых лично вами, а также попытку убить меня, известного детектива, никаких поблажек и письмо, где вы разрываете связь с вашей любимой?

— Я никого не убивал, и ты мне на хрен не сдалась!

— И тем не менее, вы пытались меня убрать. Или… — она широко улыбнулась, — не пытались? Выбор за вами.

Дверь захлопнулась. Андре ещё что-то кричал, но его полностью игнорировали.

— Ты что задумала? — хмурился Рукавица. В допросной бесновался Андре. — У нас есть все основания задержать Чурину и посадить их обоих!

— У нас нет признания. Он сказал, что не знает Чурину и разрешил её поймать. А ОНА — это кто угодно, любая женщина.

— Но её выражение?

— Тараканы? Не доказательство. Я понимаю, как вы хотите упрятать мерзавца за решётку, но вы также, как и я прекрасно понимаете, сейчас задержать Андре мы можем только на тех же условиях, что и Ареева.