Хранитель ядов (СИ) - Карпо Катти - Страница 6

«Нужно восполнить… восполнить пробелы…»– билась мысль в сияющем золоте.

С силой прижимая к себе Квина, Нэнни с остервенением целовала его, а я торопливо выталкивала свою сущность из ее сознания.

Материала для оценки воздействия «Шато» набралось предостаточно. Поэтому, ощутив привычную стабильность пребывания в собственном теле, я вскинула голову в поисках Дакота. Мне не терпелось поделиться с ним впечатлениями.

Искать долго не пришлось. Дакот сидел рядом со мной на траве. Но что-то было не так. Он прижимался лбом к собственным коленям, обхватив голову руками, и медленно покачивался. Его трясло.

– Дакот! – Я схватила его за плечи и попыталась приподнять. – Что стряслось? Тебе плохо?

– Эк… сель…

Протиснув руку между его лбом и коленями, я ощутила жар на его коже.

– Да ты весь горишь, Дакот! Скажи мне, что случилось?!

– Эксель, чувствую себя странно… Эликсиры…

– Эликсиры? – Я растерянно осмотрелась. – Причем тут эликсиры?

– В подсобке в лавке… На столе… Сегодня… Твои флаконы… – Каждое слово вырывалось из горла с прерывистым выдохом. – Твои?..

Святые Первосоздатели!

Я и правда оставила на столе в подсобке Руары и Сантьяго несколько флаконов с эликсирами, одним из которых был образец «Шато».

– Что с флаконами?

– Разбились… Я разбил случайно…

– Боже, Дакот, что же ты там делал? Никто не ходит в подсобку, кроме меня!

– Глупая, я же работаю в лавке. Там… привозной песок… Дьявол, Эксель, что там было?

– Ты вдыхал пары? – Мной овладела паника. – Вдыхал?

– Да… с полчаса назад.

– Почему промолчал?

– Подумал, ты разозлишься…

Так, ситуация была аховой. Я совершенно не представляла, какой эффект может произвести смесь паров «Шато» и нескольких еще не протестированных образцов. Кошмар, сейчас я даже не у всех состав могла вспомнить!

– Эксель…

Рука Дакота легла на мою талию, и в следующее мгновение он притянул меня к себе. Я испуганно задышала, опершись ладонями на его колени. Лицо Дакота застыло совсем рядом от моего, переносица алела, голубые глаза лихорадочно сверкали. От его прерывистого дыхания невесомые нити моих волос взлетали вверх. На лбу юноши появилась испарина.

– Эксель…

Постойте-ка… Мне известно это состояние. Бог мой, да он возбужден! Мой взгляд непроизвольно скользнул вниз, чтобы удостовериться в догадке. Так и есть.

– Дакот, это гремучая смесь моих эликсиров так на тебя действует?

– Откуда ж… мне знать… – Юноша закусил губы и уронил голову мне на плечо. – Черт же… Нашел время…

– Прости меня! Это моя вина, – запричитала я.

Мое самобичевание ему никак бы не помогло, и я это ясно осознавала. Но как быть? Наши отношения не предполагали ничего подобного. Ужас сковал мой разум: если мое решение будет неправильным, лучший друг может меня возненавидеть.

Я пошевелилась, точно не зная, что предпринять дальше. Его голова все еще покоилась на моем плече, обжигающая кожа щеки прижималась к моей шее. Жар проникал в вены, струился под кожей, словно подземный водный поток. Одновременно меня отчего-то атаковал озноб.

– Эксель…

Легкое скольжение по моему плечу, и мягкое касание шеи губами чуть выше левой ключицы. Я едва не подпрыгнула от неожиданности.

– Да… Дакот… успокойся.

Вряд ли он услышал мой жалкий лепет.

– Это все эликсир, Да… Дакот.

– Думаешь? – Шепот у левого уха. От него у меня зашевелились волосы на затылке, и снова стало знобить. – Думаешь, единственная причина… эликсир?

«Это все эликсир. Это все эликсир. Это все эликсир, – как заведенная повторяла я про себя. И тут Дакот снова коснулся губами моей шеи. – Эликсир… Ай! Что за?.. Язык? Мамочки родненькие! Он меня лизнул!»

Пепельные волосы защекотали щеку. Я не смела даже шевельнуться, с ужасом рисуя в воображении будущие последствия.

Он меня возненавидит. Без сомнения. Будет презирать!

– Эксель…

Я скосила взгляд. Его взор затуманился. Обжигающая ладонь легла на мою правую руку, все еще покоящуюся на его колене. Подцепив ее пальцами, Дакот потянул меня за собой.

Мои глаза готовы были выскочить из орбит, когда он, орудуя моей рукой словно кукольной, медленно потянул шнуровку на своих брюках. Края плотной ткани устремились к земле, и я заворожено проследила за тем, как прогнулись под их тяжестью тонкие травинки.

Между тем моя рука, направляемая рукой Дакота, скользнула внутрь, и я вздрогнула, ощутив в ладони его почти раскаленную и уже влажную плоть.

– Эксель… – Выдох прямо в мое ухо, сопровождаемый гортанным стоном.

«Это все эликсир», – запищал внутренний голос.

Инициативность во мне так и не проявилась, поэтому лежащая поверх моей рука Дакота вернулась к роли кукольника.

Жар в ладони, жар на шее, и с каждой секундой нарастающий темп. Пару раз кончик языка Дакота коснулся моей ключицы. Я почувствовала, как щеки наливаются румянцем, а губы дрожат. Картинка, стоящая перед глазами, – моя рука, орудующая в брюках Дакота, дарила ощущение нереальности происходящего. А приглушенные стоны, доносящиеся слева, лишь усиливали эффект.

Какая впечатляющая чувствительность… Боже правый! Что за мысли в моей глупой голове?!

Шорох слева. Дакот поднял голову от моего плеча и придвинул лицо вплотную. Я и глазом моргнуть не успела, как его губы встретились с моими. Нежное ненавязчивое прикосновение, но совершенно неожиданное для меня. Реакция была спонтанной: я мгновенно сжала ладонь чуть сильнее, чем делала до этого, сдавливая горячую плоть.

– Эк… сель…

Дакот дернулся всем телом, но в то же время не позволяя мне разжать руку. Пульсация в ладони, нестерпимый жар. Все еще содрогаясь, он наклонился, на мгновение прижался лбом к моему плечу, а затем, потянувшись, слегка прикусил не прикрытую тканью платья кожу зубами.

Я ойкнула и наконец отстранилась.

В голове забилась одна-единственная мысль:

«Святые Первосоздатели! Дакот убьет меня за унижение, которому я его только что подвергла».

Стать пустотой мне уготовано судьбой

И в темень ночи рухнуть с высоты полета,

Пройти весь долгий путь рискованно одной,

Но я решусь тебя спасти от гнета…

Животные всегда пылали ко мне лютой ненавистью. А особенно лошади. Я была для них словно вожжа, постоянно находящаяся под хвостом, – нервирующая и раздражающая. Любой конь, на которого мне помогали взобраться, поначалу вел себя вполне спокойно, но как только мы оказывались предоставлены сами себе, норовил сбросить и втоптать в землю по самую макушку. Истинные причины этого феномена и по сей день известны лишь Первосоздателям.

И однажды случилось непредвиденное.

Один из самых страшных сезонов засухи пришелся на мой шестой год жизни. Отец в то время, будто одержимый, занимался лишь своим долгожданным первенцем. Не жалея сил, он обучал меня всему, что, по его мнению, в будущем могло понадобиться благовоспитанному отпрыску семьи Сильва. И, к сожалению, едва ли помнил, что худощавый ребенок с короткими смоляными волосами, жадно вслушивающийся в его наставления, – это его маленькая хрупкая дочь, а не будущий крепкотелый сын-наследник с несгибаемой волей

Роберт Сильва всегда мог быть легко захвачен моментом, и чем ярче сверкали непритворной заинтересованностью мои синие глаза сквозь черноту густой челки, тем сильнее будоражился он, придумывая для меня все новые и новые испытания, и горделиво улыбался, если мне удавалось пройти их с первого раза.

Учеба и нравоучения представлялись мне игрой, иных развлечений я не знала. В отличие от Эстера, чьим воспитанием занималась нянечка Мисси и чья маленькая светловолосая головенка частенько мелькала в глубине лабиринта пышной зелени позади нашего особняка, когда он и его добродушная воспитательница играли там в прятки. У меня же никогда даже камеристки не было. Самостоятельность – залог твердости духа.