Хранитель ядов (СИ) - Карпо Катти - Страница 54

Полностью сосредоточившись на ощущении плохо освещенных ступеней под ногами, я не сразу заметила, что граф остановился. Между нами оказалась всего одна ступенька. Здесь, на наполненной шорохами и скрипами конструкции, граф больше походил на не до конца материализовавшийся призрак – тусклый свет поглощал отдельные куски его образа. Казалось, он исчезает в этом сиянии. Или его тело становится частью света.

– Что? – не выдержала я.

– Поэтому вас стоить опасаться. – Граф прижал ладонь к деревянной оси, служащей основой лестницы.

– Потому что, как вы думаете, я не испытываю страх? – На моих губах появилась усмешка. – Ошибаетесь.

– Нет, не в этом причина. Вы подвержены страху, как и многие другие. Лишь единицы страшатся самого страха, как существующего фактора, а не его первопричин. Вы к ним не относитесь.

– Тогда почему меня стоит опасаться? – Я убрала руки с перил, позволяя только ногам удерживать мое тело в равновесии. Если лестница затрясется, я, скорее весело, полечу вниз. Но мне просто необходимо было показать свою готовность противостоять графу. Некую независимость. Самодостаточность. Пусть это будет рискованно и весьма глупо, но этот поступок должен был продемонстрировать хозяину проклятого особняка, что мои желания все еще являются моими. И уж, конечно, никак не связаны с его.

– Вы категоризируете страх. Наделяете его характеристиками значительности. Любое явление, наделенное характеристиками, сразу превращается в нечто упрощенное. А то, что проще, то объяснимо, и для разума становится «материальным», словно книга на полке. И столь же легко, как вы сдвигаете книгу на полке, так и страх вы способны переместить в то место, откуда вы извлечете его тогда, когда сами этого захотите.

Конструкцию затрясло. Похоже, не стоило находиться на ее ступенях слишком долго – даже и не шевелясь. Я покачнулась.

В следующий миг на моем плече оказалась рука графа. Пальцы касались платья, и лишь подушечка большого пальца вжалась в мою ключицу – в оголенную кожу. Он снова успел снять перчатки. И тепло от этого мимолетного прикосновения скользнуло куда-то в глубину, слившись с моим собственным теплом.

Я отпрянула, теряя ощущение ступеней под ногами. Теперь уже граф схватил меня за локоть – крепко и властно. Придав мне равновесия, он огладил ткань рукава моего платья и на секунду прижал ладонь к моей руке, как и тогда, во сне, делясь непрошеным теплом. Но я так и не успела запротестовать. Мужчина, подцепив мою руку, водрузил ее на перила.

– Пока не найдете надежную опору среди людей, используйте в этом качестве вещи. Они не потребуют награды за свои услуги, – бесцветным голосом сказал граф и снова начал подниматься по лестнице.

С неистово бьющимся сердцем я судорожно выдохнула и прижалась к перилам – единственной оставшейся в моем распоряжении опоре.

– Не советую слишком долго пользоваться гостеприимством ветхого дерева, – донеслось сверху. – Эта лестница отличается терпением, но злоупотреблять не стоит.

– Че.. черт, – тихо выругалась я и увеличила скорость подъема.

Мы поднялись выше четвертого этажа. Сколько же еще будет продолжаться эта пытка?

– Прошу. – Граф стоял в тускло освещенном проеме, придерживая для меня массивную дверь.

Я с огромным облегчением покинула трясущуюся лестницу и, когда граф закрыл за мной дверь, оказалась в полной темноте. Все чувства обострились. Я нащупала твердь стены и прижалась к ней спиной. Легкое постукивание привлекло мое внимание, и я всмотрелась в темноту, различая фигуру с широко разведенными руками.

Внезапно вокруг фигуры начали зажигаться миниатюрные огонечки. Свет распространялся быстро, и вот уже темнота полностью отступила. Я пораженно застыла. Маленькую пустую комнату, где едва можно было умесить письменный стол, вдоль и поперек занимали выпуклые стеклянные колбы, соединенные между собой, словно система труб. Внутри них порхали малюсенькие светящиеся насекомые. Их свет менял цвет – от алого до яично-белого, а потом ярко зеленого и тускло желтого.

– Я называю это помещение Комнатой Чудес. А это – цереры. Похожи на светлячков, но значительно меньше по размеру. Живут в подземных пещерах с высокой влажностью. Реагируют на шум. – Граф постучал по ближайшей колбе, и порхающие внутри стекла цереры отозвались нервными багряными всполохами. – Говорят, что они возникают из последнего дыхания дракона. Однако никто уже давно не видел драконов. Но цереры есть. Значит ли это, что и драконы все еще существуют? А может, эти цереры остались еще с тех времен и прожили на этой бренной земле не одно тысячелетие. – Мужчина огладил ладонью стекло. – Прекрасные падальщики. Выедают у мертвых существ сначала зубы, а затем добираются до остальных костей.

Нахмурившись, я покосилась на ближайшего «светлячка», на вид весьма безобидного.

– Значит, главное не умереть рядом с ними. Хотя мертвым ведь все равно, что случается с их телами.

– Их сущность не вызывает у вас омерзения? – Тэмьен Бланчефлеер встал посреди комнаты, и я отодвинулась ближе к стеклянным трубам с падальщиками внутри.

– Нет, именно потому, что это ихсущность, – процедила я сквозь зубы. – Природа сотворила их такими.

– Обычно женщин восхищает их красота, но, узнав их настоящих, они отстраняются… брезгуют… Мечтают очистить от этого познания даже мысли, словно и они могут быть покрыты грязью.

Я пристально всмотрелась в лицо графа, все еще удерживающего маску ледяного равнодушия.

О церерах ли он говорил?

– Грязь не страшит меня, – осторожно, будто боясь вспугнуть кого-то, произнесла я. – Меня учили работать в полях. Я пробовала кормить свиней, чистить свинарники и стойла.

Граф вскинул голову.

– Разве я одарил Роберта Сильва деньгами не для того, чтобы его семья не испытывала на себе никаких тягот? Хотя в то время и не знал, что его семья значительно больше… не знал о вас…

Я подалась вперед, забыв о своих тревогах.

– Это было мое решение. Я училась всему, до чего могла дотянуться.

– Любопытные стремления.

– А вы осыпали моего отца деньгами вовсе не из лучших побуждений, – я едва не задохнулась от гнева, – а чтобы получить Эстера!

Граф молча смотрел на меня.

– Не будете спорить? – со злостью осведомилась я.

– Именно сейчас, – он направился к стене, – нет.

– Постойте!

Я на мгновение остановилась, увидев, как под давлением рук графа открывается новая ранее скрытая от моего взора дверь.

Отбросив сомнения, я пробежала сквозь проем. Неожиданно на моем пути возникла кровать. Не успев остановиться, я запнулась и тяжело рухнула на нее.

– Вы не из стыдливых, госпожа Сильва. – В интонациях графа появилась едва заметная смешинка. – Хотя я польщен, что из всего убранства моей комнаты вам приглянулась именно постель.

Если бы жала десятка пчел одновременно проткнули мою кожу, я бы не вскочила так же быстро, как от мысли о том, в чьей постели я столь легко оказалась.

– Не ушиблись?

– Вы точно желаете это знать? – едва сдерживая новую волну гнева, осведомилась я.

– Поверьте, мне не хотелось бы, чтобы вы поранились.

– Раньше это вас не особо волновало.

– В этом случае я не прилагал бы столько усилий для лечения ваших ран.

Я невольно обняла себя руками. Тело охватил озноб. Сон сном, но инцидент с успокоительным произошел в реальности.

– Никогда… – Я шумно вздохнула. – Никогда больше не смейте так поступать. Вам… вам не позволено!

И снова невыносимо явное выражение печали. Понятия не имею, могут ли видеть это другие, но я с малых лет привыкла подмечать малейшие изменения, происходящие на лицах. Только так я могла понять, доволен ли мной отец, ведь он всегда был скуп на похвалу.

Или я все-таки ошибаюсь? Особняк играл с контрастами. Тени постоянно перемещались по лицу графа, словно лаская хозяина. Мне никак не удавалось разглядеть его образ четко – только мимолетом.

Ненавижу этот дом!

– Прошу прощения. Я тоже нахожу все свои предыдущие поступки по отношению к вам отвратительными. Однако, если это принесло хотя бы малую пользу, я не стану о них жалеть.