Хронум Книга II (СИ) - Альхаг Арвин - Страница 39

— Вячеслав Викторович, голубчик, вы получили мое сообщение?

— Да, ваша светлость, получил, — в трубке послышался тяжелый вздох.

В разговоре с Пожарским старший грандмейстер полиции старался держаться достойно, хотя слегка дрожащие губы выдавали его. Минутой ранее Полунин выбросил пожеванный галстук, ставший жертвой его эмоций на фоне просмотренной видеозаписи, полученной от Пожарского. Вторую запись он уже не стал смотреть. Посчитав, что нервы ему дороже.

— Готовь КПЗ на три сотни одаренных. Будем размещать палача и его гвардию.

— Нет!

— Я ослышался, или ты сказал нет⁈ — Пожарский не поверил своим ушам.

— Нет оснований для задержания, — попытался он исправить свое категоричное «нет».

— А это уже мне решать: есть основания или же их нет. Вячеслав Викторович, будьте благоразумны и немедленно выполняйте приказ!

Полунин слышал стук своего сердца, которое вот-вот должно было остановиться (в глубине души он надеялся, что так оно и случится). Лучше умереть от инфаркта, нежели быть «ебучей мумией, которую будут отдирать от кафельной плитки», — кажется, так ему обещал палач в прошлый раз. Но нет, сердце продолжало предательски биться.

— Приказ принял, ваша светлость. Выполняю.

— Вечер в хату, арестанты! Часик в радость, чифир в сладость. Ногам ходу, голове приходу. Матушку удачу, сто тузов по сдаче, — я ненадолго завис, вспоминая продолжение культовой фразы из фильма, — Забыл, как там дальше… Где моя шконка?

Уж не знаю, кем был тот умник, посадивший меня в общую камеру, но я был благодарен ему. Полунин? Вряд ли. Похоже, что инициативу проявил кого-то не очень компетентный. Но лучше так, чем сидеть в одиночной камере.

Грузный мужчина средних лет, без единой наколки, в пенсне, оторвался от игры в нарды, критически меня осмотрел и нехотя указал на спальное место:

— Вон то место свободно, располагайся, — и сразу же потерял всякий интерес к моей персоне.

Я немного опешил от такой «наглости». Хронум хочет повеселиться, а ему явно дают понять, что конфликта не будет! Не знаю уж, сколько я здесь пробуду, но хотелось бы скрасить чем-нибудь тюремные денечки.

Минуты две я провозился с неудобным постельным, хмыкнув про себя, что нежные рученьки хронума совсем забыли простые вещи (этим было кому заняться). Глядя на то, как я мучаюсь с бельем, сосед снизу тяжело вздохнул, убрал в сторону книгу и принялся надевать белье, бурча что-то под нос. Меня немного смутила неожиданное вмешательство интеллигентного сидельца. Сухо поблагодарив незнакомца, вернулся к общему столу, где продолжали увлеченно играть в какую-то игру.

— Кто главный в хате?

Сзади кто-то сильно закашлялся. Мужчина, ответивший мне в первый раз, поднял на меня круглые глаза, полные недоумения, и начал хохотать.

И что это значит? Что не так?

— Молодой человек, ваши сведения о таких местах явно поверхностны и… недостоверны. Пожалуйста, не говорите глупостей и присаживайтесь к нам за столик.

— Ну, как так-то, а⁈ — с досадой произнес я.

Мужчина нахмурился, отложил нарды в сторону.

— Я правильно вас понимаю? Вы досадуете, что кулаками не удастся помахать?

На этих словах сокамерники выжидательно уставились на меня, побросав свои дела. На минуту в камере настала полная тишина, и только звук тикающих часов нарушал ее. Я даже застеснялся. Между лопаток было спокойно. Сменив тон на «деловой», протянул руку почтенному господину.

— Лев Ахматов.

За спиной снова кто-то начал закашливаться.

— И… прошу меня извинить за вышесказанное, — как-то быстро сдался я.

— Сергей Иванович, — крепко пожал мою руку в ответ. — Чай, кофе? Может, чего покрепче душа просит?

Такого приема я не мог ожидать. Ещё раз окинув глазом убранство камеры и ее жителей, заключил для себя, что они мало чем напоминают матерых преступников. У многих были смартфоны, они читали книги серьезных авторов. Со стороны все выглядело чинно и благородно. Да, непохоже было, что здесь сидели преступники. Если бы не подавляющие дар ошейники и серая арестантская одежда, я бы легко спутал это место с больничной палатой.

— Так и будете молчать, голубчик?

— Кофе, если можно, — спохватился я.

Сергей Иванович повелительно махнул рукой молодому парню, залипшему в телефоне:

— Петя, сделай кофе.

Петя тотчас шмыгнул куда-то. Мужчина же оценивающе на меня смотрел. Холеные черты лица, поставленная речь и этот, несколько презрительный взгляд насмешливых глаз, выдавали в нем аристократа. До меня наконец начало доходить, что в этой камере содержатся арестанты «голубой крови».

Отпуск начался, а мне так хотелось веселья… Впрочем, это я еще не отошел от битвы и в голове творился какой-то хаос. Минувшие дни, недели, были насыщены событиями. Ни минуты покоя. Я пёр напролом, наслаждаясь потоками крови своих врагов и, наконец, ударился о непробиваемую стену, имя которой — правосудие.

Я обреченно вздохнул, принимая новую реальность.

— Вы недовольны чем-то?

— Не люблю аристо, — признался я.

— Не все аристократы подонки, как вы думаете. За что попали сюда?

Отпив горький кофе из белой чашки тонкого фарфора и закурив крепкую сигарету, коротко бросил:

— За все.

— Хм, вот как? Давно пора было…

А вот это уже интересно.

— Что это значит?

Сергей Иванович устало потер переносицу, откашлялся и заговорил. Не только мне было интересно послушать его. Сидельцы навострили уши, вмиг побросав свои занятия.

— Пару часов назад сорока принесла весточку на хвосте, что, мол, ждите гостя. Я, конечно же обрадовался. Знаете ли, попадаются интересные собеседники. Но та же «сорока» огорошила, что гость будет не простой, а…

— Золотой? — кто-то сострил на «пальме».

— Не перебивайте, пожалуйста, — Сергей Иванович нисколько не выдал своего недовольства и продолжил. — В общем, говорит, ждите Ахматова. Палача, главного бандита столицы, и непримиримого борца с аристократией. Добавил, чтобы были с ним, то есть с тобой, аккуратней, иначе ненавистная Ахматову голубая кровь окропит вашу камеру.

За спиной снова закашлялись. В третий раз. Я обернулся посмотреть, кто этот «болезный», но кашель мгновенно прекратился.

— Это так, Лев? Ты настолько страшен?

— И да, и нет.

Мужчина кивнул сам себе, принимая мой ответ, позволил себе короткую улыбку.

Откуда-то с дальней шконки донеслось заинтересованное:

— А правду говорят, что ты можешь убивать взглядом?

— Могу. Хочешь попробовать?

В камере повисла гнетущая тишина, и даже «болезный» уже не кашлял.

Я сказал так не от бахвальства и не потому что мне нравилось щекотать нервы аристократов. Начни я отвечать на их вопросы, остановиться будет невозможно. После неудачной попытки вычислить «главного в хате», я решил принять этот эпизод моей новой жизни как неизбежность. Будь здесь Астай, непременно напомнил бы мне о судьбе. Что некая божественная сучка ведет нас за руку, как слепых, и нужно с благодарностью принимать ее дар.

Вскоре, вопреки бодрящему кофе с сигареткой, меня начало клонить в сон. Сонный, я забрался на шконку, а перед глазами все еще стояли картины минувшей битвы.

С момента нападения на усадьбу я так и не сомкнул глаз. Флэшбэк из будущего и подлый лекарь, усыпивший меня во время лечения, не в счет.

Я рвался в бой с самого момента пробуждения. Катя же убеждала меня, что сквад держится достойно, и помощи ему не требуется.

«Лежи, Лёва, и ни о чем не беспокойся», — уговаривала она меня.

Но когда в подвале послышался третий по счету хлопок артефакта защиты, я начал разрывать веревки, удерживающие меня на привязи. Залевская сработала на опережение и прижалась своими чувственными губами к моим, задержав меня на мгновение. В это время Матвей, воспользовавшись заминкой, погрузил меня в сон.

— Подлая женщина… Подлый лекарь… — успел сказать им на краю сознания.