След «Семи Звезд» - Чернецов Андрей - Страница 45

Однако времени на сладкое бездельничанье у нее не было. Следовало сосредоточиться и определиться с планом действий.

В принципе, если следовать логике вещей, то начинать распутывание загадок «Оды Семи звездам» стоило бы от печки. То есть из Питера, где жил и творил Барков. Но что ей даст поездка в Северную Пальмиру? По сути, произведение не описывает никаких событий и фактов, связанных с полнощной столицей. Разве только то, что там некоторое время хранилась «Книга Семизвездья», изъятая из рук некоего «клобуконосца».

Ну, здесь более-менее понятно. Клобук – часть одежды высшего церковного иерарха в православии. Митрополита или патриарха. Если вспомнить лекцию профессора Стрельцова, то книга побывала в собрании патриарха Никона, а тот, в свою очередь, после своего падения отбывал ссылку в нескольких вологодских монастырях.

Но вот что это за храм, «спрятанный под землю», в котором «клобуконосец» якобы совершал ритуалы в честь Кибелы? Никон, несомненно, был выдающейся личностью, однако ж обвинить его в чернокнижии… Не слишком ли? Неплохо бы свериться с архивными материалами.

Барков, как гласит надпись, побывал в Вологде зимой 1758 г. Факт его таинственного исчезновения из столицы в это самое время зафиксирован и в биографии поэта. Как сообщают источники, Иван Семенович на несколько недель пропал из Академии и не появлялся на службе, так что его даже пришлось разыскивать через полицию.

В четвертой строфе смутно намекается, как явился поэту некий «Приапов вестник», пославший его в глухой городишко, чтобы «развеяться». Опять двадцать пять. Неужели Барков, как он сам косвенно признается здесь же, допился до того, что ему стали мерещиться античные боги? Или Приап – реальное историческое лицо, современник стихотворца? Но получается, он не из академической среды, иначе бы в Академии знали о причинах и месте отлучки господина копииста.

За подобный «прогул» проштрафившемуся полагалось в те времена нешуточное наказание. А Ивана искали с полицией. Нашли. И… ничего: ни малейшей кары, ни даже взбучки. Все шито-крыто.

Кто мог прикрыть безобразия поэта? Не тот ли, кто покровительствовал ему на протяжении почти всей карьеры? Начиная от громкого скандала с ректором Крашенинниковым. Однако ж как надо было недолюбливать своего покровителя, чтобы дать ему такое двусмысленное прозвище?

Затем в оде упоминаются еще Христовы невесты, соблазненные книгой, и братья-монахи, выступившие против еретиков. Из путеводителя следует, что до революции в городе было великое множество монастырей. Из них один женский – Горний Покровский. Сейчас недействующий. Надо будет туда наведаться, но вряд ли удастся откопать что-либо стоящее.

В любом случае нужно сходить в городской архив и к краеведам. У этих всегда найдется нечто этакое, затерявшееся бы в официальных бумагах.

На Варварино счастье оба нужные ей заведения располагались в одном месте – городском кремле. Так гордо именовался один из бывших монастырей, после Октября превращенный в музей и приют для множества областных управлений, ведающих вопросами культуры.

Как большевики еще обком своей партии здесь разместить не додумались! С них бы сталось.

Типичная средневековая церковная архитектура. Толстые стены, башни и башенки. Точь-в-точь Новодевичий. Только не красный, а белокаменный.

Веяния времени коснулись и этих мест. Путеводитель, изданный пару лет назад, уже отчасти устарел. Половина светских учреждений, еще недавно находившихся здесь, была переведена в другие здания, а занимаемые ими помещения возвращены церкви.

Так, в свои прежние хоромы переселился вологодский владыка. Отстраивалась монастырская трапезная. Полным ходом шла реконструкция кафедрального Софийского собора на площади перед кремлем.

Архивисты тоже собирались перебираться. Это было видно по суматохе, царящей в документохранилище. Коробки с бумагами стояли там и тут. Картотечные шкафчики сдвинуты в одно место.

– Сами видите, сударыня, – уныло вздохнул заместитель директора архива по научной части. – Переезжаем. Не приведи бог переживать ремонт и переезд.

– Так вы не сможете мне помочь? – огорчилась девушка.

– Ну, отчего же так сразу и кручиниться, – погрозил ей пальцем архивариус и пропел красивым баритоном: – «Капитан, капитан, улыбнитесь! Только смелым покоряются моря». Какой период вас конкретно интересует?

– Середина восемнадцатого века.

– А-а, – с уважением кивнул замдиректора. – Прекрасное, скажу вам, время. Город переживал тогда подлинный расцвет. Я-то грешным делом думал, что вы пришли за выписками из предреволюционных дел. Сейчас многие приходят. Ищут наследство. Хотят заявить право на недвижимость, якобы принадлежавшую их предкам.

– И успешно?

– Кто как, – усмехнулся старичок. – Бывает, что и везет людям. Причем по-крупному. Вот, например, господин Селуянов. Не знакомы? Ах, в его гостинице остановились. Вот-вот. Знаменитый кладоискатель, между прочим…

– Кладоискатель?! – облик молодого ресторатора никак не вязался в ее воображении с образом охотника за сокровищами.

– И, заметьте, удачливый. Для начала он заявил права на участок, на котором до начала прошлого века стояла гостиница «Лондон», построенная пращурами Матвея Петровича. Заявить-то он заявил, но откуда ж взять денег на то, чтобы подмазать, где нужно и поставить дело. И вот через пару месяцев является он сюда снова и оформляет право наследства на неприметный лесной участок. Маленькая такая прогалинка в пригородном лесу. Дескать, тоже его предкам принадлежала. Проверили по бумагам – все точно.

– Ну? – журналистка была заинтригована.

– Там стояли некие развалины. Относящиеся, представьте себе, к интересующему вас периоду. Краеведы в них порылись изрядно, да так ничего, кроме домашней рухляди, не нашли. А наш пострел, вообразите, умудрился клад отыскать. Богатейший! Да вы, наверняка, должны были об этом читать. Все газеты трубили. Клад разбойника Клопа…

Варя и впрямь припомнила. Тогда еще позавидовала юноше, нашедшему сокровища и заработавшему кругленькую сумму. Ага, потому ей и показалась знакомой фамилия хозяина отеля.

– Да, так вот, – архивариус положил перед девушкой пухлую папку. – Матюша, я ведь его знаю с детских лет, оказался прямым потомком и наследником душегуба. Тот Селуянов, что владел при Елизавете Петровне старым «Лондоном», приходился родным братом Клопу.

Но дело не в этом. Мало ли кто и как обогащается.

Матвей еще не худший вариант. Мальчик не без души и таланта. Понимает, что с кровавых денег дело начал. Потому и отдал половину найденного на церковь. Вон, Святую Софию на его средства реставрируют.

Замдиректора кивнул за окно, где виднелся величественный собор.

– Копаясь в этих документах, мы сделали потрясающее открытие. Вот здесь собраны бумаги, относящиеся к делу об уничтожении шайки Клопа. Было это зимой 1758 года. И знаете, кто принимал активное участие в данной акции?

Он с торжеством взглянул на Озерскую, и у той екнуло сердце:

– Иван Барков! – выпалила та громко и радостно.

– Барков? – изумился замдиректора. – При чем здесь он? Откуда б ему в Вологде взяться? Нет, у нас здесь Батюшков прославился, Рубцов, а этот… стихотворец с Русским Севером никак не связан. Он, если мне не изменяет память, был столичным жителем.

Варя скисла:

– И кто тогда?

– Знаменитейший немецкий барон! Самый правдивый человек на Земле! Догадались?

– Да, да. Поразительно.

– И вот теперь, – воодушевленно продолжал вещать архивариус, – мы готовим в городском музее специальную экспозицию, посвященную столь знаменитому «земляку». Нам даже прислали пару его подлинных вещей из Боденвердера, среди которых выдающаяся треуголка барона! Немецкий атташе по культуре на той неделе приедет открывать, на пару с нашим министром культуры…

– А… Барков? Точно ничего нет в бумагах? Может, среди церковных архивов чего завалялось?

– Барков и священнослужители?! – взаправду поразился ее собеседник. – Они же друг друга на дух не переносили! Поверьте мне, сударыня, я знаю, что говорю. Не там ищете. Не та-ам!..