ЧОП "ЗАРЯ". Книга пятая (СИ) - Гарцевич Евгений - Страница 22

«…что-то у них не только у всех в магии убыло…» — начал размышлять Муха.

«…компенсация за скорость, скорее всего, а то их ветром бы сдувать начало…» — ответил профессор: «…но, вообще, это интересно, надо бы посмотреть на их женщин…»

Я оглянулся по сторонам — женщин не было. Может, может — это не храм, а мужской монастырь? Но и до этого не было ни одной. Лекарь, который еще раз привел Бориса в порядок и тот был мужчина. Ладно, я не невесту здесь искать приехал. Ну, то есть — может быть, но точно не в обиталище неизвестного Бати.

Храм внутри выглядел по-военному — при внешнем спокойствии в городе, здесь к возможным беспорядкам все же готовились. Штабели оружейных ящиков, пучки винтовок, сложенных елочкой, мешки с песком возле высоких витражей, дополнительно оклеенных бумажными полосками. И много суровых сосредоточенных на каких-то делах бойцов. И опять ни одной женщины.

Я не так часто посещал храмы, но этот с самого начала явно был с уклоном в то, что вторую щеку подставлять не нужно. А лучше и вместо первой, пробить снизу-вверх на опережение. На сводах целые комиксы — красочные боевые сцены, на которых невысокие люди в богатырских латах истребляют нечисть.

Место перед алтарем расчистили, установив там дополнительные столы. Вокруг которых сейчас, шурша бумагами и картами, совещались несколько «гномов». И надо всем этим возвышался он — Батя.

При взгляде на этого гиганта даже мысли не возникло, уточнять у Гаврилы, он ли это?

«…так вот ты какой, Илья Муромец…» — с придыханием прошептал Муха.

«…занятно. Сразу и вопрос с компенсацией решился, куда все прибыло…» — хмыкнул профессор.

Батя был огромен. Больше двух метров ростом, широк в плечах, если не как Муромец, то точно, как Добрыня. Длинные волосы до плеч и густая борода. И все это было упаковано в черную схиму. Длинное свободное одеяние, в которое можно было, как чехол для моторки использовать, учитывая размеры Бати.

И голос под стать. Этакий Джигурда на максималках, усиленный объемным звучанием огромных легких и эха от сводов храма.

«…впечатляет…» — ахнула Харми: «…но слишком молод для меня…»

«…как это?» — удивился Муха: «…деду за восемьдесят уже… он только выглядит на сорок…»

«…ничего ты не понимаешь, между нами пропасть в тысячу лет…» — как-то совсем уж мечтательно вздохнула египтянка.

Нас, наконец, заметили. Совещание прервалось, и Батя распустил всех «гномов», а нас, наоборот, подозвал к себе. Просто рукой махнул, а стоящие неподалеку свечи задрожали, как от сквозняка.

— Рад приветствовать вас в нашем храме, — раздался громоподобный, н довольно дружелюбный голос. — Прошу простить моих братьев за произошедшее недоразумение, — Батя посмотрел на Бориса, будто ждал каких-либо претензий, но «рассветный» лишь примиряюще кивнул. — Отца твоего уже предупредили, что ты здесь, скоро будет.

Представился он не Батей, а отцом Сергием. И повел нас за собой в одну из соседних комнат. Там уже был накрыт стол, от которого просто умопомрачительно пахло мясом. Накрыт, конечно, это я громко сказал — перловая каша с тушенкой, черный хлеб с семечками и родниковая вода. Скудно по ассортименту, но богато по количеству.

Сам Батя слопал как минимум целое ведро, да и мы с Борисом не отставали. Уж больно вкусно было, а вкусовые сосочки так вообще уже не помнили, когда ели горячее и посходили с ума. Помня железное правило, когда я ем, я глух и нем, жевали молча.

Только перед тем, как мы сели за стол, Гаврила спросил, не хотим ли улучшить наш фургон (мол у него мастерская у кума, и, может, хоть так он сгладит неувязочку с Борисом). Я не стал уточнять, что моторку я оставлю себе, и согласился.

— Нехорошо это все, — неожиданно начал Батя и посмотрел на меня так, что я невольно опустил руку под стол поближе к «гусиной лапке», — не по-людски это убийц спасать. Но весточка пришла от брата моего — Гидеона. Что хорошего человека оболгали.

— Есть такое дело, — я кивнул, пытаясь уложить в голове новую информацию. Значит, Гидеон постарался по своим каким-то каналам. — Где он?

— Обожди, — Батя налил себе новую кружку воды. — Ты все-таки убийца, так что мы еще посмотрим, насколько ты хороший человек.

«…че там гундит этот старый?» — возмутился Муха: «…у самого руки по локоть в крови, а локти такие, что нашему Стече по колено…»

— Я, собственно, не просил меня спасать, — я встал из-за стола. — Но спасибо за угощения.

— Да, обожди ты, — вздохнул Батя. — Молодой, а такой нервный уже. Весь в деда прям. Да, не смотри так. Один раз встречался. А вот с Гидеоном нас многое связывает.

— Где он? С ним все в порядке? — я сел обратно и, чтобы занять руки, тоже налил себе воды, не хотелось хамить старшим, но Батя уже начинал напрягать.

— Это мне неведомо. В весточке было сказано, помочь, да направить во Владимир. Направить, но не провожать. Так что не обессудь, на дорогу подкинем и все.

— И на том спасибо. Пойду я тогда, — я опять поднялся из-за стола.

— Передавай привет Гидеону, надеюсь, он все-таки смог найти свет в своем сердце и простить себя? Хотя и вины-то его не было.

— Эмм, не в курсе, а было за что прощать? — я подвис.

«…я же говорил, что он никакой не девастатор…» — крякнул Муха: «…а что-то топит в зеленом змие…»

«…во-первых, дегустатор…» — поправил профессор: «…а в остальном соглашусь, деструктивное поведение характерно людям с чувством вины…»

— Раз он сам не говорил, то и я не буду, — ответил Батя. — Захочет, сам расскажет.

Батя раззадорил, блин, и слился. Так и хотелось насесть, а то сказал «а», говори теперь и «б». Но помешали. В храме хлопнули двери, послышался топот и резкие разговоры. А потом что-то горячим вихрем пронеслось с лихой скоростью и уткнулось мне в спину. Обняло, обдало жаром и тихонечко всхлипнуло.

Искра!

Живая и практически невредимая!

— Живой, — послышалось тихое сопение где-то у меня под лопаткой. — Я все-таки тебя нашла.

— Вообще-то, это я тебя нашел, — я развернулся, освобождаясь из теплых объятий, но только лишь для того, чтобы уже самому обнять все еще бледную девушку.

Круги под глазами, заплаканное лицо, аура повреждена, прям обжигается в некоторых местах, но в остальном — все так же хороша и очаровательна. Не хочется отпускать, хочется тискаться и греться.

«…охолони, фитилек…» — шепнул Ларс: «…там папаша объявился…щас он тебе фонарик-то притушит…»

Я почувствовал на себе тяжелый взгляд и увидел премьер-министра, обнимающего сейчас Бориса. В бегах он, конечно, подрастерял немного лоска, но все равно выглядел строго и внушительно.

По лицу еще одного «Бати» пробежала целая гамма классических чувств: от отрицания до принятия. Причем гнев как-то быстро пригасил Борис, что-то шепнул отцу на ухо. Торг, видимо, проходил где-то внутри, а депрессию такие люди, как премьер-министр и глава рода позволить себе не могут. Так что до меня дошло уже только принятие неизбежного. Под арест не зовет — уже, считай, хорошо.

— Спасибо, что помог и что Бориса не бросил, — скрывая эмоции сказал бывший премьер-министр, когда мы подошли поближе. — Наша семья перед тобой в неоплатном долгу.

«…проси полцарства и принцессу…» — хмыкнул Ларс: «…не мелочись…»

Но попросить я ничего не успел, хотя и не собирался. Искра выступила вперед и неожиданно для всех заявила: