Чёрный фимиам (СИ) - Харитонова Алена "Белая Снежка" - Страница 64

Иногда далер осторожно, так, чтобы изумрудные искры не заметили, присматривался к Нелани. Та спала беспокойно и отдавала накопленную силу куда-то вовне. Впрочем, несложно было догадаться куда. Точнее – кому.

Утром многоликие сообщили, что хаоса в мерцании Сети больше нет, и тогда Тинаш приказал верным слугам поставить на каждом выходе к храмовой площади десяток спешников с мечником во главе. Также было велено не пускать туда людей. Кроме одного. Впрочем, он уже не был человеком.

Сингур стал магом. И несложно было догадаться, куда он пойдет, когда узнает, что обеих его женщин забрал Храм.

Ждать пришлось недолго. В квартале рукодельниц буквально полыхнуло силой, а потом эта сила двинулась к Храму.

Тинаш не вмешивался, но мечники, рассеянные по Миль-Канасу, выходили туда, где прошел Сингур. И то, что они видели, несколько успокаивало. Он не тронул ни одного человека, не выместил свой гнев и страх ни на живом существе, ни на бездушной вещи. Его ярость полыхала и ревела, но не владела им.

Это был хороший знак. Самоконтроль говорил о том, что новообращенный маг не сошел с ума и не превратился в жестокое чудовище. Случись нечто подобное, у Дальянии, помимо просыпающегося Миаджана, появился бы ещё один враг...

Пока Тинаш об этом размышлял, воздух пришёл в движение, стал упругим и зыбким.

Сингур воспользовался предложенным ему путём магии. Не испугался, не растерялся, всё понял правильно.

* * *

В этот раз он не почувствовал прикосновения чужой силы и своей уязвимости от неё. Вместо этого Сингур словно завис в воздухе – без опоры под ногами. Однако откуда-то он точно знал, что, если захочет, сможет вернуться назад – на площадь, сможет выйти из этого мерцающего марева именно там, где вошёл. А может, там, где захочет. Но он не собирался бежать.

Легко, одной лишь мыслью, Сингур толкнул себя вперёд.

Он снова оказался в том же самом зале. Здесь ничего не изменилось. Ну разве только в одной из колонн появилась глубокая выбоина. А вот напротив теперь стоял совсем другой человек. То есть нечеловек.

Стоял, беспечно опустив руки, словно приглашая к нападению.

Точно так же стоял перед купленными рабами ланиста в Шиане, отбиравший подходящих для гладиаторской выучки. Чуть в стороне от него находился стол с оружием. Ланиста предложил (а охранники перевели всем, кто не знал шианский) взять оружие и напасть на него. Кто одолеет – свободен. Стоит ли говорить, что никто в тот день не получил вожделенной воли? Ведь никто не смог даже коснуться противника. Тот, безоружный, легко расправился с каждым нападавшим.

Это внезапное воспоминание заставило Сингура насторожиться. Он снова ощутил себя беспомощным юнцом перед опытным противником.

Вот только этот самый противник по-прежнему стоял и молчал. Не предлагал боя. А ведь и стол здесь тоже был, однако на нем было не разнообразное оружие, а угощение: кувшин с вином, стеклянные кубки и большие блюда с изысканными яствами.

– Ты ждал меня, чтобы молчать? – наконец не выдержал Сингур.

– Нет. Я ждал тебя, чтобы поговорить, и рад, что ты тоже этого хочешь, – ответил стоящий напротив мужчина.

– А где другой? Который был тут вчера?

– Умер. Ты сломал ему ребра, они распороли легкое. Он кашлял кровью, – спокойно сообщил незнакомец.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – Сингур понял, что вот теперь схватки уж точно не миновать.

– А как я должен об этом говорить? Брат ушел на перерождение. Но перед этим просил меня извиниться за его ошибку, из-за которой между вами возникло… непонимание, – собеседник довольно быстро подобрал нужное слово.

Вот, значит, что. Перерождение. А те двое, которых он убил в Миаджане, тоже переродились?

– Вижу, тебя это не удивляет? – полюбопытствовал незнакомец.

Сингур оставил вопрос без ответа, только спросил:

– Как тебя называть?

– Здесь все зовут меня далером. Я – правитель Дальянии. Но ты можешь называть Тинашем, это имя дала мне мать. Много веков назад.

– Надо же, какая честь. А то, что вы бессмертны, я уже понял, – ответил Сингур.

– Не «вы», – поправил его собеседник. – Мы. Разве ты ещё не понял, что перестал быть человеком? Ты пришел ко мне дорогой, закрытой для людей. Вчера мы все ошиблись. И мой брат, и ты сам. Ты принял его за врага, он тебя – за необычного, но всё же человека. Присядем? Нам есть о чём побеседовать.

По-прежнему настороженно, не выпуская Тинаша из вида, Сингур оглядел зал. Кроме них двоих, здесь никого не было. Совсем. А возле стола ожидали собеседников не мягкие кресла, с которых попробуй быстро вскочи, но стулья. Казалось, обмана нет. Даже новообретенное чутьё и мерцание, на мгновенье вспыхнувшие в воздухе, не показывали опасности. Неужели с ним правда хотят договориться?

– Что с моими женщинами?

Собеседник ответил:

– С ними обращаются почтительно, тебе не о чем беспокоиться. Шианку Нелани Храм выкупил вчера у «Четырех лун» и дал свободу. Она ждёт встречи с тобой. Ты прямо сейчас без труда можешь проверить правдивость моих слов. Просто представь её – и всё поймёшь сам.

Сингур, по-прежнему относящийся с недоверием ко всему, что ему говорили, всё-таки сделал, как предлагал Тинаш. Для этого ему даже не понадобилось прилагать каких-то усилий, он просто вспомнил кошачью зелень глаз на тёмном лице – и тут же увидел. Увидел её! А она увидела его! Он будто вправду оказался с ней рядом в каком-то богатом покое, но рассмотреть ничего толком не успел, потому что от удивления его швырнуло назад. И все-таки Сингур успел ощутить радость женщины и её безмятежность.

– Зачем вы удерживаете тех, кто мне дорог? – сказал он, впиваясь взглядом в лишенное возраста лицо Тинаша. – Хотите использовать их, если не буду сговорчивым?

– Нет, – далер покачал головой. – Если мы не договоримся, ты уйдешь. Я отпущу тебя. Но как это изменит то, кем ты стал? Что ты будешь делать с доставшейся силой? Как управишься с ней? Тебе нужно учиться. Однажды ты поймёшь это. И вернёшься сам. Всё это время твои женщины будут жить под защитой храма, с их голов не упадет ни единого волоса.

– Значит, я прав: женщин вы мне не отдадите, – криво усмехнулся Сингур.

– Если решишь уйти сейчас, не отдадим. Ты опасен для них. Ты опасен для всех. Ты ничего не знаешь о силе, которая тебя переполняет, не умеешь толком её подчинять. Поэтому сейчас я не отдам тебе твоих женщин не из-за того, что они заложницы, а потому, что хочу сохранить им жизнь. И, поверь, однажды ты будешь меня за это благодарить.

– Однажды я уже отблагодарил тех, кто слишком беспокоился о безопасности моей сестры, – зло ответил Сирнгур.

– Да, я вижу перстень на твоей руке, – без насмешки сказал Тинаш. – Догадываюсь о глубине этой «благодарности».

– Тогда зачем пытаешься оплести словами?

Далер несколько мгновений молча смотрел на собеседника, а потом снова негромко заговорил:

– Я пытаюсь донести, что мы с братом были бы рады получить такого союзника, как ты. От Эши мы узнали, что Миаджан не погиб. А вдвоем нам будет слишком сложно защитить Дальянию. Я знаю, о чём говорю. Много веков назад мы были младшими жрецами Шэдоку при храме Воздуха. Мы видели, как пал Миаджан, мы знаем, откуда он черпал свою силу. И мы не хотим его полного возрождения, – он усмехнулся. – Скажу откровенно: мы бы предпочли уничтожить его окончательно. Доделать то, что не доделал Спящий. А ты, Сингур? Готов нам в этом помочь?

– Уничтожить Миаджан? – снова усмехнулся он. – Если это возможно, то я не буду колебаться ни мгновения.

– Тогда, может, тебе стоит дать нам шанс стать союзниками?

Речь Тинаша была разумна, спокойна и доброжелательна. И всё равно Сингур с неохотой верил услышанному. Не любил он храмы, не любил жрецов и всех, кто умел красиво говорить. За гладкими речами всегда таились ложь и скрытая выгода.