Тамо далеко (1941) (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 33

Сербская государственная стража от участия в боевых действиях фактически уклонялась, в силу близости по воззрениям к четникам.

Под угрозой дальнейшего расширения восстания, немецкое командование начало подготовку наступления с целью восстановить контроль над всей территорией страны и подавить сопротивление. Командующим операцией назначили генерала Франца Беме, в Сербию перебрасывались 113-я, 342-я, 704-я, 714-я, 717-я, 718-я дивизии, авиация, венгерская речная флотилия, хорватские домобраны и усташи. Всего под оперативным руководством штаба 18-го горного корпуса числилось около 80 тысяч человек. В качестве меры устрашения предписывалось расстреливать от 50 до 100 заложников за каждого убитого немца.

Пролетка неспешно трюхала от дунайской переправы на улицу Королевы Наталии. Раньше визиты в Белград обходились без перекладных — поезд приходил прямо на главный вокзал, откуда до Русского дома пять минут неспешным шагом. Но мост через Дунай полностью не восстановлен, пассажирам нынче приходится высаживаться на том берегу, и дальше добираться через пол-города.

Конечно, поезда ходят через Нови-Сад и тамошний мост, но весь Срем, излучину между Дунаем и Савой, отдали до самого Белграда Хорватии. О том же, что могло произойти в новообразованном государстве с православными, говорили нехорошее, а порой и жуткое.

Генерал-майора Попова вызвал в столицу генерал-майор Скородумов, обсудить дальнейшее участие кадетского учебного заведения в формировании Отдельного Русского корпуса. Попов взял с собой полковника Чудинова и вот они печально рассматривали выбитые зубы города — разбомбленные немцами здания и копошащихся на разборке завалов белградцев.

— Как думаете, Александр Григорьевич, — обратился к директору корпуса воспитатель, — не отзовут ли разрешение после приказа Скородумова?

— Сами разрешили, сами отзовут? — усмехнулся генерал. — Не думаю. Сейчас в Сербии крайняя нехватка сил, они не станут отказываться от союза с нами.

Чудинов только вздохнул — союза, надо же! Похоже, генералы принимают желаемое за действительное: русская эмиграция на Балканах находится в столь жалком положении, что в союзники никак не годится. В подчиненные — сколько угодно и, несмотря на всю фанаберию Скородумова, немцы вполне могут назначить своих начальников. Это же надо такое написать — «Я приведу вас в Россию!», полководец, прости Господи. Чудинов бы еще поверил такому приказу с подписью «Врангель» или «Кутепов», но кто такой Скородумов? Конечно, Михаил Федорович боевой генерал, и заслуг у него хватает, но таких среди носителей погон с зигзагом — каждый второй. А немцев эта эскапада, безусловно, взбесит.

— Полагаю, Николай Алексеевич, нам после визита к генералу нужно будет добраться на улицу Ковачевича.

— Проверить, как разместили кадетов?

— Да, в Топчидерские казармы.

Заметная часть выпускного и двух старших классов, а также те, кто закончил корпус год-два назад, но так и не послужил в армии, уже зачислены в состав трех рот 1-ой «юнкерской» дружины. Остальные батальоны полка формировали из эмигрантов старшего возраста. Тем не менее, караулы в опустевших после апрельского разгрома казармах югославской королевской гвардии все равно несли недавние кадеты, не успевшие отвыкнуть от армейских порядков.

Чудинов по привычке называл своих воспитанников «кадетами», хотя они таковыми уже не являлись. И все так же ощущал за них ответственность, особенно за несовершеннолетних. Он вообще полагал неверным брать их на боевую службу, тут не Гражданская война, нет необходимости гнать мальчиков под ружье, тем более, неизвестно под чье командование. Хотя почему же неизвестно — немцы не допустят никакой «отдельной» воинской силы. За примером далеко ходить не надо — успешно работавшее Бюро по защите интересов русской эмиграции в Сербии разогнали, а на его место поставили полностью подконтрольное немцам Russische Treuhandburo, «Русское доверительное бюро», хорошо хоть Скородумова оставили во главе. Но, судя по его действиям, ненадолго, ненадолго…

Русский дом обвивала очередь в бесплатную столовую — эмигранты, жившие в Белграде, массово лишились работы после закрытия многих фирм, а бежавшие в столицу из небольших городков тоже не имели средств к существованию. Разрыв в цепочке людей оставлял свободным лишь кусок тротуара между двумя полукруглыми лестницами главного входа и черневшими у обочины легковушками с номерами немецкой администрации. Кого они ждали, стало ясно буквально через несколько секунд — из-под классического портика послышался без малого крик:

— Я русский генерал! Требую уважительного обращения!

Двери распахнулись, на площадке между колоннами появился человек в форме Вермахта и махнул водителям — заводи! Рык моторов заглушил следующие слова красного от гнева Скородумова, которого под белы руки вели вниз по лестнице. Уже внизу, после безуспешной попытки освободиться от захвата, он упрямо выпятил и без того длинный подбородок:

— Я буду жаловаться! Полковнику Кевишу!

Но его ловко упаковали в автомобиль, вся кавалькада одновременно вырулила на середину улицы и скрылась за углом, оставив после себя только сизое облачко бензинового выхлопа.

— Это же Вермахт? — потерянно спросил у Чудинова Попов. — Не понимаю, они же сами дали разрешение и теперь арестовали?

— Это не армия, Александр Григорьевич, — ответил более наблюдательный воспитатель, — это полевое Гестапо. Заметили черные ленты на рукавах и шифровку на погонах?

Тяжело вздохнув, директор кадетского корпуса поднялся в здание — бессознательно выбрав ту из лестниц, по которой не топтались гестаповцы. В кабинете Скородумова их встретил насупленный генерал-лейтенант Штейфон.

— Почему арестовали Михаила Федоровича? — первым делом спросил Попов.

— Он выставил список условий, на которых должен существовать Русский корпус.

— И этот список не понравился немцам? — догадался Чудинов.

— Именно так. Список дошел до группенфюрера Нойхаузена, он отдал Фельдгестапо приказ на арест. Извечный конфликт военных и гражданских, господа. Военным нужен наш корпус, гражданским нужно полное подчинение.

— Но группенфюрер? — подался вперед Попов.

— Он глава немецкой администрации в Сербии. — Штейфон поднял взгляд на визитеров. — Тем не менее, господа, мы должны продолжить формирование полков. Всех кадетов старше шестнадцати лет, не закончивших курс, прикажите немедленно переправить в Белград, они нужны как командиры взводов и отделений.

— А что будет с учебной деятельностью?

— Продолжайте как обычно, нам потребуются командные кадры. Я уверен, что ситуацию удастся обратить к нашей пользе, уж слишком немцам нужны наши штыки.

В Топчидерских казармах к ним сразу бросились бывшие кадеты с вопросами — правда ли, что немцы мобилизуют всех русских? Поставят над ними немецких офицеров или нет? Что немцы сделают со Скородумовым?

Хмурый Чудинов отвечал неохотно, мысленно перебирая своих учеников — какова будет их реакция на арест генерала? Левченко, к примеру, без разницы, он пойдет служить под любым знаменем, лишь бы против коммунистов. А вот идеалистично настроенный Сергей Сабуров будет колебаться… Полковник неожиданно подумал, что старший брат Сергея выбыл весьма удачно и его теперь не волнуют отношения между эмигрантами, немцами, сербами и бог его знает кем еще. И что надо бы доехать до Ольги Борисовны, узнать, как дела у ее сына.

На лошади хорошо кататься полчаса, может быть, час — тогда это занятие в охотку и в удовольствие. Но если надо сделать за день шестьдесят километров, то уже к половине пути для неопытного человека движение верхом превращается в пытку. Несмотря на то, что кобылка досталась выезженная и смирная, я опасался, что превращусь в ту самую «корову на заборе», но нет — кадета Сабурова неплохо научили держаться в седле.

Иво хотел забрать только меня, но я потребовал взять и младшего, а следом, узнав цель путешествия, напросился Лука, хотя с его ранением в конницу рановато. Выехали прямо на рассвете, чтобы добраться в Крупань к вечеру. Попрощался с ребятами, принял на память от Радо пистолетик перламутровый, отдарился перочинным ножиком и по коням.