Посланец. Переправа - Вторушин Станислав Васильевич - Страница 24

— На кого будешь ставить? — спросил Беспалов.

Парень резко отшатнулся, испуганно посмотрел на него и ответил вопросом на вопрос:

— А ты на кого?

— На Казбека, на кого же еще? — ответил Беспалов.

— Казбек в первом заезде не выиграет, — уверенно сказал парень.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, если хочешь схватить большой куш, в первом заезде не надо светиться. Казбек светиться не будет.

Хорошо одетый мужчина, расталкивая очередь, лез к окну. Отодвинув локтем Беспалова, он протиснулся вперед, но парень не пустил его дальше. Они начали ссориться. Еще немного — и дело могло дойти до рукопашной. Беспалов развернулся и вылез из очереди.

— Они почему все такие ненормальные? — спросил он Глебова.

— Потому что у них перед глазами стоят только деньги. Здесь не надо работать, надо лишь угадать лошадь, которая придет первой. Это единственное место, где у бомжа и миллионера одна и та же цель. Это же своего рода наркоманы. Азарт — страшное дело.

— Может быть, и нам поставить? — спросил Беспалов. — Не хочется пережить острые ощущения?

Вопрос походил на провокацию, но Беспалов специально задал его, чтобы лишний раз проверить, насколько азартен товарищ.

— Я в такие игры не играю, — ответил Глебов, отвернувшись.

— Тогда пошли на трибуну.

Большая трибуна была почти вся занята народом. На самом ее верху под навесом располагались места VIP-персон. Раньше они были лишь огорожены специальным барьером. Но с тех пор, как стали устраиваться бега на приз губернатора, места VIP-персон переоборудовали в специальную ложу, застеклили, установили в ней хорошие кресла и столики, за которыми можно было выпить шампанского и перекусить. Охрана губернатора заставила дирекцию ипподрома вставить в ложе тонированные стекла, чтобы обычные посетители не могли видеть ее гостей.

Джабраилов не любил такие стекла. Они искажали цвет поля и масть лошадей и, когда в ложе не было губернатора, он заставлял охранников открывать окна. Беспалов сразу увидел его. Джабраилов сидел рядом с Асланом и его красивой русской девушкой. Они о чем-то негромко разговаривали, при этом не глядели друг на друга. Перебросившись несколькими фразами, Аслан встал, а на его место сел другой человек. Вскоре его заменил еще один. Беспалов понял, что ложа VIP-персон является местом встреч определенного круга людей для решения важных вопросов.

Между тем празднично одетые жокеи уже готовились к соревнованию, выстраивая лошадей на стартовой линии. Вскоре был дан старт, и рысаки понеслись по дорожке, распустив хвосты и выбрасывая из-под копыт землю и мелкие камушки. Грациозные лошади были красивы, полны сил и желания показать себя, и Беспалов невольно залюбовался ими. Цокая копытами, они стремительно пронеслись вдоль трибуны, унося за собой легкие, воздушные коляски, в которых сидели, казалось, такие же невесомые жокеи. Казбек шел вторым, косясь злым глазом на обогнавшего его жеребца. Но Беспалову показалось, что жокей специально придерживает его. Казбек так и пришел вторым, не сумев обогнать своего соперника. Многие зрители тут же соскочили со своих мест и кинулись к окошечкам букмекеров получать выигрыш. Парень в старенькой куртке и стоптанных туфлях, на которого обратил внимание Беспалов, расталкивая других, спешил к проходу.

— Наверное, выиграл, — кивнув на него, сказал Беспалов.

— В следующем заезде все равно проиграет, — ответил Глебов. — Система ставок отлажена таким образом, что самый большой куш достается букмекерам. А они принадлежат тем, кто сидит выше нас.

Глебов не стал поворачиваться, но Беспалов и без того понял, что тот говорит о Джабраилове.

— После окончания соревнований и выдачи выигрышей деньги повезут к Хавкину, — сказал Глебов. — Там их пересчитают и положат в сейф. Или в сейфы.

— И сколько, по-вашему, их будет? — спросил Беспалов.

— На билетах заработают тысяч пятьсот. А сколько заработают букмекеры, одному Богу известно. Самые большие ставки делаются на губернаторских бегах. Там речь идет о миллионах. Это будет в следующее воскресенье.

Беспалов встал, Глебов поднялся вслед за ним. Спустившись с трибуны, они прошли мимо букмекерских касс и увидели у дверей невысокого здания администрации ипподрома большую, серую «тойоту-универсал», около которой стояли два парня в черной одежде. Уже по ней можно было определить, что это люди из службы безопасности Джабраилова. Они все как один почему-то одевались в черное.

— Вот они и повезут деньги в банк, — кивнув на парней, тихо произнес Глебов.

— Целую империю создали, — сказал Беспалов.

— Это потому, что нас здесь не было, — Глебов внимательно рассматривал охранников. — Интересно, довелось им служить в горячих точках или нет?

— Может быть, и служили, но только не у нас. Наверняка были по другую сторону блок-постов.

— Я тоже так думаю. Мне даже кажется, что я уже встречался с ними… В горах…

— Едем в «Доверие», — сказал Беспалов.

Он уже был в этом небольшом, довольно красивом здании из красного кирпича, но сейчас снова внимательно рассматривал его. Особенно служебный вход, находящийся во дворе. Им пользовались только Хавкин и начальник службы безопасности. Через этот же вход в банк заносили деньги, прибывавшие на инкассаторской машине. Въезд во дворик перекрывал шлагбаум. Его открывал и закрывал охранник, находящийся в будке у ворот. Сейчас дворик был пуст, лишь у стены здания стояла золотистая «ниссан-мурано» последней модели, на которой сюда приехал Хавкин. Директор банка уже ждал, когда с ипподрома привезут деньги.

Беспалова снова удивило, что у ворот не было камеры наружного наблюдения. У центрального входа была, а здесь отсутствовала. А ведь все деньги поступают в банк через ворота. Но, поразмыслив, он решил, что именно здесь она не нужна ни Хавкину, ни Джабраилову. Машины, подъезжающие к боковым дверям, не должны значиться ни в каких документах. Никто не должен знать, когда и на каком автомобиле были отправлены деньги из банка. Во дворик попадает только особая клиентура, на которую выдается особое распоряжение.

«Тойоту» с кассой ипподрома и букмекерскими деньгами пришлось ждать довольно долго. Беспалов с Глебовым сначала пару раз прошлись по противоположной стороне улицы, потом перешли ее и остановились недалеко от шлагбаума, но так, чтобы их не смог наблюдать сидящий в будке охранник. Чтобы занять время, Беспалов начал рассказывать Глебову о том, что видел в деревне у своей сестры. Рассказал о Гусейнове, о том, как его охранники облили бензином и подожгли живую свинью, как загорелся потом их джип. Как деревенские во главе со священником защищали испуганного, потерявшего от страха способность что-либо предпринять Миронова. Глебов слушал спокойно, а когда Беспалов замолчал, угрюмо произнес:

— Сожгут они Миронова, поверьте мне. Джабраилов никогда и никому ничего не прощает. — Потом немного помолчал и добавил: — До чего дожились. На своей земле оказались в положении рабов.

Наконец «тойота» подъехала. Водитель один раз коротко просигналил, и шлагбаум поднялся. Машина въехала во двор и остановилась около двери. Из нее вышел начальник службы безопасности и впустил в банк двух инкассаторов с деньгами. Они не появлялись ровно двадцать минут, и все это время машина стояла около двери. Затем дверь открылась, из нее вышли инкассаторы, сели в машину и тут же уехали.

— Ну, вот теперь мы знаем, сколько людей находится там, когда привозят деньги, — сказал Беспалов.

— Сколько? — спросил Глебов.

— Четверо, не считая женщин.

Глебов с удивлением посмотрел на Беспалова, и тот невозмутимо продолжил:

— Хавкин, начальник службы безопасности и двое инкассаторов.

— А что за женщины находятся там? — поинтересовался Глебов.

— Операторы банка, которые пересчитывают деньги. Я думаю, что их две.

— Мне казалось, что народу здесь будет гораздо больше, — сказал Глебов.

— Но и тех, что есть, тоже немало, — Беспалов посмотрел на золотистую машину Хавкина, стоящую у стены. В выходные дни Хавкин не пользовался услугами шофера. По всей видимости, ему нравилось самому сидеть за рулем. А соревнования на ипподроме проходили только по выходным.