Свой в своей стране (СИ) - Котов Сергей - Страница 29

— Отъём мощности заметят, — произнёс он.

— Нет. Ты же сам настраивал систему. К центральному пульту пойдут скорректированные данные.

Он поёжился. Было не слишком приятно осознавать, что прямо над сводчатым потолком находится дно бассейна, куда сбрасывались сборки после выработки. Точнее, не бассейна, конечно, а «системы транспортировки промежуточной продукции», которым был содержащийся в сборках плутоний оружейного качества.

— Да. Ты прав.

Справа от конструкции находился пульт. Кажется, он монтировал его сам, из комплектующих, заказанных для третьего реактора. Ни у кого мысли не возникло проверить проект… впрочем, даже если бы возникло, докопаться до истины было едва ли возможно. Комплектующие были стандартными, только на тестовых пусках из-за мелких неисправностей замена достигала пятидесяти процентов. Плата за скорость, наказывать подрядчиков не было ни времени, ни желания, а до этого уровня секретности не имели допуска даже курировавшие объект особисты.

Он встал рядом. Обрезиненной кнопкой активировал приборы, и пульт ожил.

Привычным взглядом проверил фон. Повышенный, конечно — но в безопасных пределах.

— Что случится, когда я сделаю это? — Он задал давно мучавший его вопрос.

— Я уйду, — ответил Чёрный Монах.

— Но это значит…

Он прекрасно помнил, чем закончилась повесть Чехова. Странно, что он выбрал для него такое имя — но так было проще в тот момент, когда только приходило осознание происходящего. Классика помогла заключить сделку с самим собой. И в итоге он добился успеха…

Едва подумав об этом, он испытал что-то вроде приступа паники. А что, если он безумен на самом деле? Что, если эта сделка помогла обмануть других людей — но не саму природу? Что, если этот пульт сделает что-то непоправимое, о чём сознательная часть его личности предпочитает не знать?..

— Сомневаешься? — Чёрный Монах посмотрел на него с укором.

— Да, — честно ответил он.

— Уже поздно.

— Знаю…

Он вздохнул и повернул рубильник на правой стороне пульта. Дёрнулась стрелка магнитометра. Побежали светящиеся цифры, показывающие давление в основных магистралях. Температура хладогента выросла на два градуса, но тут же вернулась к нужным показателям, когда подключились резервные насосы.

— Молодец, — одобрил Чёрный Монах.

Возле установки что-то происходило. Будто сам воздух сгустился и начал вибрировать мелкой дрожью. Неприятно заныли зубы.

— Что дальше? — спросил он. — Я… умру?

Чёрный Монах посмотрел на него с удивлением.

— Разумеется. Но не сейчас. У тебя впереди почётная старость. И знаешь что…

— Что?

— Когда тебе предложат дачу в Крыму — не отказывайся.

— Зачем мне дача…

Он был одинок. Когда-то очень помогало ощущение, что все они, весь советский народ — одна большая семья. Но теперь он вдруг особенно остро ощутил своё одиночество… а ведь он ещё не старик. Ему едва исполнилось сорок пять — но кто захочет пойти замуж за такую развалину? Да и риски слишком велики. Ребёнка — инвалида он просто не перенесёт. Никогда не простит себя за это.

— Чтобы наслаждаться жизнью, конечно, — ответил Чёрный Монах.

— Не уверен, что мне нравится такой тип наслаждения.

— Что ж. Другой тип наслаждения ты пережил сполна. Так что оставь шанс чему-то попроще.

Тем временем электрический гул нарастал. Зеркальная штуковина у основания конструкции подёрнулась рябью. На вершинах конструкции, где были закреплены соленоиды, появилось красноватое сияние. Потом вспыхнули красные лазерные лучи, образовав правильную пятилучевую звезду.

Зеркальная штуковина исчезла. Вместо неё появился провал, из которого повеяло прохладным воздухом.

Он стоял, открыв от удивления рот.

— Не ожидал? — спросил Чёрный Монах.

— Нет… — выдохнул он.

— Что ж. Теперь ты знаешь.

— Я… могу посмотреть? Хоть одним глазком?

— Валяй, — улыбнулся Чёрный Монах.

Он подошёл. За чернотой провала были ночные звёзды и невиданный по красоте город. Его широкие проспекты сверкали мягким оранжевым светом, будто золотом. Справа от стеклянных башен причудливых форм, одна из которых была даже скручена спиралью, виднелась знакомая высотка, а ещё правее — рубиновые кремлёвские звёзды.

В Железногорске был свой мотоклуб. Очень необычный: суровые ребята-байкеры, в соответствующем прикиде. Которые, на самом деле, в большинстве своём физики-ядерщики.

Они нам сделали пропуск на закрытую территорию. И даже организовали визит «в гору», как они сами говорили.

Странное ощущение: реакторы под горой давно остановлены. А страшная мощь всё равно ощущается, где-то на уровне подсознания.

Внутри нас встретил лысеющий, крепко сбитый татарин с добрыми карими глазами. Оказалось, что это директор всего предприятия. Ничего себе так связи у этого Ивана, да?

Мне понравился памятник строителям: отбойный молоток, установленный прямо в скале.

Потом мы прошли реакторный зал, поднялись по металлической лестнице. Миновали операторскую. И, наконец, добрались до директорского кабинета.

Там был проход вглубь горы: узкий тоннель со спиральной лестницей. Вот туда-то мы и спускались.

Внизу была установка, чем-то неуловимо напоминающая машинный зал компрессорной станции, где появилась пентаграмма. Запись мне показал Андрей. Говорит, что причастен к созданию той штуковины, но я, если честно, не совсем поверила. Кажется, он перебарщивает с чувством вины.

Даниил всё время шёл молча, но я чувствовала, что он напряжён. Видимо, от того, что мы должны были найти зависел весь дальнейший план.

Увидев установку, он повеселел, даже начал улыбаться.

Я уж решила было, что сейчас-то он активирует её, и случится нечто необычное. Может, мы все сразу во Владивосток попадём. Или в тот мир, который он мне показывал.

Странное дело: я ведь осознаю, что тот наш поход был совершенно реальным. Но вот сейчас мне начинает казаться, будто это как во сне было. Слишком уж необычно. Но это был добрый сон, из тех, что запоминаются на всю жизнь.

Нет, он не стал ничего включать. Только открыл центральный пульт и достал оттуда одну маленькую, совершенно неприметную металлическую детальку. Что-то вроде блестящего коромысла.

— Ну вот, — сказал он, улыбаясь. — Теперь этот путь закрыт. Можем спокойно ехать дальше.

И это было всё. Никто не спросил объяснений. И вовсе не потому, что боялись, будто он не ответит. Мне кажется, некоторые, вроде Ивана, как раз боялись его ответов. Не хотели лишней информации, хотя прекрасно понимали, что до конца поездки им предстоит узнать всё-всё.

Однако же, ещё одну ночь мы провели в Красноярске.

Я не бывала там с детства. И в этот раз город мне понравился гораздо больше: очень уютный, ухоженный центр. Набережная Иртыша, гуляя по которой почти физически ощущаешь мощь Енисея. Совсем не так, как у нас, в Омске. У нас река как-то спокойнее.

Мне очень понравились новые микрорайоны, где жилые дома стояли чуть ли не прямо на берегу высокого обрыва. Я подумала, что в них хорошо жить, когда окна выходят на отроги Саян и заповедник «Столбы».

Мне очень хотелось к столбам прогуляться. Но я не нашла компанию, поэтому осталась с остальными.

Вечер мы провели отлично: поужинали в ресторане, потом долго гуляли по набережной, и, наконец, вернулись в гостиницу, которая находилась прямо возле театра.

В театр мне тоже хотелось.

Что ж, надо будет вернуться в другое время — специально, чтобы погулять по заповеднику и сходить в театр.

Я поймала себя на том, что думаю, будто у меня есть оно, это самое время.

А утром наша кавалькада отправилась дальше, на Иркутск.

Теперь у нас было на одну машину больше. Вице-президент Железногорского мотоклуба и кандидат физико-математических наук решил ехать не на байке, а на своём «Паджерике». Даня это одобрил: сказал, место лишним не будет.

Ехали долго. Останавливались в придорожных кафе, отдыхали, принимали душ.