Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри - Страница 73

• Предыдущая
• 73/153
• Следующая

В вигваме из алого бархата, украшенного золотой бахромой, в котором вожди племен, обитающих на великой реке, с радостью бы выкурили трубку мира, стояло несколько столов. Вигвам этот находился неподалеку от поляны Дианы под самыми окнами кабинета регента. В нем собралось многочисленное общество.

Вокруг мраморного стола, покрытого циновкой, шла бурная игра в ландскнехт. Золото швыряли пригоршнями, кричали, хохотали. Неподалеку за другим столом компания старичков играла в реверси, ведя пристойный, негромкий разговор.

У ландскнехтского стола мы имели бы возможность узнать красивого маленького маркиза де Шаверни, Шуази, Навайля, Жиронна, Носе, Таранна, Альбре и других. Господин де Пероль тоже был здесь и выигрывал. У него была такая привычка, и всем это было известно. И все внимательно следили за его руками. Впрочем, во времена Регентства плутовство в игре не считалось за грех.

За столом слышались только суммы, которые все росли и увеличивались. «Сто луидоров! Сто пятьдесят! Двести!» — и иногда проклятия проигравших, невольный смех выигравших. Все играющие, разумеется, были без масок. Зато по аллеям прогуливались, беседуя, множество масок и домино. Лакеи же в фантастических ливреях и, по большей части, в масках, дабы не выдавать инкогнито своих хозяев, держались по другую сторону малого крыльца апартаментов регента.

— Выигрываете, Шаверни? — поинтересовалось маленькое голубое домино со сброшенным с головы капюшоном, заглянув в шатер.

Шаверни как раз выкладывал на стол остатки денег, бывших у него в кошельке.

— Сидализа! — воскликнул Жиронн. — Поспеши к нам на помощь, о нимфа девственной чаши!

Из-за спины первого домино появилось еще одно.

— Это вы о ком? — удивилось второе домино.

— Ни о ком, ни о ком, Дебуа, очаровательница моя, — отвечал Жиронн. — Я имел в виду только чашу.

— А мне все равно! — бросила мадемуазель Дебуа-Дюплан, входя в вигвам.

Сидализа дала свой кошелек Жиронну. Один из старичков, сидящих за столом, где играли в реверси, недовольно передернулся.

— В наше время, господин де Барбаншуа, — обратился он к соседу, — все было по-другому.

— Все испортилось, господин де ла Юноде, — согласился сосед, — все ухудшилось.

— Измельчало, господин де Барбаншуа.

— Выродилось, господин де ла Юноде.

— Переродилось.

— Опошлилось.

— Изгрязнилось!

И оба старичка в один голос со вздохом произнесли:

— Куда мы идем, барон? Куда мы идем?

Барон де Барбаншуа продолжал, ухватив барона де ла Юноде за агатовую пуговицу, украшавшую его старомодный кафтан:

— Кто эти люди, барон?

— Барон, я сам вас хочу спросить об этом.

— Таранн, ставишь? — крикнул в это время Монтобер, — пятьдесят!

— Таранн? — буркнул господин де Барбаншуа. — Это не фамилия, это название улицы.

— Альбре, ставишь?

— А этот прозывается, как мать Генриха Великого104, — заметил господин де ла Юноде. — Откуда они выуживают свои фамилии?

— А откуда Бишон, спаниель госпожи баронессы выудил свою кличку? — ответил господин Барбаншуа, открыв табакерку.

Проходившая мимо Сидализа запустила туда пальцы и ухватила щепотку табака. Барон смотрел на нее, разинув рот.

— Хороший табачок! — похвалила оперная дива.

— Сударыня, — хмуро заявил господин Барбаншуа, — я не люблю, когда ко мне лезут в табакерку. Соблаговолите принять ее.

Сидализа отнюдь не обиделась. Она взяла табакерку и ласково потрепала возмущенного барона по старческому подбородку. После этого сделала пируэт и исчезла.

— Куда мы идем? — повторил господин Барбаншуа, задыхаясь от негодования. — Что бы сказал покойный король, увидев такое?

А за столом, где шла игра в ландскнехт, закричали:

— Проиграл, Шаверни! Опять проиграл!

— Плевать, у меня есть еще мои земли в Шанейле. Иду на все.

— Его отец был храбрым солдатом, — заметил барон де Барбаншуа. — Кому он служит?

— Принцу Гонзаго.

— Упаси нас Боже от итальянцев!

— А что, немцы лучше, барон? Скажем, граф фон Хорн, колесованный на Гревской площади за убийство?

— Родич его высочества! Куда мы идем?

— А я вам скажу, барон: кончится тем, что на улицах будут резать при свете дня.

— Уже началось, барон! Вы разве не слышали новость? Вчера около Тампля убили женщину, некую Лове, ажиотерку.

— А сегодня утром из Сены у моста Нотр-Дам вытащили сьера Сандрие, служащего казначейства военного министерства.

— Его прикончили, потому что он слишком громко высказывал свое мнение об этом проклятом шотландце, — почти шепотом сообщил господин де Барбаншуа.

— Тс-с! — остановил его господин де ла Юноде. — За неделю это уже одиннадцатый!

— Ориоль! Ориоль! На выручку! — закричали игрока

В шатер как раз вошел кругленький откупщик. Он был в маске и его до нелепости богатый костюм способствовал тому, что он пользовался огромным успехом, в котором было немало издевки.

— Поразительно, — бросил он, — все меня узнают!

— Потому что второго Ориоля нет! — воскликнул Навайль.

— А дамы считают, что вполне хватает и одного! — добавил Носе.

— Завистник! — закричали со всех сторон. Ориоль осведомился:

— Господа, вы не видели Нивель?

— Подумать только, наш бедный друг вот уже восемь месяцев тщетно умоляет позволить ему занять место банкира, которого наша дражайшая Нивель выставила на посмешище и сожрала! — с чувством произнес Жиронн.

— Завистник! — раздалось опять.

— Ориоль, ты виделся с Озье?

— Получил дворянскую грамоту?

— Узнал имя своего предка, которого ты отправил в крестовый поход?

Все расхохотались.

Господин де Барбаншуа молитвенно сложил руки, господин де ла Юноде промолвил:

— Барон, эти дворяне смеются над самым святым!

— Куда мы идем? Господи, куда мы идем?

— Пероль, — объявил низкорослый откупщик, подойдя к карточному столу, — я ставлю против вас пятьдесят луидоров, поскольку мечете вы, но подтяните повыше свои манжеты.

— Вы что? — возмутился управляющий господина Гонзаго. — Милейший, я шучу только с равными себе!

Шаверни глянул на лакеев, собравшихся за крыльцом, ведущим в апартаменты регента.

— Черт возьми! — бросил он. — Эти прохвосты, судя по их виду, явно скучают. Таранн, сходи за ними, чтобы почтенному господину де Перолю было с кем переброситься шуткой.

На сей раз управляющий ничего не слышал. Он сердился, только когда его в чем-то уличали, и удовлетворился тем, что выиграл у Ориоля пятьдесят луидоров.

— Бумажки! — продолжал возмущаться господин де Барбаншуа. — Везде одни бумажки!

— Барон, пенсию нам платят бумажками!

— Арендную плату тоже. А чего стоят эти клочки бумаги?

— Серебро исчезает.

— Золото тоже. Хотите знать мое мнение, барон? Мы катимся к катастрофе.

— Совершенно верно, сударь! Именно катимся! — воскликнул де ла Юноде, лихорадочно пожимая руку де Барбаншуа. — Баронесса точно такого же мнения.

На фоне восклицаний, смеха, шуток раздался голос Ориоля:

— Знаете новость? Потрясающая новость!

— Выкладывай свою потрясающую новость!

— Держу пари, вам ни за что не угадать! Даже не пытайтесь.

— Господин Лоу принял католичество?

— Герцогиня Беррийская пьет только воду?

— Герцог Мэнский попросил у регента приглашения на бал?

Были высказаны еще десятки столь же невероятных предположений.

— Не угадали, дорогие мои, все пальцем в небо, — объявил Ориоль. — И никогда не угадаете. Принцесса Гонзаго, неутешная вдова герцога де Невера, Артемизия, облаченная в вечный траур…

Услышав имя принцессы Гонзаго, старички навострили уши. А Ориоль, сделав многозначительную паузу, закончил:

— Так вот, Артемизия наконец допила чашу с пеплом Мавсола. Принцесса Гонзаго здесь, на балу.

Раздались возгласы недоверия. В такое действительно невозможно было поверить.

— Я собственными глазами видел ее, — заверил толстяк-откупщик. — Она сидела рядом с принцессой Палатинской. Но я видел еще кое-что стократ невероятней.

• Предыдущая
• 73/153
• Следующая