Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри - Страница 63

• Предыдущая
• 63/153
• Следующая

— А, с того дня, когда вы попросили меня пощадить маркиза де Шаверни? Я помню это, Аврора, помню и хочу сообщить вам, что маркиз возвратился в Париж.

Аврора ничего не ответила, но в ее взгляде было столько красноречивого недоумения, зачем он это говорит, что мэтр Луи прикусил губу.

Он взял ее руку и поцеловал, словно собираясь удалиться, однако Аврора удержала его.

— Останьтесь, — сказала она. — Если вы так будете себя вести, то в один прекрасный день, вернувшись, не обнаружите меня в своем доме. Если я вам мешаю, я уйду. Господи, я не знаю, что я сделаю, но вы избавитесь от бремени, ставшего для вас слишком тяжким.

— Вы не успеете, — промолвил вполголоса Анри. — Чтобы расстаться со мной, вам, Аврора, не будет нужды бежать.

— Вы что же, выгоните меня? — воскликнула девушка, вскинув голову, словно ее ударили.

Мэтр Луи закрыл лицо руками. Они все еще сидели рядом: Аврора на подушке, положив голову на колени мэтра Луи.

— Ах, Анри, — почти прошептала она, — мне ведь так мало надо, чтобы быть счастливой, безумно счастливой. Ведь только совсем недавно я перестала улыбаться. А разве прежде не была я радостной и веселой, когда бросалась встречать вас?

Мэтр Луи гладил прекрасные волосы Авроры, которые в свете лампы отсвечивали темным золотом.

— Станьте таким, как прежде, — продолжала она, — я ничего больше у вас не прошу. Говорите мне, когда вы счастливы и когда грустны, чтобы я радовалась вместе с вами или переняла всю вашу печаль в свое сердце. Это приносит облегчение. Ведь если бы у вас, Анри, была дочка, любимая дочка, вы, наверное, именно так и вели бы себя с нею?

— Дочка! — повторил мэтр Луи, и лицо его омрачилось.

— Да, я знаю, я вам не дочь, так что можете не повторять.

Мэтр Луи провел по лбу тыльной стороной ладони.

— Аврора, — обратился он к девушке, словно не слышал последних ее слов, — существует блистательная жизнь, полная удовольствий, почестей, роскоши, жизнь, какую ведут в этом мире счастливцы. Вы, дорогое дитя, не знаете ее.

— А какая мне нужда знать ее?

— Я хочу, чтобы вы ее узнали. Так надо, — и, невольно понизив голос, мэтр Луи закончил: — Вам, быть может, придется сделать выбор, а чтобы выбрать, надо знать.

Он встал. Но теперь на его благородном лице отражалась обдуманная и непреклонная решимость. — Сегодня, Аврора, для вас последний день сомнений и неведения, — медленно заговорил он, — а для меня, быть может, последний день молодости и надежды!

— Ради Бога, Анри, объяснитесь! — воскликнула девушка.

Мэтр Луи возвел глаза к небу.

— Я все делал так, как велела мне совесть, — прошептал он. — Тот, кто там, наверху, видит меня, и мне нечего скрывать. Прощайте, Аврора, — обратился он к девушке. Этой ночью вы не будете спать… Смотрите, размышляйте и советуйтесь с разумом прежде, чем с сердцем. Я не буду ничего предварять, я хочу, чтобы ваше впечатление было неожиданным и полным. Ежели бы я о чем-то предупредил вас, боюсь, я сделал бы это в собственных эгоистических целях. Запомните только: сколь бы ни были странны приключения, что выпадут вам в эту ночь, их источник — моя воля, а цель — ваши интересы. Если вы не успеете повидаться со мной, не тревожьтесь. Где бы я ни был, рядом ли, далеко ли, я оберегаю вас.

Он поцеловал Авроре руку и направился к себе в комнату.

Аврора, безмолвная и потерянная, следила за ним взглядом. Поднявшись на верхнюю площадку, мэтр Луи, прежде чем пройти к себе, по-отечески кивнул ей и послал воздушный поцелуй.

Аврора осталась одна. Разговор, который она только что вела с Анри, закончился столь неожиданно, что она стояла, ошеломленная и словно душевно ослепшая. Мысли ее были в полном смятении. Голова в огне. Уязвленное, подавленное сердце словно бы замкнулось на самом себе.

Она приложила столько усилий, чтобы что-то узнать, как могла, вызывала на объяснения, принуждала к этому со всем невинным лукавством, которого не лишает женщину даже наивность. Однако не только не добилась объяснения, но услышала то ли угрозу, то ли обещание, открывшее перед нею какие-то таинственные горизонты.

Он сказал: «Вы не будете спать этой ночью». И еще: «Сколь бы странными ни показались вам ваши приключения в эту ночь, их источник — моя воля, а цель — ваши интересы».

Приключения! Да, скитальческая жизнь Авроры была полна приключений. Но до сих пор всю ответственность брал на себя ее друг, он всегда был рядом с ней как неусыпный телохранитель, как верный защитник, и она не боялась. Но этой ночью, вероятно, приключения будут выглядеть совершенно иначе. Ей/ придется самой противостоять им.

Да и в чем будут заключаться эти приключения? Почему он говорил недомолвками? Ей придется познакомиться с жизнью, совершенно отличной от той, какую она вела до сих пор, — с блистательной, роскошной жизнью знатных и счастливых людей. «Чтобы выбрать», — сказал он. Надо полагать, выбрать между этой неведомой и ее нынешней жизнью. А вдруг выбор уже сделан?

Надо узнать, на какой чаше весов ее друг Анри. И тут она с тревогой подумала о своей матери. Выбрать! Впервые ей пришла в голову повергающая в ужас мысль: а что если матушка на одной чаше, а Анри на другой?

— Нет, это невозможно! — вскричала она, отвергая такое предположение. — Господь не допустит этого!

Она приоткрыла занавески и оперлась локтями на подоконник, чтобы свежий воздух чуть охладил ее пламенеющее лицо. На улице было небывалое движение. У входа в Пале-Рояль собралась толпа, жаждущая увидеть, как проходят приглашенные. Между двумя стенами зевак уже образовался хвост портшезов и карет. Поначалу Аврора не обратила особого внимания на это столпотворение. Что ей до суматохи и шума! Но потом в проезжающей карете она увидела двух женщин в бальных нарядах — мать и дочь. Тотчас же слезы застлали ей глаза, перед ними повисла какая-то темная завеса.

«А вдруг моя матушка там!» — подумала она.

Ведь это вполне вероятно и возможно. Аврора стала внимательней присматриваться к праздничному великолепию, доступному ей для наблюдения. Она догадывалась, что за стенами дворца все гораздо пышней и ярче. В ней возникло некое смутное желание, и оно стало расти и усиливаться. Она завидовала девушкам в прекрасных бальных нарядах, с жемчужными ожерельями на шее, с жемчугами и цветами в прическах, но завидовала не цветам, жемчугам, драгоценным уборам, а тому, что они сидят рядом со своими матерями. Однако скоро ей расхотелось смотреть: общая радость оскорбляла ее печаль. Веселые возгласы, волнующаяся толпа, шум, смех, блеск драгоценностей, долетающие издалека отзвуки заигравшего оркестра — все это тяготило ее. Она закрыла пылающее лицо ладонями.

А в кухне Жан Мари Берришон исполнял роль змея-искусителя по отношению к своей бабушке, мужеподобной Франсуазе. Слава Богу, мыть тарелок пришлось немного. Мэтру Луи и Авроре понадобилось только по одной. Зато Франсуазе и юному Берришону достался обильный ужин, которого хватило бы на четверых.

— Все-таки я сбегаю на угол посмотреть, что там, — объявил Жан Мари. — Госпожа Балао сказала, что во дворце будут устроены подлинные волшебные замки и вообще всякие сказочные чудеса. Охота хоть одним глазком взглянуть.

— Только долго не задерживайся, бездельник, — буркнула бабушка.

Берришон умчался. Гишардиха, Балао, Моренша и остальные соседки с радостью встретили его, чуть только он ступил на грязную мостовую Певческой улицы.

Франсуаза вышла из кухни и заглянула в комнату Авроры.

— Нет, каков! Уже ушел! — пробормотала она. — Барышня опять одна.

Ей пришла благая мысль составить общество молодой хозяйке, но в этот миг влетел Жан Мари.

— Бабушка! — закричал он. — Рамы для иллюминации, вымпелы, фонарики, кавалерия, дамы все в бриллиантах и расшитых золотом атласных платьях, точно на Троицу! Выйди посмотри, бабушка!

Франсуаза пожала плечами:

— Ни к чему мне все это.

— Бабушка, да пройди только до угла. Госпожа Балао называет имена всех проезжающих вельмож и знатных дам и все рассказывает про них. Это очень поучительно. Пошли, ведь до угла всего два шага.

• Предыдущая
• 63/153
• Следующая