Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри - Страница 110

• Предыдущая
• 110/153
• Следующая

— Ради Бога, только никаких объяснений! — запротестовала Сидализа.

— Но мне нужно, — раскачиваясь в кресле, настаивал Шаверни, — поскольку дело весьма деликатное. Пятьдесят тысяч экю — это ж Перу, да и только! Не будь я влюблен…

— В кого? — перебил Навайль. — Ты же не знаешь, кто твоя невеста.

— А вот и нет! Я сейчас объясню…

— Нет! Да! Нет! — послышались возгласы.

— Восхитительная блондиночка, — рассказывал между тем Ориоль своему соседу Шуази, — которая все время спала. Она бегала за мною, как собачонка, никак было не отвязаться! Понимаете, я боялся, как бы Нивель не встретила нас с ней вместе. Ведь Нивель ревнивее любой тигрицы. Да и…

— Раз вы не даете мне сказать, — возопил Шаверни, — тогда отвечайте: где донья Крус? Я желаю, чтобы пришла донья Крус!

— Донья Крус! Донья Крус! — послышалось со всех сторон. — Шаверни прав, пускай придет донья Крус!

— Лучше бы вы называли ее мадемуазель де Невер, — сухо заметил Пероль.

Голос его потонул в хохоте, все принялись повторять:

— Мадемуазель де Невер! Правильно! Мадемуазель де Невер!

Поднялся невообразимый гам.

— Моя позиция… — снова начал Шаверни.

Все бросились от него врассыпную и направились к двери, за которой скрылась донья Крус.

— Ориоль! — окликнула мадемуазель Нивель. — А ну-ка, сюда, и немедленно!

Толстенькому откупщику повторять дважды не пришлось. Ему только очень хотелось, чтобы все заметили эту фамильярность.

— Садитесь рядом, — зевнув во весь рот, приказала Нивель, — и расскажите мне какую-нибудь сказку. Что-то меня тянет в сон.

— Жил-был… — покорно начал Ориоль.

— Ты сегодня играла? — осведомилась Сидализа у Дебуа.

— И не говори! Если бы не мой лакеи Лафлер, мне пришлось бы продать свои брильянты!

— Лафлер? Как это?

— Со вчерашнего дня он миллионер, а с сегодняшнего утра мой опекун.

— А я его видела! — воскликнула Флери. — Он, ей-же-ей, выглядит неплохо!

— Он купил экипажи сбежавшего маркиза Бельгарда.

— И дом виконта де Вильдье, который повесился.

— О нем уже идут разговоры?

— Да еще какие! Он стал очаровательно рассеян, ну прямо как де Бранкас!140 Сегодня, когда он выходил из Золотого дома, карета поджидала его на улице, так он по привычке встал на запятки!

— Донья Крус! Донья Крус! — скандировали тем временем повесы.

Шаверни постучал в дверь будуара, куда удалилась обольстительная испанка.

— Если вы не выйдете, — пригрозил Шаверни, — мы возьмем дверь приступом!

— Вот именно! Приступом!

— Господа, господа… — попытался утихомирить весельчаков Пероль.

Шаверни схватил его за ворот и вскричал:

— Если ты, старый бирюк, не замочишь, мы пробьем тобой дверь, как тараном!

Но доньи Крус в будуаре, дверь которого она заперла за собой на ключ, не было. Он сообщался с помощью потайной лестницы с комнатой на первом этаже. Туда, к себе в спальню, и спустилась донья Крус.

Бедняжка Аврора сидела на диване вся дрожа, с глазами, красными от слез. В этом доме она находилась уже пятнадцать часов. Если бы не донья Крус, она умерла бы от страха и печали.

С начала ужина донья Крус уже дважды заходила к Авроре.

— Что нового? — чуть слышно спросила Аврора.

— Господина Гонзаго вызвали во дворец, — сообщила донья Крус. — Зря ты боишься, сестричка: там, наверху, ничего страшного нет, и если бы я не знала, что ты сидишь здесь одна в тревоге и унынии, то веселилась бы от души.

— Что они там делают? Шум слышен даже здесь.

— Дурачатся. Хохочут во все горло, шампанское льется рекой. Эти господа — люди забавные, остроумные, милые, особенно один, которого зовут Шаверни.

Аврора провела тыльной стороной ладони по лбу, словно пытаясь что-то вспомнить.

— Шаверни… — повторила она.

— Он молод и великолепен, не боится ни Бога, ни дьявола. Но мне запрещено обращать на него слишком большое внимание — он жених.

— Вот как, — рассеянно промолвила Аврора.

— Угадай чей, сестричка!

— Понятия не имею. Какое мне до этого дело?

— Тебе есть до этого дело, уж это точно. Молодой маркиз де Шаверни — твой жених.

Аврора медленно подняла голову, и на ее бледном лице появилась грустная улыбка.

— Я не шучу, — настаивала донья Крус.

— А о нем, — прошептала Аврора, — о нем, Флор, сестра, ты ничего не знаешь?

— Решительно ничего.

Хорошенькая головка Авроры поникла; девушка расплакалась и сказала:

— Вчера, когда на нас напали, кто-то из этих людей сказал: «Он мертв. Лагардер мертв».

— А я вот уверена, что он жив, — возразила донья Крус.

— Откуда у тебя такая уверенность? — живо полюбопытствовала Аврора.

— Во-первых, я слышала, что там, наверху, боятся его появления, а во-вторых, эта женщина, которую хотели выдать за мою мать…

— Эта его врагиня? Та, которую я видела вчера вечером в Пале-Рояле?

— Она самая. Я узнала ее по описанию. Так вот, во-вторых, эта женщина до сих пор продолжает его преследовать, причем все с той же настойчивостью. Когда я сегодня жаловалась господину Гонзаго на то, как со мной обошлись у тебя дома, я видела и слышала эту женщину. От нее выходил какой-то седовласый господин, и она ему говорила: «Это мой долг и мое право. Глаза у меня открыты, он не ускользнет; а когда минут сутки, он будет арестован, пусть даже моею собственной рукой!»

— О, — воскликнула Аврора, — это та самая женщина! Я узнаю ее ненависть. Мне уже который раз приходит в голову, что…

— Ну, ну? — оживилась донья Крус.

— Да нет, не знаю, наверное, я схожу с ума.

— Я должна сказать тебе еще одну вещь, — после секундного колебания заговорила донья Крус. — Мне вроде как поручили тебе передать кое-что. Господин Гонзаго был добр ко мне, но я ему больше не верю. А тебя я люблю все сильнее и сильнее, моя бедная Аврора!

Она села на диван рядом с подругой и продолжала:

— Господин Гонзаго очень просил меня передать тебе следующее…

— Что же? — осведомилась Аврора.

— Совсем недавно, — ответила донья Крус, — когда ты перебила меня, заговорив о своем милом шевалье де Лагардере, я собиралась тебе сказать, что тебя хотят выдать замуж за молодого маркиза де Шаверни.

— Но по какому праву?

— Не знаю, но мне кажется, что их не слишком заботит, есть у них такое право или нет. Гонзаго говорил со мной, и в его словах прозвучало вот что: «Если она будет послушна, то отвратит смертельную опасность от того, кто дороже ей всех на свете».

— Он имел в виду Лагардера! — воскликнула Аврора.

— Думаю, именно его, — согласилась цыганка. Аврора закрыла лицо руками.

— Мысли мои словно в тумане, — пробормотала она. — Господи, неужто ты не сжалишься надо мной?

Донья Крус обняла девушку и ласково проговорила:

— А разве не Господь прислал меня к тебе? Я всего лишь женщина, но я сильна и не боюсь смерти. Если на тебя нападут, Аврора, ты не останешься беззащитной.

Аврора еще теснее прижалась к подруге. Внизу послышались приглушенные голоса, звавшие донью Крус.

— Мне нужно идти, — сказала она.

Чувствуя, как Аврора задрожала в ее объятиях, девушка добавила:

— Бедная малютка, как ты бледна!

— Мне страшно здесь одной, — пролепетала Аврора. — Все эти лакеи и слуги пугают меня.

— Тебе нечего бояться, — успокоила ее донья Крус. — Слуги и лакеи знают, что я тебя люблю, и считают, что я имею сильное влияние на Гонзаго.

Она осеклась и задумалась.

— Порой я и сама в это верю, — через несколько мгновений продолжала она. — Мне иногда кажется, что я зачем-то нужна Гонзаго.

Шум на первом этаже усилился.

Донья Крус встала и взяла со стола бокал с шампанским, который поставила туда, когда вошла.

— Посоветуй же, как мне быть! — взмолилась Аврора.

— Если я ему и впрямь нужна, тогда еще ничто не потеряно! — воскликнула донья Крус. — Нам нужно выиграть время.

• Предыдущая
• 110/153
• Следующая