Венеция. Под кожей города любви - Бидиша - Страница 29

— Да, и все хотят показать, как они выросли. Ну, а как твой нудистский кемпинг? Как все было?

— Это было прекрасно, — вздыхает Стефи. — Прекрасное море. А в ресторанах и супермаркете все одеты. Итальянцев было немного. В основном немцы и голландцы. Но я сожгла себе спину.

— О, прости! — Я всю дорогу шла, обняв ее за плечи.

— Нет, нет, не здесь. Намного ниже.

— Ты имеешь в виду попу!

— Да. Больно садиться. А еще грудь. На мне сейчас бикини из обожженной кожи.

Кончается тем, что она идет со мной до моего дома.

В тот же вечер, позднее, Лукреция и Грегорио забирают автомобиль со стоянки в Трончетто и отправляются за город на уик-энд. Это похоже на приступ клаустрофобии. Я вспоминаю рассказ Джиневры. На днях в Академии изящных искусств ее остановила перепуганная молодая француженка, лихорадочно искавшая выход. Как выяснилось, она имела в виду не выход из музея, а выход из… всей Венеции: «Ну там, где стоят все машины…»

— Нетрудно представить, какой видят Венецию приезжие, — комментировала Джиневра. — Маленькая бутылка, из которой есть только один выход.

Стефания уже не раз рассказывала мне о некоем парне, продавце солнечных очков. Она-де доверяет только ему, когда покупает очки, к тому же, по ее мнению, он может заинтересовать меня как местный персонаж. У парня маленький магазинчик рядом с Кампо Сан-Бартоломео — это у моста Риальто со стороны Стеф. В яркий, солнечный день мы решаем нанести ему визит.

Когда мы вошли, парень занимался с покупателем. Рассматриваю его: высокий и худощавый, с короткой стрижкой, очень чистая светлая кожа, одет стильно и модно. Его грациозная живость типична для севера Италии — именно в такой мягкой манере здесь принято общаться с людьми.

Обслуживая клиента (человека среднего возраста в превосходнейшем легком костюме; «Браво, сэр!» — мысленно аплодирую я ему), парень бормочет:

— А теперь, синьор, я положу ваши очки в футляр, чтобы защитить их от ударов и царапин. А сюда я кладу ваш рецепт, и, если вы дадите мне еще минутку, я выведу окончательную сумму…

Между делом он приветственно машет рукой Стефании.

Я сажусь перед стопкой журналов «Vogue» и осматриваюсь. Салон стильный, очки нескольких наимоднейших фирм выставлены на изогнутых, как ветви дерева, металлических конструкциях. В венецианских магазинах принято обращаться к хозяину, чтобы тот показал товар. Это не всегда удобно, так как приходится доверять вкусу и эстетическим представлениям другого человека. Короче говоря, вам дозволяется увидеть лишь то, что пожелает показать хозяин. Тратить в магазинах большие деньги? Это бы ладно, но только не на две версии одного и того же (например, два джемпера одинаковой вязки, только разной расцветки). Бывает, что продавцы предлагают и вовсе не сопоставимые вещи — скажем, легкую майку из хлопка и теплые шерстяные носки.

Наконец, дядька откланивается, и парень полностью сосредоточивает внимание на Стеф. Она, поздоровавшись, представляет меня: «Я сегодня со своей английской подругой», — и мы с парнем тоже здороваемся. Я никак не могу избавиться от чувства, что здороваюсь я неправильно — то слишком скованно, то чересчур развязно, и улыбаюсь я при этом либо слишком широко, либо недостаточно широко, но самое трудное для меня — какое приветствие выбрать: короткое «чао», радостное «бонджорно» или «пьячере» («очень приятно»). Не звучит ли одно слишком чопорно? не звучит ли другое инфантильно? — всегда думаю я. Бывает, я действительно ошибаюсь — в ответ мне неизменно улыбаются, но в глазах я читаю некоторое удивление или даже смущение, как если бы я что-то уронила, а они тактично загнали это «что-то» ногой под ковер.

— Извините, я так долго не заходила, — говорит Стефания. — Мне нужны очки от солнца.

— О да, в этом году солнце очень активно, — сочувственно отвечает парень, как будто эта мысль осенила его только что.

— Но я должна вписаться в рамки бюджета, — осторожно оговаривает Стеф.

— Разумеется, впишетесь, — произносит парень. — В вашем возрасте не нужно тратить большие деньги, чтобы хорошо выглядеть. Скажите, какой суммой вы располагаете, и я подберу вам превосходные очки.

Во время разговора он с симпатией посматривает на нас обеих, и вся сцена проходит в атмосфере доброжелательности, которую, собственно, всегда создает вокруг себя Стеф. Я отвечаю улыбкой на улыбки, понимая примерно три четверти из того, что он говорит. Мне приятно наблюдать за тем, что происходит.

Парень начинает извлекать на свет очки. Он вынимает их из изящных шкафчиков (выдвижные полки скользят беззвучно) и комментирует:

— «Фенди». Черные, квадратные, минималистские. Полностью блокируют солнце, но если вы только позволите… вот так… — поправляет он оправу на переносице Стеф. — Не съезжают вперед? Вопрос в том, насколько они подойдут к тону вашей кожи… Дайте-ка взглянуть… теперь посмотритесь в зеркало…

— Мне они нравятся, — говорит Стефания.

— Вот! Отложим их сюда, в стопку «нравятся». Теперь совершенно иное. Белая оправа, слегка тонированные стекла, немного золота, чтобы оттенить розовое здесь, — он игриво касается щеки моей подруги, — и подчеркнуть прелестный цвет ваших волос. Теперь «Прада» — классический стиль, легкие, элегантные, очень сдержанные.

— Но стекла… Меня беспокоят стекла. Они не пропускают солнце с боков?

— Это возможно, как правило, так и бывает. Но особенность этой оправы в том, что она сидит очень близко к лицу, практически в глазнице, но при этом очки ни в коем случае не выглядят чересчур агрессивными.

— Я всегда так нерешительна в этих вопросах, а очки вообще трудно выбирать… Я вот думаю, если вы не против, я зайду еще раз взглянуть на эту оправу с другой своей подругой, Марой. Она дизайнер и прекрасно в этом разбирается.

— Ну, разумеется, я буду счастлив познакомиться. Эти очки мы отложим в кучку «может быть», и не беспокойтесь, я могут предложить вам еще много оправ — и все в пределах суммы, которой вы располагаете.

Через несколько минут трепа в том же духе, на протяжении которого парень обращался к нам обеим, он внезапно с умильными интонациями спрашивает Стеф:

— Ваша подруга не понимает по-итальянски?

Очнувшись, я реагирую:

— Что?

Он смотрит на меня снисходительно, как на милого, но слабоумного лабрадора.

— Мне просто показалось… что нет контакта, — ласково объясняет он.

Я в полном замешательстве, надо бы что-то сказать в свое оправдание, но ничего не приходит в голову.

Стефания, как всегда непринужденная, отвечает твердо и с любовью:

— Нет, она понимает.

— Я понимаю почти все, но не очень хорошо говорю, — блею я, а потом прибегаю к обычному объяснению своего молчания: — И… я сегодня немного устала.

Похоже, за это время я заработала себе репутацию самой усталой девушки в Венеции. О моей утомляемости уже, должно быть, ходят легенды: я ухитряюсь уставать в барах, ресторанах и магазинах по всему городу. Стефания часто выговаривает мне за то, что я молчу за едой, если мы обедаем (ужинаем, пьем кофе) в публичном месте. В ответ я неизменно ссылаюсь на свою хроническую усталость — на самом деле я наслаждаюсь едой и слушаю других гостей. Стеф интерпретирует это по-своему: а) я не понимаю итальянского; б) меня что-то беспокоит и в) меня кто-то чем-то обидел.

Примерка очков продолжается. Я высказываюсь в пользу оправы теплого зеленого цвета, напоминающей камуфляж, и отвергаю черную, поскольку она слишком выделяется на лице моей подруги, не гармонируя с ее природным красками. Мы уходим, не купив ничего. Венецианские лавочники останутся вашими друзьями на всю жизнь, если вы продемонстрируете знание особого этикета, держась элегантно, но осторожно, не давая воли природной скупости (не только своей, но и их). Прощаясь, парень с радостной улыбкой убирает всё и откладывает в сторону то, что понравилось Стефании.