СССР: вернуться в детство 3 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 14

— Вчера какой-то мужик звонил из «Восточно-Сибирской правды», — громко, перекрикивая шум мотора сообщил Вовкин отец, — Павел Евгеньич, что ли. Знаете такого?

— Да! — воскликнули мы хором.

— Просил заехать. Сейчас по дороге — к нему, потом уж на почту.

Мы с Вовкой переглянулись: интересно, нарыл дядя что-нибудь или нет?

В здание «Восточки» мы заходили в состоянии «в зобу дыханье спёрло». Мы с Вовой, конечно же. Его папа выглядел куда более сурово. Да, он пошёл с нами — кажется, чтобы выяснить, чем же его сын в свободное от семьи время занимается.

В открытую дверь кабинета было видно, как дядька-«специалист» что-то строчил и зачёркивал, взъерошивал волосы и качал головой, но увидев нас, бросил все свои экзерсисы и смахнул писанину в ящик стола:

— Доброе утро! Оля, Володя, — мы дружно ответили: «Здрассьте», а дядька специалист протянул руку Вовкиному папе: — Павел.

— Олег, — ответил тот.

— Вы, я так понимаю?..

— Володькин отец.

— Отлично, отлично! Вы не против, если я вам тоже задам пару вопросов?

— Да пожалуйста.

— Секунду, секунду… Тут у нас… Наука и техника…*

*Был в СССР журнал

с одноимённым названием.

Так что это, вероятно, юмор.

Он нырнул под стол и, судя по звукам, начал нажимать какие-то кнопки (или кнопку?); техника слушаться не очень хотела, и дядька тихонько (и довольно цивильно) ругался шёпотом; кажется, наука ему не очень помогла, потому что последовала пара отчётливых ударов, после которых — о чудо! — что-то тихонько засипело, и дядька показался из-под стола с микрофоном на длинном шнуре:

— Я прошу прощения…

Мы, конечно же, дружно сказали, что ничего страшного.

— В таком случае, с вашего позволения, мы начнём с Олега… э-э-э…

— Петровича, — подсказал Вова.

— Да! Олег Петрович, расскажите, как вы относитесь к увлечению сына и его друзей?

— Это по поводу того, что они книжку написали?

— А они книжку написали? — удивился журналист.

— Нет, пап, это про юннатскую станцию, — сказал Вовка.

— А я-то думал, вас из-за этого вызвали! — в свою очередь удивился Олег Петрович.

— Очень интересно, — профессионально соврал Павел Евгеньевич, — но сегодня давайте поговорим о юннатской… как это правильно называется?

— По документам это называется «Добровольная станция юных натуралистов и опытников сельского хозяйства „Шаман-камень“» — подсказала я.

— Спасибо. Итак, Олег Петрович…

07. БЫСТРЫЕ РЕШЕНИЯ

БОЛЬШОЕ ИНТЕРВЬЮ

М-гм, судя по всему, дядька затеял сделать большой материал (что для журналиста естественно), а это внушало надежду, что он хотя бы что-нибудь нарыл. Тем временем Вовкин папа рассказал, что сына он поддерживает, дело хорошее, нужное. Что вот, даже в свой отпуск, бо́льшую часть свободного времени посвятил помощи — разъезды по фермам, закупки молодняка. Правильно отвечал, короче.

Нет, вы не думайте, я совсем не против посветить лицом ради общего блага. И даже ради чьего-то личного блага, если это не идёт вразрез с моими убеждениями и интересами. А уж если способствует!..

Кстати, заметили — я никогда не употребляю слово «частный»? Я недавно себя на этом поймала. В нашем социалистическом обществе отношение к слову «частный» и к частной собственности отрицательное. Колеблется по регионам, наверное. Исходя из моих воспоминаний о фруктово-цветочных рядах на Центральном рынке, на югах чуть ли не социалистический капитализм уже развился. Но у нас, в Сибири — довольно сильно отрицательное. Коллективная собственность — это хорошо, личная — ещё куда ни шло, а вот частная — фу-фу-фу. Даже слово такое было полуругательное: частник. Стремление разбогатеть или, тем паче, нажиться встречало определённое раздражение. Это, наверное, как желание сходить в туалет по-крупному. Ты, конечно, можешь сильно хотеть — но зачем же всем об этом рассказывать? И вообще, не совсем прилично это.

Пока я об этом размышляла, Павел Евгеньевич подробно выспросил Вовкиного отца на предмет помощи таким правильным нам — и наконец-то созрел до того, чтобы нас порадовать!

— Ребята, по вашей просьбе я обратился во все ведущие научные организации, занимающиеся сельскохозяйственными животными, — так-так, уже ободряющее начало, лишь бы не было «и ничего не нашёл, успехов вам и высоких трудовых достижений…» — и был перенаправлен в исследовательскую лабораторию Всесоюзного научно-исследовательского института овцеводства и козоводства…

Боже, как я не люблю слушать вот это вот всё длинное и многоступенчатое… Я с величайшим трудом запоминаю (а чаще вовсе не запоминаю!) имена, звания и прочие регалии, а это угнетает.

Мы прослушали краткую лекцию о том, как в этом ВНИИОК всё здорово с овцами и с пуховыми породами коз. В этом месте я начала подозревать, что с нашим запросом не всё так лучезарно. Однако — чтобы не утомлять вас, в самом деле — молочное стадо у них тоже было! Уже ура!

— Мы сейчас с вами позвоним непосредственно руководителю лаборатории молочного козоводства и обсудим с ней вашу проблему!

Гляди ты! А я уж начала думать, что всё рассказами ограничится!

СПЕЦИАЛИСТ НА СВЯЗИ!

Павел Евгеньевич резво подскочил, закрыл дверь кабинета, набрал на стационарном телефоне номер и включил нечто вроде селектора. Из приготовлений было видно, что на том конце нашего звонка ждали.

Руководитель оказался, судя по голосу, женщиной. Если опустить все приветствия и представления, мы снова заслушали краткую лекцию (чуть менее краткую, чем в исполнении Павла Евгеньевича) о ценности козьего молока и селекционной работе с козами, после чего тётя-козовод внезапно предложила:

— На данный момент наша лаборатория располагает большим поголовьем прекрасных коз зааненской породы. Среди молодняка есть комолые, как вы просили, от очень хороших родителей…

— Погодите, — я наклонилась чуть ближе к аппарату, — мы ищем альпийских коз, вам разве не говорили?

— Э-э-э… да, но… — на том конце провода повозились, — мы же говорим о лучших производителях… Поверьте мне как специалисту, зааненские козы…

— Я прошу вас, ответьте прямо: у вас есть альпийцы?

Повисла некоторая пауза. Тётя-козовод вздохнула.

— Да, у нас есть козы альпийской породы, но в данный момент принято решение о выводе их из селекционной программы…

— Вы их продаёте?

— Да, но вы понимаете, часть группы — животные, которым по пять-шесть и даже семь лет. Оплачивать перевозку через полстраны ради…

— Извините, сколько их?

— Что?

— Сколько у вас чистопородных животных, стопроцентных альпийцев без примеси других пород? С документами?

— Если без примесей… — было слышно, как женщина встала, по полу простучали каблучки, вернулись, зашелестели страницы — рабочий журнал листает? — Если говорить о стопроцентной чистоте, порядка пятидесяти голов, но значительная часть — козлики, они вам в таком количестве зачем?

— Нет, столько козликов нам реально не надо, — согласился Вовка, — посмотреть бы их.

— Поехали, посмотрим?

— В Ставрополье?

— А что, я за «Сердце» получила, можем спокойно ехать. Или ты надеешься на другой шанс?

Вовка усмехнулся. Да уж, шансы завезти производителей напрямую из-за рубежа были откровенно призрачными.

Мы дружно уставились на Вовкиного отца:

— Пап, у тебя до какого числа отпуск? — спросил Вовка.

— Вы же согласны нам помочь в таком хорошем деле? — совершенно честными глазами посмотрела на Олега Петровича я.

— Так что по породе? — спросила из телефона тётя-козовод.

— Пожалуйста, зарезервируйте для нас альпийцев, — попросил Вова, — мы приедем… Давайте так, мы сейчас определимся с точной датой и в течение двух-трёх часов вам перезвоним.

— Хорошо, — несколько растерянно ответила ставропольская специалистка и отключилась.

Павел Евгеньевич смотрел на нас… странно.

— У вас запись идёт, — сказал Вовка.