Дядюшка в законе - Гусев Валерий Борисович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая

Вскоре причалила лодка, зазвенела цепь, которой лодочник пристегивал ее на ночь, и послышались его шаги. Щелкнул выключатель.

– Ого! – сказал лодочник. – Какие гости! Чегой-то вам не спится? От любопытства, что ли? – И он поставил на плитку чайник.

– В общем, – разливая чай по чашкам, сказал лодочник, – отправил я его на тот берег. Где Федор Гусь обосновался.

– Интересно, что ему там понадобилось? – спросил я. Безразличным тоном.

– Вот и я так думаю... В дом его не допустили, Федор к нему на причал вышел. Ну а я в лодке себе сижу, звезды считаю.

– И что?.. – нетерпеливо спросил Алешка.

– Со счета сбился, – хитро улыбнулся в бороду лодочник. – Шибко звездная нынче ночь...

– И тишина такая кругом, – намекнул Алешка. – Все слышно...

– Ну, не все, конечно, но кое-что разобрал. Отдельные фразы. Федор-то помалкивал в основном, только головой кивал и сигарой пыхтел. А француз говорил так: «Я все нашел... И место обозначил... Я там якорь на круг поставил... Нужно срочно принимать меры...» Вам что-нибудь ясно?

– Нам все ясно, – сказал я. – Место он нашел... Якорь на круг поставил...

Наутро мы с большим интересом наблюдали, как в четверти лье от островка закипела работа. Там появились откуда ни возьмись баржа, землечерпалка, мелкие катера, водолазный бот, с которого стали прыгать в воду аквалангисты в красных гидрокостюмах, поднимая радужные брызги.

– Много чего найдут, – хихикнул Алешка. – Наше ведро – уж точно.

– И ботинок без шнурков, – добавил я.

И мы пошли в поселок, в отделение милиции, где нас ждал папа.

Мы его не сразу нашли. Позаглядывали во все комнаты. А в одной вдруг увидели этих четверых парней, которые по нашей наводке наехали на Сеню. Они сидели за столом в бронежилетах и пили кофе. А на спинках стульев висели их автоматы. Вот тебе и бандиты!

А все Алешка: «Я видел, как их из милиции выпустили». Оказалось, что это папины сотрудники, которые под видом охранников поступили в банду Гуся, чтобы изнутри подготовить ее ликвидацию. Ну, там все разведать, предусмотреть, чтобы Гусь не успел уничтожить улики, уточнить, как охраняется его резиденция и все такое. Чтобы он со своими соратниками не смог отмотаться от ответственности. И не оказал сильного сопротивления.

...Папа находился в комнате начальника милиции. И они тоже пили кофе и что-то обсуждали.

– Кладоискатели! – приветствовал нас начальник и кого-то вызвал для оформления протокола. И хитро спросил: – А больше вы ничего там не обнаружили?

– Ведро, – сказал Алешка. – За рупь двадцать.

– Ботинок, – сказал я. – Без шнурков.

Но папа все-таки нас заподозрил. По глазам, наверное.

– Раскалывайтесь, ребята, – посоветовал он. – Чистосердечное признание...

– Саблю! – перебил его Алешка. – Ржавую.

– И где она? – строго спросил папа.

– Под твоей кроватью.

– Придется сдать, – вздохнул начальник, явно нам сочувствуя. – Это холодное оружие – раз. И предмет старины – два. – И он вызвал еще одного сотрудника и отправил его за саблей.

Пока тот ездил, все документы были оформлены, и начальник поздравил нас:

– Оценят специалисты эту находку, и вы получите огромную премию. – И поинтересовался: – На что вы ее потратите?

Ожидал, наверное, услышать: на жвачки и чипсы.

Но не на тех напал.

Алешка встал со своего места и провозгласил:

– Мы передадим деньги в фонд борьбы с организованной преступностью.

– Да нет такого фонда, – ошалел начальник.

– Тогда мы его создадим. Против всяких гусей и прыщей.

Начальник с восхищением посмотрел на папу, а папа снисходительно улыбнулся: да, мол, мое воспитание.

Тут приехал сотрудник с саблей. Развернул газету, в которую он ее завернул, и, усмехнувшись, положил на стол перед начальником:

– Холодное оружие изъято и доставлено, товарищ подполковник.

Начальник посмотрел на саблю, потом на нас, и опять в глазах его мелькнуло сочувствие. Типа того: вот не везет пацанам, нашли такую саблю, а ее отбирают...

Но сочувствие оказалось совсем другого типа. Папа тоже осмотрел ржавую кривую железку и безжалостно хмыкнул:

– Темные вы у меня люди. Это, дети мои, не сабля, а коса. Тоже за рупь двадцать.

Вот, оказывается, почему эта железяка так странно заточена... Я испугался, что Лешка заплачет, а он махнул рукой и сказал:

– Да ладно. Мы ее французу подарим. У него и такой-то нет.

Доброе сердце!..

Из милиции мы опять помчались на берег. В это время на пристань высаживались на обед два водолаза. И разговаривали между собой. А к ним тут же подбежал какой-то шибко любопытный дядька и стал их расспрашивать, назвавшись корреспондентом газеты:

– Что случилось, господа? Неужели кто-то утонул?

– Да ну, ерунда, – отмахнулся первый водолаз. – Клад ищем. Драгоценности всякие. На миллиард баксов.

– И что-нибудь уже нашли? – сгорал от нетерпения корреспондент.

– А как же! – сказал второй водолаз. – Старое ведро, ботинок без шнурков. Двенадцать бутылок из-под пива, шесть из них – целые, можно сдать...

После обеда Лешка просигналил мне, что у него есть секретный разговор.

Мы поднялись в нашу комнату и расположились на балконе.

– Чего опять придумал? – спросил я.

– Нам надо подстраховаться, – серьезно сказал Алешка.

– От кого? От Гуся? Его завтра арестуют.

– Вот именно, что не от Гуся! – горячо зашептал Алешка. – Как только все эти прыщи узнают, что его арестовали... Что они сделают?

– Разбегутся.

– Разбегутся. А сначала разберутся.

– С кем?

– С нами! Кто им Гусем угрожал? Кто от его имени ими командовал? Даже на уборку сена посылал? Ты да я.

Да, дело серьезное.

– Но ты не бойся, я все придумал.

– Папа поможет?

– Мама.

И он нашептал мне свой план. И я его одобрил.

Этот план основывался на маминых текстовках. У нее были всякие листочки с разными текстами, которые говорят дикторши по телевизору. Образцы такие – всякие новости, сообщения и комментарии. И мама по этим текстам отрабатывала свою интонацию, дикцию и выражение.

Мы быстренько набросали нужный текст и побежали к лодочнику. Нужно было, чтобы этот текст был написан взрослой и незнакомой маме рукой. И желательно без особых ошибок.

Лодочник ничего не стал спрашивать, только немного подредактировал – у него здорово получилось, очень достоверно – и переписал текст аккуратными, почти печатными буквами.

То, что эта бумажка написана от руки, нас не смущало. В маминых текстовках были и распечатанные, и рукописные сообщения.

Мы вернулись как раз вовремя: мама собиралась заниматься. Мы без всяких сложностей вложили этот листок в мамины бумаги и стали ждать результата. За дверью, подслушивая.

И вот мама что-то написала, что-то полистала, а потом стала вслух читать с выражением разные сообщения:

– Вчера в Московском дворце молодежи на Комсомольском проспекте с большим успехом открылись гастроли...

– По сообщению ЦСУ, за последние пять месяцев производство промышленной продукции...

– Премьер-министр РФ совершил ознакомительную поездку...

Здесь наступила пауза, после которой мама пробормотала своим голосом:

– Как же я это пропустила? – И стала зачитывать наш текст.

Так, теперь наш выход.

Мы стукнули в дверь и вошли без спроса.

Мама недовольно обернулась из-за стола.

– Ой! Извини! – сказал Алешка. – Мы думали, ты телевизор включила.

Маме это понравилось и она похвалилась:

– Здорово, да? Это я сама!

– Здорово! – польстил Алешка. – Жаль, что ты сама не слышишь.

Мама покивала головой, мол, мне тоже очень жаль.

А тут я напомнил:

– Зря ты диктофон забросила. Который с французом на танцульках выиграла. Лешка, тащи!

– Забросила! – фыркнула мама. – Я всего-то два раза его и видела, Лешка в него так вцепился...

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая