Смятение сердца - Фетцер Эми - Страница 57

• Предыдущая
• 57/116
• Следующая

— Что?! — вырвалось у Хантера, и он вскочил с каменной стенки. — Проклятие! Черт бы его побрал! Какого дьявола ему нужно от ребенка?

— Э, э, паря, шотландцу так чертыхаться не к лицу! — возмутился Дугал. — Что это на тебя наехало? Ты мне вот что скажи, Хантер Далмахоу Мак-Кракен… — Тот передернулся, услышав свое второе имя. — Скажи, откуда мне знать, на кой ляд все это Мейтланду? Это ж не он мне нашептал на ушко про дитенка-то. Солдаты болтают спьяну, а я, значится, мотаю на ус.

Хантер начал шагать взад-вперед по свободному пятачку посреди кузницы. Лошади ответили на его метания беспокойным ржанием, затопали копытами.

— Да угомонись ты, паря! — не выдержал Дугал, когда ему начало казаться, что в земляном полу вырисовывается борозда.

— Вот что. — Круто развернувшись, Хантер ткнул пальцем в свежий шрам на щеке. — Это мне нарисовали пауни, а Мейтланд хочет все свалить на сиу. Он предложил, мягко выражаясь, чтобы я изменил свой рапорт.

— А как же! Кровную месть всегда прикрывает здоровенная куча бумажек — рапортов всяких и прочего. Уж больно вы, начальство, их любите, — ехидно заметил бывший сержант.

Невесело рассмеявшись, Хантер присел рядом с Дугалом. Ему отчаянно хотелось подробно обсудить с ним ситуацию, но даже и без того разговор был облегчением. В прежние времена сержант знал о Хантере все. Этому человеку смело можно было довериться.

— А что ты обо всем этом думаешь, Дугал?

— Хм… кое-кто болтает, что в том году краснокожие прихватили во время рейда белую девчонку.

Хантер рассеянно кивнул, потирая заросший подбородок.

— Армия ее отбила через пару-тройку месяцев. — Кузнец вдруг захихикал. — Уж так она тогда брыкалась, будто ее черти в пекло волокли.

— А что за племя ее захватило? Уж не Черный ли Волк?

Кузнец кивнул. Ухмылка на его лице исчезла, брови сошлись на переносице.

— Как там да что, сказать тебе, паря, не могу — больно тут не любят разговоров про это дело, особливо Мейтланд, — а только ходит слух, что девчонка эта вскорости разрешилась дитем… от одного, значится, индейца. Так вот, армия много чего готова сделать, чтобы дитенка этого заполучить.

— Чтобы ловить на него Черного Волка, как на наживку, — процедил Хантер, сжимая кулаки с такой силой, что побелели костяшки.

— Смотри-ка, — заметил кузнец, снимая фартук и вешая его на гвоздь, — хоть и жил ты в дикости, а мозги у тебя не проржавели. Армия вот что думает: из-за бабы, будь она белее белого, индейцу кровь в башку не кинется и драку он не затеет.

На этом он умолк и долго плескался над ведром, не обращая внимания на Хантера, который варился от нетерпения на медленном огне. Наконец дошла очередь до рубашки. Застегивая ее, Дугал подошел к гостю вплотную.

— А вот за свою плоть и кровь — очень даже кинется, — сказал он, словно и не прерывался, — особливо ежели это мальчонка.

Кровь бросилась Хантеру в голову.

« Из-за бабы индеец в драку не кинется… будь она белее белого «.

Белая женщина.

Ребенок-полукровка.

Господи Боже!

Насколько он знал Черного Волка, тот мог перевернуть небо и землю ради сына одного из своих воинов.

Армия тоже могла перевернуть небо и землю ради этого ребенка.

Ребенка Сэйбл.

Хантер так хватил кулаком по стене, что кузнец невольно подумал: не сломай себе пальцы, паря. Он не видел лица бывшего товарища по оружию, но слишком хорошо его знал и потому разом ухватил суть происходящего. В самой позе Хантера были упрямство и отчаяние одновременно.

— Ежели не отдать правительству то, что ему нужно, это будет вроде как предательство, паря, — произнес он негромко.

— Я могу сказать только одно, Дугал: у меня нет того, что нужно правительству.

Хантер не хотел вмешивать старого друга в свои неприятности, но и не мог солгать ему. Впоследствии помощь Дугала могла пригодиться, но пока было попросту непонятно, как действовать дальше. Подхватив куртку и шляпу, взвалив на плечо седельные мешки, Хантер поспешил к распахнутым дверям кузницы.

— Спасибо за выпивку, Дуг. Надеюсь, ты расскажешь родителям, что встретил меня?

— Сам все расскажешь; ежели совесть есть. И вот что, паря: смотри в оба! — Когда Хантер исчез в темноте, кузнец добавил значительно мягче:

— Береги себя, Хант.

А тот быстро удалялся в сторону гостиницы, широко шагая и фонтанами разбрызгивая грязную воду из-под сапог.

Он не замечал больше ни грязи, ни упорного дождя, мысленно перебирая полученные факты и объединяя их в единую картину, словно слагая мрачную мозаику.

Сэйбл не хотела, чтобы Ной знал ее настоящее имя, потому что оно было ему знакомо. При каких обстоятельствах лейтенант мог слышать его? Трудно сказать, но в любом случае Сэйбл имела отношение к армии… Возможно, была дочерью или женой военного. Вот черт! И она, конечно, уже бывала в форте Макферсон, теперь это казалось яснее ясного. Вспоминая скандал, устроенный ею по поводу перемены маршрута, Хантер наконец сообразил, чего она боялась: что ее опознает кто-то из знакомых. И это вполне могло произойти, несмотря даже на общее предубеждение против индейцев и желание каждого держаться от них подальше. Ее крашеная кожа и индейские обноски были нелепым маскарадом, разоблачение которого оставалось лишь вопросом времени.

Итак, Сэйбл была похищена, провела в плену несколько месяцев, потом была отбита армией у индейцев и возвращена домой, где родила ребенка-полукровку. Но как она ухитрилась за время пребывания в племени не научиться абсолютно ничему? Хм… И это притом, что она училась на удивление быстро. Кроме того, вряд ли муж-индеец потерпел бы ее длинный язык и постоянную потребность соблюдать чуждые ему правила приличия. В сущности, в присутствии мужа и хозяина жена обязана молчать, пока к ней не обратятся с вопросом.

Погруженный в размышления, Хантер вошел в холл гостиницы и прошел прямо к лестнице, не замечая ехидных взглядов, которыми смерила его спину троица, по-прежнему прохлаждающаяся внизу. Перед дверью номера он приостановился, прикидывая, с чего начать разговор.

Возможно, она оценит, что ради нее он оказался на грани измены интересам армии и правительства (при слове» измена» Хантера передернуло, но именно так он расценивал то, что солгал полковнику и собирался лгать впредь). Если уж на то пошло, даже лгать нельзя толково, не зная хотя бы части фактов!

Интересно, подумал Хантер, как Сэйбл отнесется к известию, что кое-кто уже подозревает в ней женщину, которая предпочла белым мужчинам индейца сиу и пытается вернуться к нему? Что, если и другие заподозрят это? Это будет похуже, чем считаться шлюхой-полукровкой, и повлечет за собой последствия посерьезнее, чем просто тычки и оскорбления.

Так или иначе, дальше откладывать разговор было опасно. Хантер снова потер подбородок (щетина неприятно заскрипела у него под пальцами) и постучал в дверь. Ответа не последовало. Тогда он взялся за ручку и осторожно нажал. Дверь оказалась не заперта. Это было слишком уж не похоже на Сэйбл. Он поспешно вошел.

Перед большим уродливым камином стояла медная лохань, наполненная водой, от которой уже не поднималось даже самого легкого пара. Оглядевшись, Хантер убедился, что Сэйбл в комнате нет. Ванну, судя по всему, она тоже не принимала. Новое дело! Бросив на кровать мешки, он выскочил в коридор и сбежал по лестнице, прыгая через три ступеньки за раз.

— Где она? — без предисловий обратился он к клерку.

— Я сказал твоей шлюхе, скажу и тебе, что краснозадых мы здесь в гостиницы не пускаем, — ответил тот, не удосужившись поднять взгляда от газеты.

Хантер перегнулся через конторку, схватил его за шиворот и выволок на свет Божий, хорошенько стукнув об стену.

— Отвечай на вопрос! — рявкнул он, для полноты впечатления доставая револьвер и приставляя к виску клерка.

— Она хоте-те-тела войти, и я… ик!…ик!

Хантеру представилась картина: Сэйбл волокут в солдатские бараки. Это довело его гнев до настоящего бешенства. Он взвел курок.

• Предыдущая
• 57/116
• Следующая