Тайны Космера (сборник) (ЛП) - Сандерсон Брэндон - Страница 37

— Что такое? — спросила Элизандра, останавливаясь.

Я усмехнулся:

— Чистый алюминий, моя дорогая. Этот ящик стоит тысячи. Мы все-таки нашли сокровище.

Она засмеялась и наградила меня поцелуем.

На этом, дорогие читатели, я завершаю мой отчет о путешествии в ямы Эльтании. Мы нашли сокровище, едва не погибли, но все же спаслись, — я выполнил предсмертное желание славного Микаффа.

Это было мое величайшее приключение, и думаю, что немного отдохну, прежде чем снова пуститься в путь. Я слышал о странных огоньках в южном небе, за которыми может скрываться только очередная загадка.

До новых приключений![ай]

Это вторая история, которую я написал для Crafty Games. Ее выпустили в дополнении к игре по «Сплаву закона».

Для этой истории я выбрал другое направление. Поскольку первую — «Одиннадцатый металл» — я задумывал как «визитную карточку» для новеньких, то решил, что вторая должна утолить любопытство и заинтересовать знакомых с циклом читателей. Мне показалось занимательным раскрыть тайну колоссов: откуда они берутся и как существуют во второй эре Скадриала.

Много лет назад мой брат Джордан обратился ко мне с идеей записать подкаст-радиоспектакль. Джордан хотел, чтобы я написал сценарий, но тогда у меня просто не было времени. (Из этой идеи родился подкаст «Писательские отговорки», хотя, по-моему, Джордан в конце концов пошел к Дэну Уэллсу, чтобы сделать несколько эпизодов чего-то еще.) Он продвигал историю об исследователе/авантюристе из старых времен. Годами я размышлял, что можно было бы сделать, найдись у меня время.

Мой прямой ответ — алломант Джек, переходящий все рамки джентльмен-авантюрист из бульварных романов. Однако мне казалось, что этого недостаточно. Книги про Вакса и Уэйна эволюционировали из бульварных историй в более достоверные — менее драматичные, с лучше выписанными персонажами.

А значит, история про Джека должна была сыграть на контрасте между старым и новым. Она должна восприниматься с определенной долей недостоверности, неважно, кто Джек на самом деле: хвастун, как подразумевает его «верный дворецкий», или романтик-авантюрист с безграничным оптимизмом. Джек выступает на контрасте с Ваксом в том смысле, как могли бы выступать новые инкарнации Бэтмена на контрасте со старым Бэтменом в исполнении Адама Уэста (заметьте, я люблю обоих).

К слову, примечания Хандервима стали одним из самых забавных эпизодов, какие мне довелось писать.

Кельсер поджег одиннадцатый металл.

Ничего не изменилось. Он все так же стоял на площади в Лютадели, лицом к лицу со Вседержителем. Притихшая толпа — и скаа, и знать — не сводила с них глаз. Лениво скрипнуло на ветру колесо перевернутой тюремной телеги. К днищу была прибита голова инквизитора — его же глазными штырями.

Ничего не изменилось, и в то же время изменилось все. Перед глазами Кельсера стояли двое мужчин.

Один — бессмертный император, властвующий тысячу лет: внушительная фигура, черные как смоль волосы, из груди торчат два копья, на которые он словно не обратил внимания. Рядом — человек с теми же чертами лица, но совершенно другими манерами: укутанный в густые меха, нос и щеки раскраснелись, будто от мороза, спутанные волосы треплет ветер, на лице веселая улыбка.

Один и тот же человек.

«Можно это использовать?» — отчаянно соображал Кельсер.

Между ними мягко падал черный пепел. Вседержитель глянул на убитого инквизитора и властно произнес:

— Им очень трудно находить замену.

Его тон резко контрастировал со стоящим рядом человеком — бродягой, горцем с лицом Вседержителя.

«Вот ты какой настоящий», — догадался Кельсер. Но толку от этого было мало. Он лишь убедился, что одиннадцатый металл не то, на что он надеялся. Никакое это не чудесное средство покончить со Вседержителем. Придется положиться на запасной план.

И Кельсер улыбнулся.

— Я ведь однажды уже убил тебя, — сказал Вседержитель.

— Ты пытался, — поправил Кельсер с колотящимся сердцем. Запасной план, тайный план. — Но ты не можешь убить меня, тиран. Я то, что ты не сможешь убить, как бы ни пытался. Я надежда.

Вседержитель фыркнул и небрежно взмахнул рукой.

Кельсер ждал, скрепя сердце. Как сражаться с бессмертным?

Или по меньшей мере с неживым.

«Не теряй достоинства. Пусть люди запомнят».

Вседержитель ударил его наотмашь. Боль пронзила Кельсера, словно разряд молнии. В тот же миг он воспламенил одиннадцатый металл и уловил кое-что новое.

Вседержитель стоит посреди комнаты — нет, пещеры! — потом заходит в сияющий источник, и мир колеблется, каменные стены крошатся, пещера искажается, все вокруг меняется.

Видение погасло.

Кельсер умер.

Умирать оказалось намного больнее, чем он ожидал. Вместо мягкого погружения в небытие Кельсер ощутил себя тряпкой, которую раздирают на части два озлобленных пса.

Он завопил, отчаянно сопротивляясь. Его воля ничего не значила. Его растерзали на клочки и низвергли в пучину бесконечного зыбкого тумана.

Кельсер упал на колени, судорожно хватая ртом воздух и задыхаясь от боли. Казалось, под ногами тоже туман. По земле, как по воде, расходились круги, и на ощупь она была мягкой.

Дождавшись, пока боль постепенно стихнет, Кельсер наконец разжал челюсти и застонал.

Жив. Вроде как.

Он нашел в себе силы оглядеться. Вокруг колыхалась та же сплошная серость. Небытие? Нет, в отдалении вырисовывались очертания, тени. Холмы? А высоко в небе свет, словно сквозь густые серые облака пробивается крошечное солнце.

Кельсер вдохнул-выдохнул и, зарычав, тяжело поднялся на ноги.

— Что ж, это было абсолютно ужасно, — объявил он.

Похоже, загробная жизнь и правда существует. Приятное открытие. Значит… Мэйр где-то здесь? Кельсер всегда отделывался банальностями, мол, однажды они снова будут вместе, однако в глубине души никогда не верил, даже не помышлял…

Конец жизни — вовсе не конец. Он снова улыбнулся, на этот раз с искренним восторгом, и огляделся по сторонам. Туман словно отступал перед ним — нет, сам Кельсер обретал плотность, окончательно воплощаясь в этом странном месте. Не туман отступал, а прояснялось у него в голове.

Туман обретал форму. Тени, которые он ошибочно принял за холмы, соткались в зыбкие дома. Под ногами тоже стелился туман без конца и края. Кельсер будто стоял на поверхности океана, мягкой, как полотно, и даже немного пружинящей.

Неподалеку лежала перевернутая тюремная телега, но здесь она была соткана из тумана. Туман клубился, но телега сохраняла форму, словно под действием некой невидимой силы. Что еще удивительнее, прутья клетки сияли. Вокруг появились и другие ослепительно белые огоньки: дверные ручки, оконные защелки. Все в мире живых находило здесь свое отражение, и хотя большинство предметов состояло из расплывчатого тумана, металл проявлялся как яркий свет.

Некоторые огоньки двигались. Нахмурившись, Кельсер подошел к одному такому и только тогда понял, что многие огоньки — это люди. От каждого человеческого силуэта исходило яркое белое сияние.

«Металл и души — это одно и то же, — заметил он. — Кто бы мог подумать?»

Пообвыкшись, он понял, что происходит в мире живых. Тысячи огоньков уплывали прочь — толпа бежала с площади. Высокая фигура, источающая мощное сияние, шагала в противоположном направлении — Вседержитель.

Кельсер последовал было за ним, но споткнулся обо что-то. Пронзенный копьем туманный силуэт — его собственный труп.