Боец 4: лихие 90-е (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 7

— Спокойно. Спокойно, — проговорил я очень ровным тоном. — Зайдем-ка вовнутрь. На минутку. Два слова скажу.

Я проговорил это очень доброжелательно, без малейшего ущерба его самолюбию. Это плюс моя стальная хватка повернули его мысли в правильном направлении.

— Ну… — он шагнул вперед.

Я отступил, впуская его в вагончик и отпустив руку. Он тут же потер запястье ладонью левой.

— Слушай, — сказал я. — Ты уже понял, наверное, что я кое-что умею. Ты же не хочешь опозориться перед девушкой?.. Я тоже этого не хочу. Поэтому еще раз: съемная хата здесь больше не работает, уж извини. Давайте, ребята, хорошо вам ночь провести, а я спать хочу. Тема закрыта.

Он с любопытством смотрел на меня.

— А ты…

— Я в этом деле профессионал. Поверь на слово. Зачем я здесь — другая история. Оглашению не подлежит.

— Да уж и так поверил. Ладно, брат, давай! — и он вышел.

Я закрылся, лег, уже лежа рассмеялся. Ну, Петрович, точно стихийное бедствие!..

Так я и уснул, спал спокойно, хотя какие-то подозрительные звуки снаружи доносились, но я на них не обращал внимания. Может, это были бомжи, может какие-то еще ночные бродяги?.. Хрен с ними.

В общем, переночевал нормально, утром встал бодрый, сходил умылся в здание игрового комплекса — да, кстати, я теперь стал официальным сотрудником парка, Руслан мне выписал бумагу с печатью — таковым разрешалось пользоваться санузлом бесплатно и полагалось питание со скидкой в некоторых заведениях на территории парка. Короче говоря, освежившись, я вернулся к месту работы и проживания… и с некоторым удивлением обнаружил у двери салона четверых подростков: двое совсем мелких, а двое ростом с меня, один даже и повыше. Стоя у запертой двери, они переговаривались, плевались, до моего слуха донеслась бессмысленная матерщина.

Мне это сразу не понравилось, тем не менее окликнул я их миролюбиво:

— Здорово, молодежь! Какие вопросы?

Они вмиг повернулись ко мне, и рожи их не понравились мне еще больше, чем слова. Тупые, пустоглазо-агрессивные хари… самый рослый, как я безошибочно определил, явно употреблял вещества.

— Э, — буркнул он. — Это… а где Петрович?

— Уволен. Я вместо него. Чего хотели?

Парни переглянулись, коллективно осмысливая услышанное.

— Так это… Видос глянуть! Ну, то самое. Давай? Только в кредит. Бабок нету пока, потом отдадим.

— Можете не отдавать, — я жестко усмехнулся. — Поскольку кина совсем не будет. Порнуху, что ли, он вам крутил?

— А че? — недобро ощерился старший. — Тебе-то че?

— Ну, поскольку я тут теперь за старшего, то и правила мои. По домам, ребята! Трудиться, к школе готовиться… В жизни дел много, а порнуху только онанисты смотрят, да петушня всякая. Ясно?

Глаза наркомана оскорбленно полыхнули:

— Ты че, мужик? Ты че сказал⁈ Базар фильтруй! Кишки тебе на волю выпустить?

И он, дурак, выхватил из кармана нож.

Я легко перехватил его руку, безжалостно крутанул запястье, сделал подсечку. На роже промелькнуло изумление, сменившись страхом, а потом не знаю чем, поскольку я развернул его спиной к себе, плотно зафиксировав через руку, а нож, успев перебросить в левую, прижал тупым лезвием к шее чуть пониже подбородка.

Трое остальных смотрели на меня с суеверным страхом.

— Спокойно ребята, — сказал я им. — Спокойно. Не дергайтесь, и ничего не будет, — я прижал нож к пацанской шее плотнее, ощутив, как дрогнул его кадык. — Слушаем и запоминаем: сюда дорогу забыть. Увижу — рассержусь. А меня лучше не сердить. Теперь свободны. Идите. Нож я забираю на память. Свободны! Я через пять минут выйду, увижу вас здесь, начну сердиться. У меня все.

Я отпустил придурка, на прощанье сунув ему коленом под зад, не глядя на них зашел в жилой вагончик, стал готовить легкий завтрак. Слово сдержал: через пять минут вышел. Их не было.

Спокойно позавтракав, я собрался на тренировку, перстни из шкафа забрал. Я их не надевал, конечно, но носил с собой на всякий случай. Собрался, вышел на крыльцо…

— Стой, падаль! — грубый голос.

Четверо гопников набросились на меня.

Эти были постарше, лет восемнадцати. Конечно, братва той мелкой шпаны, но выше рангом. Ближайший ко мне взмахнул куском арматуры…

И отправился в беспамятный полет на газон, выронив палку. Та зазвенела, ударясь о бордюр.

Гопники действовали тактически безграмотно, мешая друг другу, а я внезапно для них бросился сместился вправо так, что двое остались за третьим на одной линии, лишившись численного преимущества.

Хлесткий свинг левой — и второй в нокауте, хотя я старался бить очень аккуратно, чтобы не дай Бог никаких юридических последствий не было.

После потери двоих тот, что очутился передо мной — он грозно, но бестолково крутил в воздухе солдатским ремнем с латунной пряжкой — видимо, начал соображать, что дела идут неважно, но я не дал ему времени на размышления, а врезал лоу-киком под левое колено.

Что-то хрустнуло, он взвыл, захромал, беспомощно припадая на левую ногу, согнулся, и я слегка сунул ему коленом в жбан, опрокинув, но не лишив сознания.

Последний уцелевший разбойник остановился, смотря на меня выпученными округлившимися глазами. Ну, его я решил бить психологически:

— Стоять! Стоять, сука, стреляю! — и сунул руку за пазуху.

Он сорвался и пустился бежать, петляя — так, видимо, надеялся сбить меня с прицела.

Беззвучно рассмеявшись, я подобрал ремень и арматурину, кинул в жилой вагончик, запер его и пошел, не интересуясь дальнейшей судьбой поверженных.

В зале меня встретили уже как своего:

— А, Боец, здорово!.. — и дальше пошло все по накатанной колее.

Позанимались, после чего Борисыч попросил меня провести занятия по рукопашке — ну, то есть, по универсальному бою.

Тренер из меня пока был очень относительный, поэтому я предложил следующее:

— Ребята, давайте так. Представим уличную драку… Нет! Даже давайте так: представьте, что мы на войне. Рукопашная. Вы безоружны. Я — противник. Как бы вы действовали по наитию. Поехали по одному!

И мы стали работать. Это оказалось неожиданно так увлекательно, такая практическая игра, в которой сами собой отыскивались наилучшие решения. Поначалу, конечно, ребята действовали скованно, но постепенно раскрепощались, входили в азарт, да и сам Ракитин тоже:

— Давай, парни! Это у нас самое настоящее боевое самбо получается! Отлично!..

После тренировки он еще целый час меня не отпускал, горячо втолковывая, что занятия боевым самбо можно проводить в рамках его секции, что он и сам с удовольствием бы подтянул себя в этой дисциплине… в общем, самые радужные перспективы увидел, я не возражал… а после бурно-радостного диалога он спохватился:

— Да! Я не спросил — как ты устроился-то?

— Нормально, — сказал я и подумал, что пора идти, скоро должен Руслан подъехать. Улыбнулся: — Пора уже к работе приступать, пойду.

— Ну, до завтра! Продолжим!

Пообедав, я поспешил к своему салону. Придурков не было уже, надеюсь, ушли своим ходом, хотя наверняка в состоянии временной инвалидности. Руслан вскоре появился, и я как начальнику доложил, конечно, о непрошеных визитерах, чем вызвал новую гневную пургу в адрес Петровича, обладавшего сверхъестественным талантом притягивать к себе всю социальную дрянь и грязь.

— Ладно, — сказал в завершение Руслан. — Поговорю с шефом, скажу: местная шпана работать мешает! Он решит вопрос. Это он умеет через свои связи, я туда и не лезу… Но знаю, было похожее такое, а после того, как он включался — все, тишина! За километр обходили… Ну ладно! Давай за дело!

Первым делом мы яркими фломастерами написали плакат — дескать, видеосалон после небольшого технического перерыва возобновляет работу, закрепили его на двери и стали работать над сегодняшним репертуаром.

Опять же, это оказалось занятием неожиданно увлекательным. Руслан детально объяснил мне тонкости работы с целевой аудиторией; от открытия салона до закрытия парка можно было успеть показать пять фильмов, почти всегда в такой жанровой последовательности: боевик-«колотушки», комедия, потом опять же либо боевик, либо триллер, либо комедия, затем «ужастик» и в конце — эротика…