Сокровища старой церкви - Гусев Валерий Борисович - Страница 16

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая

Андрей опустил лицо, чтобы не белело во тьме, слушал.

Треск ветки под ногой. Шуршание листвы по одежде. Пыхтение – значит, взбирается по склону оврага к ферме.

Прошла «лисичка». В резиновых сапогах. С большим мешком.

И, надо сказать, сработала мастерски – ни звука с фермы не донеслось. Ни одна курочка не всполошилась.

За время, что лежал в засаде, Андрей уже пригляделся во тьме и, когда послышалось у забора пыхтение, смог различить плотного человека с мешком за спиной. Когда незнакомец прошел мимо, Андрей бесшумно встал и так же бесшумно пошел следом, сжимая в руке фонарик.

На дороге, у машины, он негромко сказал Петелину в спину:

– Здорово, жулик!

Игоряшка вздрогнул, выронил мешок, обернулся. В толстое растерянное лицо ударил яркий луч.

– Объявляю вам, гражданин Петелин, – официальным голосом произнес участковый, – что вы задержаны с поличным при попытке хищения. Протяните руки!

Испуганные, жмурящиеся от яркого света глаза Игоряшки вдруг приняли совсем другое выражение. Какое – некогда было оценивать. Андрей сразу все понял. Он рванул Петелина на себя и развернулся вместе с ним. В темноте что-то глухо ударило, кажется, точно Игоряшке по затылку.

Андрей выпустил его – тот кулем рухнул на землю.

– Стоять! – рявкнул Андрей в темную фигуру еще одного мужика. Вот это уже неожиданность!

Незнакомец снова взмахнул рукой с зажатым в ней тяжелым черенком лопаты. Андрей мгновенно шагнул вперед, поднырнул под удар, захватил руку и резко вывернул ее назад. Мужик взвыл.

– Пусти! Пусти, падла! – По голосу Андрей узнал Генку Шпингалета.

Еще круче, до хруста, вывернул ему руку и уложил на землю, лицом вниз, защелкнул наручники и подобрал фонарь.

Генка бешено катался по земле, брыкался, пытался ногами достать участкового, ругался и орал. Потом вдруг вскочил и бросился бежать.

Андрей проводил его равнодушным взглядом и занялся Игоряшкой: оказал ему первую помощь, вытянул из его брюк ремень и связал руки. Спереди. Чтобы было чем штаны поддерживать.

Усадил его в машину, туда же забросил мешок с курами. Сел за руль.

Когда выехали на шоссе и проехали немного, из придорожных кустов выскочил Генка, стал на обочине.

Андрей остановил машину, приоткрыл дверцу:

– Набегался?

– Тварь гадючая! Ментяра позорный!

– Садись. – Андрей вышел, открыл заднюю дверцу. – Будешь материться – пешком за машиной побежишь. На аркане. До самого райотдела. Все понял?

Генка скрипнул зубами, но промолчал.

...В село Андрей вернулся под утро.

На скамеечке у его калитки уже терпеливо сидела старуха Чашкина, дожидалась.

– Что скажешь, Евменовна? – вздохнул Андрей. Ему хотелось спать, а не выслушивать очередные бредни.

Бабка тоже вздохнула. Начала с комплимента:

– Камуфлет у тебя какой ладный. И идет тебе.

– Камуфляж, – машинально поправил Андрей. – Чем порадуешь?

– Хотела бы чего-то хорошее сказать, да негде его взять. – Старуха понизила голос до шепота. – Неладное что-то у нас в селе назревает. Что-то нечистое завелось... К ночи спина у меня разболелась, так и ломит, аж стреляет...

– Это к доктору надо, – отмахнулся было Андрей и попытался проскочить в калитку. Не вышло, бабка за рукав ухватила.

– Ты дослушай сперва, а потом распоряжайся... Вот ломит спину со всех сторон, ни уснуть, ни забыться. Вертелась, вертелась с боку на бок. Не стерпела. Дай, думаю, на крыльце посижу, авось полегчает. Вышла. Ночь темная, ни звезд, ни месяца кругом нет. Глядь, а на кладбище светится. Будто меж могил свеча плавает. Аккурат в самую полночь. И тут же как филин гугукнет! А за ним собака завыла. Испугалась я. Спине-то враз полегчало, да ноги отнялись. К тебе побежала. Ой, смотри, Андрюша. Неладное на селе таится. Нечистое. Большой беды бы не случилось...

– Спасибо, – сказал Андрей, похолодев от предчувствия. – Не беспокойся. Я тебя в обиду не дам. До дому-то проводить?

– Дойду. – Бабка с кряхтением поднялась. – Светает уж, теперь не страшно.

Андрей вошел в дом, распахнул окна, бросил взгляд на часы, стал расстегивать куртку... И вдруг за окном послышался шорох. В окне появилась рука, пошарила по подоконнику и исчезла.

Андрей и не заметил, как в руке его появился пистолет. Выскочил на крыльцо. Где-то в кустах за огородами прошуршало в утренней тишине – и все стихло. Пропел петух.

Ну и ночка...

Андрей вернулся в дом, взглянул на подоконник – там что-то лежало.

Лист бумаги, сложенный несколько раз. Развернул – какие-то каракули.

Присмотрелся повнимательнее, положил лист на стол, расправил, зажег лампу.

Три квадрата: большой, средний и маленький, соединенные прерывистой линией. Возле каждого квадрата нарисован крест. Внутри большого квадрата – четыре совсем небольших, в одном из них кончается линия. Или из него начинается...

И сон куда-то ушел. И усталость сняло.

Андрей задумался...

А Колька Челюкан так и не нашел свой рисунок...

Спать Андрей так и не ложился. Просидел над загадочным рисунком до позднего утра. Сложил листок, в карман спрятал, карман на пуговицу застегнул. Что-то в этой кривой и корявой схеме стало проясняться. Но главное – не ясно. Кто ее подбросил и зачем? Права бабка Чашкина, неладное что-то назревает...

Андрей вышел из дома, подошел к окну. Осмотр ничего не дал. Немного примятая трава, никаких видимых следов. Ратников осмотрелся, прикинул, куда бы вероятнее всего мог скрыться таинственный ночной гость? Пошел в ту сторону, осторожно, стараясь не наступать на замятую траву, которая уже начала подниматься.

За садом, на узкой глинистой почве заброшенного огорода, обнаружил-таки четкий отпечаток. Не резинового сапога сорок четвертого размера. А небольшой аккуратный след кроссовки. Левый. Чуть подальше – еще один. Правый. Вот и комплект.

Сделать слепок было нечем. Да, в общем-то, и ни к чему. Но на всякий случай Андрей сбегал домой, разыскал в сенях старый ящик от посылки, отодрал от него две фанерные стенки, прикрыл ими следы, а сверху заложил сломленными стеблями бурьяна.

Покончив с этим, пошел в церковь. Она была еще закрыта, и Андрей постучал в окошко каморки сторожа.

Силантич отворил дверь, вышел, зевая, спросил:

– Сергеич, ты? Чего так рано? Или на душе смурно?

– Когда батюшку ждешь?

– Да денька через три.

– Пусти-ка меня внутрь.

Вошли в притвор. Слева – каморка, где ночевал сторож. Справа, за обитой железом дверью, – еще одна.

– Ключи от нее есть?

– А как же. – Силантич выпростал из кармана обильную связку больших ключей, выбрал нужный и отпер дверь.

За ней было что-то вроде кладовки. Аккуратно составлены старые скамьи, в углу – швабра, лопаты, метла, ведра.

Андрей внимательно осмотрел помещение, особенно пол. И ничего интересного не углядел. Пол выложен каменными плитами, подогнанными одна к одной так, что в щель и муравей не пролезет. Не то что мужик с ящиком водки.

Вошли в теплый храм. Андрей обошел его по стенам, по часовой стрелке, остановился в центре, меж колонн.

– Ты скажи, что ищешь-то? – спросил сторож. – Может, вместе найдем?

Андрей молча показал ему схему. Силантич посмотрел, пожал плечами.

Перешли в летний храм. Остановились перед иконостасом.

– А за ним что?

– Алтарь. Самое главное место в храме. Туда, милок, ходить не след. Только служителям положено.

– И милиционерам. – Андрей шагнул к резным и позолоченным царским вратам.

Силантич схватил его за рукав:

– Через них никак нельзя. Через них сам Господь незримо проходит ко святым дарам. Вот здесь иди, милок, через диаконскую дверь.

В алтаре, как ни приглядывался Андрей под строгим взором сторожа, тоже ничего не обнаружил. Вернулись в теплый храм.

– Ну-к, милок, дай-ка твою бумажку подержать, – попросил вдруг старик. – Еще чуток гляну.

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая