Мятежное сердце - Фетцер Эми - Страница 39

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая

Микаэла перевела дух и, сожалея о несбывшемся, села в ванну.

Ее мысли были неприличными, вызывали только боль, ведь к жизни куртизанки она приспособлена не лучше, чем к жизни шпиона.

Рейн услышал ее стон, затем плеск воды и потер лицо, борясь с детским желанием удариться головой о деревянную панель. Если он снова услышит стон Микаэлы, то ворвется к ней, чтобы снять ее боль. Лучше уйти вниз, чтобы отдать распоряжения по поводу ужина и, возможно, обуздать свою страсть. На нижних ступеньках лестницы Рейн даже остановился, представив себе ее мокрое обнаженное тело, но стиснул зубы и двинулся в сторону кухни.

Сейчас не время предаваться мечтам.

Он должен выманить убийцу, найти отца и запустить нужные слухи.

Эрджил, надежно спрятавшись в тени, уже час наблюдал сквозь ворота, как за занавешенными окнами движутся фигуры, как зажигается свет на верхних этажах. Шотландец знал, что Микаэла здесь, и хотя ему не удалось разглядеть ее, когда она шла в дом вместе с Монтгомери, он узнал ее походку. И шла она по собственной воле. Он даже видел, как она улыбнулась заполнившим дом охранникам.

Он, правда, еще возмущался, что Микаэла опять сбежала и подвергает себя опасности, ведь если кто-нибудь пронюхает о ее приезде сюда с этим человеком, репутация девушки пострадает еще больше. Генерал везде разглагольствовал о ее недостойном поведении, будто от дочери Ричарда можно ожидать, что она бросится наутек, как испуганный кролик. «Или она сбежала с каким-нибудь голодранцем», – заявил он в последний раз.

Рейн Монтгомери к голодранцам не относится, кроме того, оберегает Микаэлу от любопытных глаз, поместив в настоящую крепость. Эрджил испытывал такое облегчение, что даже прослезился и ущипнул себя за нос. Теперь можно успокоить Агнесс, но больше никому не рассказывать о своем открытии, хотя он не спустит глаз с Монтгомери, чтобы быть уверенным в безопасности девушки.

Правда, он видел, как Рейн смотрел на нее, прежде чем поцеловать той ночью под дождем. И Микаэла, чертова девчонка, тоже прижималась к нему, желая не только поцелуя. Эту парочку связывает большее, чем каждый из них готов признать, заключил Эрджил. Он не станет им мешать, и пусть случится то, что должно случиться.

Микаэле сейчас нужна его сила, нужен друг. Генерал отвернулся от племянницы, у девочки нет никого, кто мог бы ей помочь.

Никого, обладающего властью.

Рейн стоял у кровати и смотрел на Микаэлу. Она лежала на боку, завернувшись в одеяло, ее прекрасное лицо исказила боль. Он сразу представил ужасную картину: трость Дю-мера вновь и вновь опускается на нее, плетка мадам врезается в незащищенную плоть ее бедер. Эта картина преследовала его с той самой минуты, когда он увидел ее на помосте.

– Вы собираетесь просто смотреть на меня? – прошипела она сквозь зубы. – Или для вас обычное дело врываться в комнату дамы и подглядывать за ней, чтобы удовлетворить свои низменные инстинкты?

– Тебе обязательно всегда быть такой храброй? – спросил он, встав на колени возле нее и откидывая волосы с ее лица.

– Да, на этом настаивал мой отец. Он жалел, что я не родилась мальчишкой.

– Ты не должна страдать.

– Вы хотите сказать, что умеете лечить?

– Я говорю лишь о том, что знаю.

– А вы не можете ответить прямо? К чему эта постоянная таинственность?

– Сними рубашку. Так достаточно ясно?

– Ни за что.

– Можешь наставить на меня это. – Рейн сунул руку лод подушку и вытащил пистолет.

Она вспыхнула от смущения, но капитан уже занялся делом.

– Давай, Микаэла, я не могу слышать, как ты плачешь от боли.

– Не даю вам спать, да?

Он покачал головой. Девушка еще не готова выслушать то, что он должен ей сказать, и Рейн задавал себе вопрос, а наступит ли когда-нибудь такой момент.

– Встань на колени. – Он помог ей подняться. – Тебе нужно только приспустить рубашку, чтобы я мог осмотреть раны.

Микаэла посмотрела ему в глаза, борясь с застенчивостью и болью, затем повернулась к нему спиной и нерешительно спустила рубашку с плеч.

Рейн громко выругался, и, обернувшись, Микаэла увидела его искаженное яростью лицо.

– Проклятие, этот ублюдок был аккуратен, – рявкнул он, подумав, что она, судя по всему, все время сопротивлялась.

– Плохо? Останутся шрамы?

– Нет, все заживет. – Рейн уперся коленом в постель, и Микаэла сразу напряглась. Он протянул ей пистолет. – Обещаю не причинять тебе вреда.

Она кивнула, но когда услышала звяканье бутылок и журчание воды, снова обернулась.

– Смотри на стену. Думай о чем-нибудь приятном.

– Что вы собираетесь делать?

– Лечить тебя.

Девушка ожидала, что он будет ставить примочки на раны, однако ничего не почувствовала и опять повернула голову. Глаза у Рейна закрыты, руки лежали на бедрах.

– Что вы делаете?

– Сконцентрируйся на картине. Думай только о красках, о мазках кисти.

«Значит, лечение еще болезненнее, чем сами раны», – подумала она.

Рейн сосредоточился, вбирая в себя энергию, впитывая ее из огня в камине, из воды в чаше, из заполнявшего комнату воздуха. Кожу пощипывало, он направил поток энергии в ладони, держа их в нескольких дюймах от спины Микаэлы, ощутил жжение в кончиках пальцев, легкое покалывание в ладонях. Синяки на коже посветлели, рубцы стали бледно-розовыми. Микаэла застонала, приподнялась, но он знал, что она действует бессознательно, ощущая лишь облегчение от ушедшей боли. Рубашка спала, обнажив ягодицы и бедра, покрытые ранами от плетки с запекшейся на них кровью. Рейн боролся с гневом, вытесняя в глубины сознания жажду мести, перенося ее в другое время и место, а его руки продолжали двигаться над поврежденной кожей. Ладони у него покрылись волдырями, жар поднимался по рукам к груди, он поморщился и, скрипнув зубами, откинул голову.

Необузданная сила бурлила в крови.

Огонь пылал в очаге.

Ночной иней на окнах растаял.

Микаэла облегченно вздохнула, и Рейн осторожно уложил ее.

– Вы даже не коснулись меня, – сонно прошептала она.

– В этом не было необходимости.

И он рад этому, потому что прикосновение лишило бы его воли, и тогда все повисло бы на тончайшем волоске.

Рейн приготовил снадобье, которое погрузит ее в спокойный сон, и заставил выпить.

– Черт, как горько. Что это?

– Тебе не обязательно знать.

Он снова натянул рубашку ей на плечи, завязал ленты. Глаза у нее были закрыты, но из-под ресниц выкатилась слеза. Увидев, что она плачет, Рейн застонал, и Микаэла провела пальцами по его щеке, подбородку, губам.

– Спасибо, – всхлипнула она.

– Только не плачь.

Ее слезы делали Рейна слабым и беспомощным. Он уже не мог бороться с собой, поэтому не выдержал и коснулся губами ее рта. Микаэла ответила на поцелуй.

– Это лучше, чем ваши лекарства, – прошептала она засыпая, ее рука безвольно свесилась с кровати.

Лекарство и потеря энергии погрузят ее в целительный сон по крайней мере на сутки, и Рейн надеялся, что за это время он сумеет обуздать свое желание.

Убийство Кэтрин Хоули стало главной темой разговоров. Многие связывали с ним также исчезновение Микаэлы, чем и воспользовался Рейн, подливая масла в огонь и отводя от нее подозрения.

– Вы думаете, он убил и ее?

Рейн поднял глаза от карт и окинул взглядом стол, за которым сидели Берджес, Хейворд, Шеппард и Чендлер. Он уже знал, что когда дело касается сплетен, Кристиан ведет себя хуже женщины.

– А почему вы так уверены, что леди Бакленд убил мужчина? Это вполне могла быть и мстительная женщина. – Рейн сбросил карту, Шеппард выдал ему другую.

– Ты шутишь, – сказал Кристиан.

– Я абсолютно серьезен. – Рейн умолчал, что Кэтрин была шпионкой и убийца, вероятно, знал об этом.

Хейворд посмотрел на Чендлера, потом на Шеппарда.

– Ты что-то скрываешь, Рейн? Давай, выкладывай.

– Лишь то, что Кэтрин спала со многими женатыми мужчинами. Какой жене это понравится?

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая