Мятежное сердце - Фетцер Эми - Страница 19

• Предыдущая
• 19/79
• Следующая

– Я не нуждаюсь в заступничестве, капитан. Он шулер.

– Ничего подобного, и вы это знаете, Риджли. Примите свой проигрыш, как подобает мужчине, – ответил капитан, зная, что помимо всего прочего Монтгомери необыкновенно гордый человек.

– Он предъявил серьезное обвинение.

Рейн смотрел на лейтенанта, который ненавидел его только за происхождение. Видимо, он сейчас примерно в том же возрасте, как и его настоящий отец, силой овладевший когда-то его матерью.

– Вы принимаете вызов?

Глаза у Риджли вспыхнули, и, несмотря на алкоголь, затуманивший ему голову, он вспомнил, что Монтгомери прекрасно владеет оружием.

– Уверяю вас, ублюдок на это способен. Так что пусть выбирает пистолеты или шпаги.

– Извинитесь, лейтенант, – поспешно сказал Макбейн. Хейворд пристально смотрел на Рейна и по выражению его обычно бесстрастного лица определил, что Монтгомери рвется в бой.

– Лейтенант!

– Прошу извинить… – выдавил тот и умолк, когда Монтгомери наклонился к нему.

– Ты проживешь еще день, мальчик. Не трать его зря, – свирепо прошептал он и громко добавил: – Всего хорошего, джентльмены.

Рейн поклонился и направился к двери, отрицательно качнув головой на просьбы вернуться. Все расступились.

Выйдя на улицу, Рейн послал за своей лошадью и стал расхаживать взад-вперед, ожидая, когда приведут Нараку. Приличное общество. Да он знавал портовых грузчиков с лучшими манерами. Забавно, подумал Рейн, кидая монету пареньку и вскакивая в седло.

Полученная информация оказалась не столь полезной, как он надеялся. Его нисколько не беспокоило, что он стал мишенью для шуток. Не будет он убивать и мальчишку-офицера, он лишь продукт соответствующего воспитания или отсутствия такового. Рейн позволил жеребцу выбирать дорогу, а сам принялся восстанавливать в памяти минувший вечер и размышлять над фактами. Джермен вычеркнут из списка предполагаемых отцов, теперь в нем осталось три кандидата. По прошествии стольких лет его родитель достаточно богат, чтобы закрыть перед ним все двери, стоило ему приступить к расспросам.

Нарака вдруг остановился, и Рейн увидел трех человек. Дьявольщина! Он наклонился вперед, опершись на луку седла.

– Джентльмены?

– Давай его сюда, парень.

Неужели лейтенант вновь обрел мужество? Нет, его командир не походил на человека, который так быстро выпустит своего подчиненного из виду.

Рейн вытащил кошелек.

– Не это, – последовал раздраженный ответ.

– Тогда что, джентльмены? Рубашку, сапоги?

– Медальон.

– Какой медальон?

– Не умничай, парень. – Раздался щелчок взводимого курка. – А то пристрелю.

– Вы думаете, он при мне?

Стоявший в центре махнул рукой, и его сообщник подошел ближе, направив длинноствольный пистолет в грудь Рейну. Тот не шевелясь следил за его приближением.

– Расстегни свою рубашку.

Капитан отклонился назад, выхватил пару дуэльных пистолетов, и человек попятился.

– Я заберу с собой по крайней мере двоих из вас.

– Тогда и сам умрешь.

– Ты уверен?

Человек подошел, и Рейн ударил его рукояткой по голове.

– Наша первая встреча уже выветрилась у тебя из памяти? Хлопок выстрела, яркая вспышка, и пуля просвистела возле уха Рейна. Он выстрелил в ответ, противник рухнул на землю, другим выстрелом ранил второго, намеренно целясь ему в ногу, потом сунул разряженные пистолеты за пояс и выхватил нож. Он подкидывал клинок, заставляя его танцевать на ладони и сверкать в лунном свете.

Пока раненый завороженно смотрел на эту картину, Рейн нагнулся, ухватил его за куртку и поднял с земли.

– Скажи хозяину, чтобы сам пришел ко мне. Я не отступлю. – В его голосе была такая ярость, что несчастный обмер от страха. – Никогда.

Рейн выпустил раненого и пришпорил жеребца. «На этот раз не вышло, отец. Но я своего добьюсь».

Уличные торговцы уже начали собирать товары, несмотря на то, что вокруг было полно народа, спешащего домой. Портовые грузчики и солдаты торопливо вливали в себя последние порции джина. Воздух Ист-Энда казался густым от вони отбросов и нечистот, поэтому Микаэла плотнее закрыла лицо шарфом, молясь, чтобы дождь усилился и смыл всю мерзость, хотя вряд ли это было возможно.

Дома, стоявшие почти вплотную, казалось, заваливаются друг на друга; их стены были в пятнах грязи, летящей из-под колес проезжавших экипажей, помоев или содержимого ночных горшков, которое выливалось из окон. Чумазые дети рылись в кучах мусора, и если бы у Микаэлы имелись деньги, она бы отдала им. Поскользнувшись на мокром камне, девушка ухватилась за рукав проходившего мимо матроса, который обругал ее и тут же обшарил у нее карманы. Микаэла сопротивлялась, била его по рукам, потом ударила холщовым мешком по голове и побежала дальше. Она то замедляла, то ускоряла шаг, останавливалась, пряталась, а когда другой прохожий вознамерился отнять у нее несуществующий кошелек, достала из сапога нож. Забираясь в самую глубину Ист-Энда, она считала дома, наконец скользнула в переулок, куда вряд ли можно было въехать на лошади, но продолжала оглядываться, чтобы удостовериться, не следят ли за ней. Микаэла нырнула в пролом между кривыми деревянными рейками, служившими забором, прокралась к каретному сараю, миновала стоящие там экипажи и дремлющих лошадей. «Путешествие оказалось весьма опасным, – подумала девушка, прислонясь в темноте к стене и крепко стискивая рукоятку ножа, – но теперь уже поздно бояться».

К тому же она проделывала это бесчисленное количество раз. Микаэла подождала, когда успокоится сердце, сделала глубокий вдох и оттолкнулась от стены. Ветхая постройка затряслась, сверху сыпалась солома.

Чья-то ладонь зажала ей рот, однако девушка скользнула вниз, развернулась и приставила нож к шее нападавшего.

– Очень хорошо, дорогая, – послышался низкий протяжный голос.

Она раздраженно вздохнула: у него отвратительная привычка вот так подкрадываться к ней.

– Ты не видел здесь моего сердца? – Она кольнула мужчину в подбородок. – Кажется, я его потеряла, старик.

– Кого ты называешь стариком? – усмехнулся он, ткнув дулом пистолета ей в бок.

– Того, у кого седые волосы. – Микаэла прижала колено к его незащищенному паху.

– Где твой пистолет, девочка? – Вопрос прозвучал резко, в нем сквозила тревога человека, который видел слишком много и хотел, чтобы все это быстрее закончилось.

– Тоже потеряла.

– У меня есть другой, возьми.

Она покачала головой. Предводителю мятежников оружие нужнее.

– Пойдем. У тебя голодный вид.

– А какой вид у голодного человека?

– Наверное, бледный.

– Вопрос чисто риторический, сэр.

– Знаю.

Хотя ему было почти шестьдесят, но плечи у него остались широкими и сильными, осанка прямой, а он сам, черт возьми, потрясающе красивым. «Видимо, немало он разбил сердец в молодости», – подумала Микаэла. Она ждала, пока он разгреб сено, нащупал железное кольцо люка и рывком поднял крышку, после чего нырнул в зияющую темноту. Когда девушка спрыгнула на грязный пол, он тут же закрыл люк.

Микаэла оглядела знакомую обстановку: койка, слишком короткая для его роста, стол, два стула.

– Нужно что-то делать, нельзя жить в таких условиях, Николас.

– Бывало и похуже, – улыбнулся он, хотя в голосе сквозила горечь.

– Ты прячешься здесь в том случае, когда власти подбираются слишком близко. За тобой следят?

Николас сел, положив руки на стол, а Микаэла устроилась напротив.

– Нет. Правда, нельзя быть уверенным до конца. Как тебе удалось сбежать?

Он знал, что днем она могла отговориться работой в бесплатной столовой, но для такого позднего часа эта отговорка не годилась.

– Я подмешала в бренди настойку опия.

– Господи Иисусе, женщина!

– Не ворчи, Ник, я знаю, что делаю. Никакого вреда она не причинит, только вызовет глубокий сон. У меня есть особенность создавать больше шума, чем мне того хотелось бы. – Она помолчала и добавила: – Я думала, ты усердно практикуешься, чтобы избавиться от акцента.

• Предыдущая
• 19/79
• Следующая