Ржевский 8 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 48

«По-хорошему» вслух не озвучиваю — сами сообразят, если не идиоты.

— Ржевский, дурень! — принимается хохотать высокая Елена, общаясь речью Альбиона. — Мы не в Эмирате, торжественный ужин кончился, отомри! Хотя, наверное, это ты не протрезвел ещё, — добавляет она, с интересом оглядываясь по сторонам. — Я и во Дворце аль-Футаим удивлялась, как ты так себя в руки с перепоя стремительно взял, что трезвым выглядел. А сейчас, видимо, тебя откатом накрывает.

— Эффект маятника по-научному, — соглашаюсь с очевидным.

Семейный ужин Монарха под трансляцию на всю страну, о котором так переживали Мадина и Далия, прошёл идеально: дед, освещённый со всех сторон и снимаемый на маго-видео с кучи точек, без затей бегло прочёл тамошнюю молитву. Он весьма убедительно удерживал перед собой ладони, словно родной, а две молодые жены по бокам достоверности процессу придали по полной.

И Анастасия стреляла злобными взглядами, как некормленый кот.

Мне поручили ответственно молчать, держать руки так же да умное лицо делать. Ещё Далия намекала, что неплохо бы дышать перестать — чтоб весьма определённое амбре по всему залу не шло, но я чётко обозначил реальные пределы возможностей собственной физиологии.

Что плохо, в тех краях не наливают даже на подобных торжественных мероприятиях. Из крепкого в ассортименте — кофе и чай десятка сортов, хоть залейся по маковку (было б желание, которого как раз не было).

Ладно. По здравому размышлению я согласился, что так даже лучше, пьянству теперь бой.

На мероприятии логично присутствовали все мои близкие, потому от переключения между языками на каком-то этапе перед глазами возникла пелена, чего раньше не было.

Чонг — жонг-гуо. Японки — нихонго. Речь Залива — хозяева и я за компанию. Плюс официальный молебен, он только речью новой религии Трофима Барсукова возможен.

Русский. Язык Альбиона на закуску — Михайлова по договоренности с принимающей хозяйкой, ввиду Высокого характера их Встречи, общалась только по-своему. Далия её по этому пункту решительно поддержала — требования протокола, какие-то там равные по горизонтали монархические уровни, местный символизм, фигня на постном масле.

Наджиб, правда, тихо заметила на каком-то этапе, что пелена перед моими глазами вовсе не от обилия использующихся языков, а совсем по другим причинам. К сожалению, мою встречную позицию в дискуссии мне по этому поводу высказать не дали.

Впрочем, все в итоге довольны как слоны после клизмы, только у меня в голове некоторая перемешка по инерции. Ещё и нюансы тамошней религии приходилось в голове крепко держать, чтобы по нетрезвой волне чего-нибудь неудачного не выдать.

Если так подумать, в тех краях бал и приём — одно слово, а на деле — сплошное занудство. Старикам, может, норма: им кроме как языками чесать уже ничего не надо. А вот молодому мужику — сплошная тоска и антинародное ханжество.

Женщины отдельно от мужчин, ни тебе танцев с обниманиями, ни мало-мальских декольте (азиатки и герцогиня Михайлова — не в счёт, они со мной пришли, их декольте я и так чудесно знаю).

Одежда на тех женщинах — ультраконсервативный мрак, хотя многие лица живут без Мадининой паранджи (мне-то и паранджа с бонусным зрением не помеха, но прочим).

За попу даже родных жён трогать нельзя, даже незаметно. Сиди как сыч на ветке да глазей по сторонам. Насухую.

Реализовать намерения в адрес Елены, перешедшие в возможность, тоже сразу не вышло: аль-Футаим возмущённо прошипела, чтоб подобные вопросы я решал где угодно, только не на территории её Дворца, ещё и в присутствии далеко не единственного приглашённого муллы. Последние только и делают, что за мной с дедом внимательно наблюдают.

Сейчас я задним числом понимаю: тамошние религиозные деятели ожидали, что мы где-то проколемся.

Не на тех нарвались, хе-хе.

Дед в новую жизнь вцепился как клещ, что есть предсказуемо и понятно: мотивация — лучшая гарантия качества. Оттого он нигде не ошибся, выглядел достоверно, его мотивация за Эверест зашкаливала.

Не в последнюю очередь потому, видимо, что ему доброхоты там о наложницах ещё больше рассказали.

У Анастасии глаза так сверкали во время того разговора, что я переживал за старика. Как бы она моим жёнам семейный дворец нахрен не сожгла заодно с собственным мужем, не сходя с места.

Обошлось.

Трофим Барсуков, если мне не изменяет предчувствие, на уровне взглядов ухитрился с кем-то успешно перемигиваться. Здесь любопытно. Приязнь мимикой передать можно, ответную реакцию тоже, но как одними глазами свидание назначить?

Спрошу при случае.

Местные финансовые воротилы уподобились тамошним же священникам и, насколько могу судить, вслед за церковниками ждали наших косяков. Но дед был трезв, оттого точен, а я на таких мелочах давно не сыплюсь; как говорится, навыки и опыт.

Когда ты в эльфийском государстве своего налогоплательщика изображаешь годами, будучи при этом гномом и миллионером (молчу про настоящий род занятий), уж простенькие ритуалы, ещё и людьми придуманные… мелочь, одним словом.

— Здравствуйте, Дмитрий Иванович. — Бледный, но явно стоявший на своём чиновник от юстиции при нашем с герцогиней появлении слегка расслабляется.

Оно и понятно: те, кто сейчас его атакует, явно пришли не к компромиссу приходить, привет, пьяная тавтология. Ещё и в таком составе: здешняя церковная инквизиция плюс самая что ни на есть элита страны.

К простому рядовому судье.

— Привет, твоё высочество, — проходя мимо, нейтрально здороваюсь с членом Семьи, которого знаю лично. — А нахрена ты этих оп*здолов с собой в здание Суда приволок? Тебе что, закон не писан? А ну, лишний народ, брысь отсюда нафиг. Тёзка, можешь остаться, после меня в очереди будешь — я раньше занимал.

Гвардейцы числом в десяток, сопровождающие его, даром что маги неслабые да увешаны боевыми армейскими концентраторами как у кузин Барсуковых — служивые снарядились и огнестрелом.

На меня смотрят исподлобья и без приветливости с доброжелательностью.

Стволы на них, положим, как на корове седло висят и так же естественно смотрятся. И работать огнестрелом народ не умеет — по постановке рук видать, но выглядит где-то символично.

Жути, видимо, нагоняют. На дилетантов, профессионально в стрельбе не понимающих.

Это мы удачно зашли.

— Занудные вы мудаки, мужики, — вздыхаю, раздвигая чужие ряды плечом и торя дорогу блондинке. — Нет чтоб улыбнулся кто из вежливости, слабо? Хоть бы и ты, святой отец, подвинь кстати тоже задницу. Тебе сам бог велел с людьми приветливым быть, а ты в общественном месте козьи морды корчишь, будто говна поел.

— К-хм! — герцогиня хлопает меня ладонью сзади между лопаток. — Ржевский, я всё же дама! Тем более, ты в курсе, поскольку этим только что попользовался.

— Пардон, не специально, — каюсь лаконично. — Само вырвалось, больше не повторится.

Решительно отодвигаю церковника, наклонившегося над судьёй с другой стороны стола.

Поп возмущённо вскидывается и вдыхает поглубже, чтобы выдать мне в ответ своё общественное порицание, которое в моей системе ценностей идёт по цене туалетной бумаги. Использованной.

— Прикрой варежку, — успеваю сделать предупредительный в его адрес до того, как он откроет фонтан. — Всё, что ты можешь сказать, может быть и будет использовано против тебя, привет пьяная тавтология ещё раз: ты в уголовном суде Империи, куффар. А религия у нас отделена от государства, учи Основной Закон, святой отец.

Чёрт, то ли язык заплетается, то ли многочисленный алкоголь до сих пор долговязом играет — движется себе своей дорогой по желудку и кишечнику да впитывается в кровь постепенно.

— Что-то ты сильно в роль вошёл в Эмирате, — веселится Михайлова по-прежнему на родном языке, следуя у меня в кильватере. — Ржевский, ты же такой же христианин как они и мы уже не там. Не у твоих первых жён. Что за комедия?

Точно, старые нетрезвые дрожжи, ни с чем не перепутаешь. Это они под новыми впечатлениями затевают играть в моей голове под неожиданным углом: мне резко начинает хотеться яркого, позитивного, нестандартного.