Кандидат. Том первый (СИ) - Стаматин Александр - Страница 32

— Я слышала о твоих проблемах, — хмычет рыжая.

— Откуда? — впрочем, она всегда откуда-то знала почти все актуальные новости Города.

— Твой бывший напарник звонил.

— Ленни? Марв?

— Нет. Немец какой-то. Скользкий и мрачный тип.

— А, Ганс-Ове Нахт?

— Угу. Пытался поднажать на меня, — смеётся Агнетт.

— И ты? — легко осведомляюсь я.

— Послала его, — пожимает плечами рыжая. — От него ведь не будет проблем?

— Больше нет. Ему уже положили по монеро на глаза.

— У меня аж в глазах потемнело от твоего юмора, — закатывает глаза рыжая.

— Нет, ты не поняла. Он действительно мёртв, — легко улыбаюсь я.

— Это-то как раз я поняла, — взмах руки. — Просто сомневаюсь, что какой-то немец-экспат, пусть и проживший всю жизнь в городе, настолько архаизировался.

— Ох уж эта твоя архаизация. Странно, что насмотревшись на это всё, — я показываю глазами на зеленоватую прозрачную стену, покрытую какими-то острыми гранями, — ты сама не начала поклоняться Трио и лунам.

— А обитатели этого конкретно комплекса и не поклонялись им, — парирует Агнетт. — И вообще, ты показывал глазками на зал для пиршеств.

— Было бы любопытно попробовать их пиво, — смеюсь я.

— Судя по тому, что обитателей Пирамид вырезали «хозяева» — они не оценили вкус.

— Ты серьёзно? — я останавливаюсь.

— Ты про пиво или геноцид? — легко спрашивает рыжая, потягивая за локоть. Я оглядываюсь. Подобные разговоры чужаки в тяжёлых плащах не оценят. Даже от гордого владельца пары «бусин».

— Второе. И особо не кричи. Даже у стекла есть уши.

— Брось, — улыбается Агнетт. — Не все «хозяева» настолько радикальны, что потащат на каменное древо за сомнение в их праведности. Поверь — я с ними несколько раз встречалась.

— Когда успела? — поднимаю бровь я. Немного информации о той, с кем гуляешь, ешь, обнимаешься и, о боги, спишь — никогда не помешает. Особенно с учётом того, что её отпечатков нет в базе данных, а фамилию она упорно отказывается назвать. Раз за разом.

— Они не очень одобряют тотальные исследования. И, не забывай, ночью тут находиться запрещено. И следят за соблюдением запрета не «Нокс». И тем более, не эти твои...

— Они уже давно не «мои», — морщусь я.

— Тем более, — жмёт упакованными в зелёное пальто бледными плечами рыжая. — В общем, я видела «хозяев». И даже разговаривала с ними.

— По опыту могу сказать — удовольствие на любителя.

— Тогда я любитель, — смеётся «социальный антрополог». — Нечеловеческий разум тем и интересен, что это выход за грань. Грань, установленную нами самими.

Мы огибаем отдельностоящую стену. Судя по неровным краям, она была частью чего-то циклопического. И уже давно смешанного с пылью Пустошей.

Я подбираю какой-то зелёный осколок. Не обнаруживаю на нём писменности и метаю в стенку. Та отзывается высоким и не очень чистым звоном.

— Последнее время я только и делаю, что выхожу за грань, — признаюсь я. — Правда, обнаруживаю в ней урдалеба, любящего снукер. В лучшем случае.

— Боги, они столы не проламывают?

— Нет, но играют превосходно, — я вспоминаю, как просадил сразу пять тысяч марок за одну партию казавшемуся весьма неловким моржу. Да ещё и всадил сотню очков.

— Не думаю, что только за это они получили хартистские права, — улыбается Агнетт. — Пусть даже они и не строят что-то вроде этого, — она показывает на зелёный, с проломами, каркас геокупола.

— Что там внутри?

— Ничего. Земля чуть-чуть отличается составом. Больше цинка, чем обычно, но не более того. И под землёй ничего нет. Хотя мы ожидали найти если не погребальную камеру, то хотя бы тайник ритуальных вещей.

— Застеклить — и зимой получится отличное кафе.

— Сомневаюсь, что кого-то сюда заманишь. Пока дойдёшь — уже день заканчивается. Кстати, нам пора, если мы не хотим получить по первое число.

— Перекурим для начала?

— А давай.

Мы садимся на повергнутую грубую статую. Она изображает нечто антропоморфное, но не более того. Что бы не было изображено — оно уже не обидится. Я достаю кисет и трубку. Агнетт — портсигар из алого дерева. Мы прикуриваем. Молчим. Я подыгрываю рыжей и уже очень долго не спрашиваю ни про её пропажу, ни про неожиданное возвращение. Она не вгоняет мне лезвие меж рёбер. И не предлагает работу.

Эти два факта выгодно отличают её от многих из моих последних собеседников.

— Ты не думала, что вечно это длиться не может? — брякаю я. Вопреки расслабленным чувствам. Возможно, так давит нахождение среди молчаливых руин.

— Ты о Городе или о нас? — улыбается чему-то рыжая, сминая сигарету и доставая вторую.

— На твой вкус, — жму плечами я и выпускаю клуб дыма.

— В любом случае — рекомендую следовать стратегии Агнетт Решительной. Спокойно плыть по течению и наслаждаться маленькими радостями.

— Ты выше меня, — замечаю я.

— Ага, признался!

— Немного, — уточняю я, тыкая мундштуком в сторону девушки. Она заливисто хохочет.

— Это не важно, главное, что великий детектив признался. Так вот, Эрнест, сколько раз за последние полгода... нет, за последний месяц тебя пытались убить?

Я начинаю загибать пальцы и вспоминаю — о некоторых попытках Агнетт лучше не знать. Например, о пытавшейся меня зарезать в постели шлюхе. Или едва не откусившем голову джосере. Или — об известном медийном деятеле, вздумавшем меня отравить только потому, что на меня с обожанием смотрел его en pojkvan. Впрочем, знать не стоит не из-за опасности.

А из-за того, что на каждое из этих неприятных дел меня отправила Организация. Мари, Баттл и ещё пара личностей — одна примечательнее другой. Я, конечно, консультировался, что можно скормить внешним наблюдателям. Иначе начнутся вполне логичные вопросы. Вроде такого: