Кандидат. Том первый (СИ) - Стаматин Александр - Страница 24

И тем самым заслужил удар наотмашь, отправивший Хокансона в полёт, закончившийся у треснувшей тумбочки из тёмного дерева.

— Ты как?

— Броня! — глухо отозвался коллега.

— Предусмотрительно, — проворчал Эрнест, хватая у стойки рядом с заглушенным и закрытым экраном камином кочергу.

— У него тоже броня, — прошипел Эмиль в «улитку» А.Н.. Тот заворожённо наблюдал за полётом небольшого, ещё совсем юного урдалеба чуть в стороне. Ради разнообразия морж решил ввязаться в схватку. В рукопашную. Урона не понёс. Но ощутил всю чудовищную мощь пластмышц максимальной мощности. Предназначенных, вообще-то, для штурмовых групп. К несчастью, именно кандидат оказался ближайшим стоявшим к Амальфи на ногах противником на ногах. Все остальные, включая так и оставшегося для А.Н. безымянного капитана, валялись недвижимыми. С травмами, проломами хитиновых панцирей, переломами и рваными ранами мягких тканей.

Старик пристально вгляделся в Эрнеста. Не увидел выпадающей из рук кочерги и решительно двинулся, держа посох как копьё.

— Посмотрим, кто ещё кого, слонопотам, — буркнул А.Н., давно не ввязывавшийся в ближний бой.

Подпрыгнуть, оттолкнуться ногами вперед. Наклонив тело, понестись на противника, словно объевшийся не тех грибов викинг. Уклониться от очень неточного удара «копьём», ткнуть куда-то вверх, проскользить по паркету дальше. Оставить застрявшую где-то кочергу, получить скользящий удар по спине вслед. Успеть выставить руки, прежде чем стукнуться с хрустом о деревянную панель. Выключиться на секунду.

Карапасная броня сработала отлично. Пиджак тоже не подвёл — только оторванные пуговицы. Будем считать это конструктивно заложенной слабостью, подумал А.Н., пытаясь подняться на ноги. Попытка не удалась, и Эрнест едва успел выставить руку, прежде чем упасть. Содержимое желудка просилось наружу. Но сначала кандидат нашел взглядом Амальфи.

Он тяжело шагал в сторону забившегося в угол Шостака. Кровь капала на паркет из ценных сортов древесины прямо по прошедшей в паховый стык пластин нательной брони кочерге. Каждый шаг давался старику (и его пластмышцам) всё тяжелее, но он упрямо, со звериным воем двигался вперёд. К своей жертве.

— За поругательство над всем, во что верили наши предки... за человеческую и деловую подлость. По закону первопоселенцев я, Диего Амальфи...

А.Н. с трудом опёрся на локти. Ноги совершенно не слушались его, ребра адски болели. Мимо пронеслись сразу три биоскафа лангусов. Может и четыре — в глазах немного двоилось.

Понять, что сейчас Амальфи либо проткнёт Шостака, либо — дождётся окончания действия генератора подавляющего поля. И всё-таки разнесёт жирную тушу «торговца антиквариатом» плазменным зарядом.

— Эрнест! — услышать, как откуда-то орёт Эмиль. С усилием повернуть взгляд и найти Хоканссона. Обнаружить того лежащим у стены. По диагонали от Эрнеста — окровавленный и с открытым переломом руки (кость белеет в ране). А второй рукой запускающим в сторону коллеги толстую папку. Краем уха слушать не прекращающийся поток обвинений Амальфи (в целом справедливых). Неловко поймать знакомый пакет рукой, опустить на пол. Судорожно вскрыть. Обнаружить бланк на расследование, выданный Мари.

Поднять брови и увидеть жест, призывающий перевернуть. Положиться на чутьё Эмиля и увидеть, как из папки выпадает короткоствольный револьвер. Кинетический. Повезёт, или нет, думал кандидат, вскидывая его. Есть там патроны? Если есть, то пять или шесть? Пять или шесть? Это же не чёртов Магнум, нужно попасть точно в голову. Повёзёт или нет?

Мягко нажать на спуск. Удивиться грохоту. Увидеть поворачивающегося Амальфи. Понять, что первый выстрел попал в броню. Нажать ещё раз. Второй, третий. Четвёртый — в бегущего и орущего старика, разбрызгивающего кровь. Пятый придержать напоследок. Откинуться на спину, дождаться замаха посохом и выстрелить.

Не дождаться, когда из простреленной шеи польётся кровь, спустить крючок ещё раз.

Выстрелить.

Увидеть, как пуля выбивает из челюсти осколки, а липкие куски серого вещества портят потолок. Перекатиться в сторону. Услышать грохот падающего тела. Пробормотать:

— Всё-таки шесть, — и снова отключиться.

Сквозь забытье Эрнест услышал причитание чёртова Шостака. И ненависть к погубившему столько жизней, но оставшемуся в живых «меценату» поборола слабость. Прежде чем вспомнить, что барабан пуст, и даже заканчивать опорожнять желудок, кандидат уже успел вскинуть руку с пистолетом куда-то вверх. За которую и потянул урдалеб-боец, поднимая А.Н. на ноги.

— Чёрт возьми. Я не знаю, где готовят таких безумцев, как ты, но я наберу свою охрану теперь точно из них, — бормотал Шостак в перерыве между лаканием джина прямо из горла уцелевшей бутылки.

«Хозяева» осматривали зал приемов. С ледяным (или кажущимся таковым) спокойствием. Отдавали друг другу какие-то короткие приказы на своём языке. Наконец, один из нелюдей подошёл к Эрнесту. Совсем по-человечески хмыкнул и указал когтистой конечностью направление урдалебу. Тот, кряхтя, понёс кандидата подальше от разглагольствующего Шостака. Не замечавщего, как замершие ксеносы в тёмно-синих рясах постепенно расходятся в стороны. Подальше от опального, хоть и выжившего «мецената».

— Ты как? — прохрипел Эрнест Эмилю, утирая блевотину с подбородка.

— Jag är sa satans trött pa detta... как минимум три ребра сломаны, — простонал Хоканссон. — Вру. Минимум четыре. Я уже думаю, что надо было дать Амальфи добить этого чёрта.

«— Действительно, может тяжелый посох с кристаллом плазмы не считается за плазменное оружие,» — попытался прохрипеть А.Н., но не смог. Поэтому он занялся ощупыванием конечностей. Пока даже всё было более-менее цело. Хотя как минимум пара трещин в рёбрах была. Ну и рвота... Сотрясение? Не отвращение же, в конце концов.

А «меценат» всё не успокаивался, не обращая внимания на приходящих в себя и жмущихся к стенам гостей.

— Какой же ад тут творился... — делец подошёл к валяющемуся ничком трупу и пнул седую и слегка развалившуюся голов. Выкуси, Амальфи, Тимон Шостак тебя пережил! — Эрнест отвернулся. Брызжущий слюной «меценат» вызывал уже ушедшее чувство тошноты. — Выкусите, черти! Ты, Ван Вюйгенс, ты, Стэнтор, и ты, курица Вараак! Все вы! Тимон Шостак жив, и ещё долго оста...

Треск воздуха.

Так рвётся бумага. Или — звучит лазерный разряд.

Резко наступившая тишина. Запах озона.

А.Н. поднял помутнённый взгляд и кое-как заставил себя игнорировать шум в ушах. Меценат стоял, замерев. Он хлопнул веками, попытался ощупать живот. В котором дымилась дыра толщиной с кулак Марва или даже Эмиля. Лазерная пушка. С территории вне оккулатория. Прежде чем вновь отключиться, Эрнест увидел две вещи. Торжествующего Стэнтора и зашедшую в зал бодрую Рагнелл — явно пребывающая под кокаином.

Сменившую цвет лица с бледного на зелёный. Осмотревшую круглыми глазами залитый кровью зал и громко сказавшую:

— Наверное, после этого бэдтрипа я завяжу с кокаином.

Место: Старый Город

Локация: улица Третьего Высочайшего, д. 9. Оккулаторий.

Время: Четверг, 25:03

Тьма, иногда разрываемая истошными криками и глухим стуком чего-то о пол. Боль в рёбрах, боль в пояснице, боль в коленях. Горечь во рту. Плохие сопутствующие обстоятельства для отключения после очень долгого дня.

Отрывочные видения.

Красная вспышка, переходящая в рыжие длинные волосы и малиновый аромат. Нет, мелькнуло в голове, лазерная вспышка пахнет озоном или палёной пластмассой. Длинная лазерная спица. Странно, что Шостак с его количеством дерьма не взорвался. Можно сказать, так бы «хозяева» получили причитающуюся им кровь. Тьма. Старые джосеры, напевающие похабные песни — «просвещённые» и нет. Улей Арбетху. Точно они. тУман, тьма. Стоящие кругом «хозяева», щёлкающими звуками обсуждающие что-то, пока Тимон Шостак, меценат и мразь, пытается до них докричаться. Разбрасывая собственные кишки, попахивающие горелым мясом. И получая всё новые и новые попадания.