Призови меня тихо по имени (СИ) - Крынов Макс - Страница 36

Картина мира, которую обрисовал мне торговец, была столь обширной, что я пребывал в легком диссонансе. Как человек, проживший сорок лет в деревне, который попал в какой-нибудь московский торговый центр размером с несколько стадионов.

— Погоди, — зародилось у меня подозрение. — А какие ранги у людей, которые находятся на восьмом миллионе рейтинга?

— Ну, там не только и не столько люди, если тебе интересно, — улыбнулся карлик. — А по поводу твоего вопроса — они уже вышли за всевозможные ранги. Там уже иные критерии развития, для которых ранги — несущественны. Эти люди скорее питаются верой, вниманием, знаменитостью, известностью... — карлик поморщился, пощелкал пальцами и признался. — В вашем языке даже такого слова нет. В общем, представь, что самый обыкновенный крестьянин — это единичка. Он не совершал никаких значимых поступков в жизни, его знает лишь родное село. К нему прислушивается сын, жена и дочь, но авторитета он особого не заимел. В общем, известностью не обладает. И у него есть сын, который вырос, пробудился в ранге ученика, решил вступить в войско какого-нибудь барона, и в очередной баронской грызне удачным броском дротика убил вражеского командира, чем сыграл решающую роль в сражении. Его славят, к нему относятся не как к обычному человеку, а как к человеку, за спиной которого стоит поступок. Это уже другой уровень. Все еще близкий к единичке, но уже чуть выше. Может, не умрет в битве, в которой мог бы, или будет капельку удачливее. Но не выживет под ударом заклинания Армагеддона потому, что его будет хранить вера целого мира и его сущность попросту отринет смерть. На направленных на него самострелах не будет рваться стальная тетива, кружки с ядом, которые решат вручить ему, не будут лопаться, и так далее. Правда, яд практически бессилен против существа начиная с ранга рыцаря, но я его в качестве примера привел. А так ранги становятся несущественны, когда за твоими плечами целый мир, а лучше — несколько миров, где тебя ЗНАЮТ и славят. Где ты обрел известность, как герой, спас одно королевство от другого...

— Отразил нашествие демонов, — пробормотал я.

— ... отразил нашествие демонов, или наоборот — помог им захватить мир. В этом случае тебя тоже будут знать и помнить, но уже иначе. В общем, когда развился по максимуму, когда тебе стало тесно в своем человеческом теле, когда ты дошел до божественного ранга, и тебе тесно и в нем, ты скидываешь оковы рангов.

— То есть, чем больше народу меня знает, чем больше за мной стоит легенд, тем я сильнее? — уточнил я.

— Все верно. Как ты думаешь, почему некоторые люди называют ранги эпическими, легендарными? Вот поэтому! Известность, легендарность, идут рука об руку с силой. И эта сила иногда действует даже в мирах, где не то что системы, но и магии нет. Бывает, что какой-нибудь правитель, которого знает большая часть мира, сидит на троне и в семьдесят один год, и даже в сто семьдесят один будет сидеть. Во всем мире уже раза четыре поколения сменятся, а на троне будет сидеть все тот же человек. Во всем мире будут ходить теории, что его копировали, или посадили на трон доппельгангера, но правда будет еще замудреннее.

— Это страшно, — поежился я. А потом вернулся к заинтересовавшему меня рейтингу. — Слушай, а можно оставить в списке только мой мир?

— Давай отфильтруем, — кивнул торговец, и список тут же изрядно так сократился. До ста двенадцати позиций

Среди первых десяти имен мне ни одно не было знакомо. Напротив каждого имени стоял вид — в списке нашлось целых пятеро демонов, два джинна, энт, некий вильпур, что бы это ни значило, и один-единственный человек — Стебан Фурал. Изрядно отстающие люди шли в основном после тридцатой позиции. Я нашел свое имя на сто первой строке.

Глядя на такое интересное разделение, торговец присвистнул.

— Н-да... Скоро у вас в мире будет весело. Я бы на твоем месте как можно быстрее пытался бы нарастить системные мышцы. Если ваши правители думают, что демоны загнаны в угол и доживают последние дни, трясясь от ужаса, и не погибли до сих пор потому, что их недостаточно сильно сжимают между ногтей, скоро их ожидает огромный сюрприз.

Вот теперь жизнь в этом мире заиграла яркими красками. Я-то думал, что пропустил первое вторжение демонов, и на мою жизнь уже не выпадет ничего, столь же яркого и эпичного, но, похоже, все еще впереди. Удастся и мне поучаствовать в новом витке конфликта.

— Ладно, насчет веселья в моем мире понятно, спасибо. Но скажи, пожалуйста, почему существа из первого миллиона или первой тысячи, которые способны рушить миры щелчком пальцев, не создают каких-нибудь сверхартефактов, с помощью которых можно поставить человека на один уровень с архидемоном, к примеру? Или, не создают щелчками тех же пальцев запасы золота размером с горную гряду и не рушат устоявшиеся курсы валют? Их сила ограничена правилами или какими-то законами?

— Их сила ничем не ограничена, кроме своего запаса, — вздохнул мужчина. — Поэтому и артефакты создаются, и курсы валют рушатся. Просто я показал тебе список из семи миллионов существ, но в мире квинтиллионы существ, ты себе таких чисел даже представить не можешь. Мир не кишит сильнейшими существами: их соотношение к всевозможным разумным — меньше, чем соотношение капли к океану.

Торговец помолчал, давая мне проникнуться, а потом нехотя продолжил.

— Кстати, я был недостаточно честен. Единственное, что ограничивает этих существ — другие такие же существа. На чужую территорию лезть не принято, а чужие миры не принято разрушать. Но это не законы, потому как постоянно нарушаются.

Я наконец попрощался с торговцем и вышел на площадь. Та встретила меня привычными двух- и трёхэтажными зданиями. На соседней улице кто-то пьяно матерился, где-то далеко раздавался звонкий стук молотка. Налетевший тёплый ветерок донёс до меня запах навоза.

Находясь в такой околосельской пасторали, сложно представить всю громадность мира, который меня окружает. Но представлять и не нужно: главное — не забывать о том, какой мир на самом деле. И, пожалуй, стоит найти время и озаботиться созданием своего образа, хотя бы среди горожан. Что-то типа «был никем, нулевкой, а потом через главные ворота в город голову змеи ранга Кошмара привёз». Люди любят такие истории про «работай над собой, развивайся, и тебе воздастся». А ещё люди любят деньги, которые водятся в моём кошельке, несмотря на все усилия торговца. Найму пару мелких мальчишек, которые станут распространять слухи обо мне. «Да, пробуждение у него прошло хреново. Но почему он бегает по городу с демоническим зверем опасного ранга? Так ли он слаб?».

Развитие — это то, что движет мирами. Рост, прогрессия — все, что я люблю.

А полюбил я это даже не в школе, когда получалось с нуля добраться до победителя районных соревнований по бегу, а в университете, когда поселился с Бимом в квартире, которую весьма дешево сдавала благообразная старушка. Подвох нашелся быстро — в квартире наверху кто-то по вечерам играл на флейте. Очень плохо играл, если честно. А вот когда я выезжал из квартиры, четыре года спустя — наслаждался профессиональными, весьма шикарными звуками. Вот тогда я понял, что начальные занятия, выглядящие как эпилептичное трепыхание лягушонка, приводят к классным результатам. И без первого нет второго.