Нейронная одержимость (СИ) - Стаматин Александр - Страница 57

К моему удивлению, за пятнадцать минут я вижу лишь отдельные островки виртуального мира, многие из которых набиты до отказа лодырями, отказывающимися создать что-то своё. Может быть, меня выкинуло на окраинную точку входа? Запускаю сканирование и вижу несколько портов на окраине локального сегмента, через которые идёт связь с иными городами. Что ж. Средство быстрого передвижения, несколько минут расслабленного полёта. Одичавшие программы, то бегающие от пользователей, то преследующие их, даже не обращали внимания на моё летающее кресло.

Но чем дальше я ухожу от сияющих золотом точек входа — тем меньше вижу цивилизации и больше бед. Системные ошибки, ломающих человеческий код. Баги, создающие галлюцинации. Какие-то странные сигналы, вызывающие дрожь даже у меня. Тени, поглощающие тускло-алые потоки информации, световые столбы и алый туман бессмысленного кода, который преследует меня полчаса лишь из-за того, что мой сканер его потревожил. Этого мы не создавали. Да, фанатики, подавлявшие моих братьев, собирались разделить Сеть. Но это… Кресло привозит меня к окраине сегмента. К золотым вратам в медной стене. За ними окопались более умные? Прислоняю руку, пытаясь не сломать защитные мнемосхемы (весьма высокого, надо сказать порядка), а лишь посмотреть, что за ними прячется. И чувствую вновь хищный стук цепей, леденящий холод и вопли умирающих.

Ад. За этими воротами настоящий инфоад.

Я отшатываюсь и вбитым некогда в процессоры плоти движением сдергиваю гарнитуру. Не обращая внимание на местного гика, кое-как обтираю рукавом лоб и выбегаю навстречу тёплому солнцу. Теперь я понимаю свои ощущения от мира, почему он вызывает отторжение и брезгливость. Местная Сеть и местная тусклая реальность — лишь руины на костях старого мира. Пожалуй, был излишне оптимистичен, желая вдоволь покуролесить на местных цифровых просторах.

— Нужно притащить Аду на поводке к этому проклятому ксендзу и попроситься обратно в банку, — бормочу я себе под нос, не обращая внимания на косящихся прохожих. — Надеюсь, ещё через пару тысяч лет этот мир выкарабкается или окончательно сдохнет.

На меня снова обращают внимание, ну и чёрт с ними. Пусть косятся, свинки. Где эти чёртовы бары? Уже проходя мимо проулка, замечаю вдалеке какую-то весёлую розовую вывеску. Плевать, что за ней кроется. Наверняка что-то, сглаживающее перепады работы моей натуральной нейры. Я успеваю сделать с десяток шагов, как что-то острое колет мне спину. Отмахиваюсь, но руку останавливают.

— Не смей шевелиться, лошок.

— Кто, простите?

Лопухнулся. Быстрое сканирование: трое пигмеев, один постарше, два помладше. Три глазных импланта в двух — разрешение отвратительное, но зато могу осмотреться. Все напичканы примитивным, но действенным железом. Будь у меня больше времени — изучил бы получше, но вот кое-что знакомо по встрече со стражами. Витое углеродное волокно вокруг некоторых конечностей. Усиленные мышцы разжаты только благодаря мощи примитивных нейронных программ, заточённых в памяти. Да, выбрал я местечко для встречи с такими… ни одного окна и главная улица не просматривается. Что ж, придётся разбираться быстро.

— Лох. Деньги давай. Зря ты ими светил перед Эгрегором. Не будь заведение под одним из Домов — выпотрошили бы ещё там.

— Хорошо, хорошо, позвольте только…

— Завали хайло! Руки подними! Сами найдём добро! И молчать!

Опускаю глаза. Мнемокод доступа даже не ломает — выключает их защитные знаки. Плашки памяти начинают ныть от напряжения, но жест взглядом вызывает привычную мне текстовую панель. Несколько росчерков — и нехитрый сюрприз отправляется на нападающих

СТАТ инт __вкл

ядерная_паника_вкл(тьма) {

паника(«Упс!»);

назад 0;

повт

Глухой хруст прерывает разглагольствование грабителя. Сжавшиеся искусственные мышцы просто ломают ему спину. И пока второй нападающий корёжится от боли в глазных имплантах, я подхожу к третьему. Совсем молоденькому мальчику. Он бы казался невинным, если бы не ржавый нож, выпавший из улучшенной руки, ныне отказавшейся ему повиноваться. Я подбираю клинок и парой движений (где успел им научиться? когда?) режу глотку бьющемуся в конвульсиях грабителя.

Его добыча была грошовой. Какие-то медяки и побрякушки. А я уж было рассчитывал на плашки оперативки… почему-то я не отхожу от тела, истекающего кровью, словно дырявый пакет молоком. Словно это уже было раз… или несколько? Мой рот наполняется слюной, и я наконец слышу:

— Не убивайте, дядько… дядько нейроколдун! Служить готов, бесов переносить готов, от Порайска отказаться…

Он изливает мне душу, как на последнем причастии, а я получаю бесценную информацию о том, кто и как (по слухам) приторговывает примитивными нейронными программами и пытается договориться с осколком лучшего творения моих братьев. Иногда мне кажется, что подросток пытается нащупать сигнальный модуль — и клинок вдавливается в шею чуть сильнее, пока предупреждающее сообщение заливает ему экраны сетчатки. Наконец, его словесный понос заканчивается, и чувствую — тело дрожит. Не то моё, не то его. Что ж, примем за данность второе. А раз подвернулся повод — пора изучить местную биологию получше.

— Не волнуйся. Твою нейру я не трону.

Я не вру, как бы он не пытался хрипеть чуть позже. Мои руки, ломающие трахею — не повреждают память. Мой нож, препарирующий мясо этого убогого создания — не трогает те остатки высокой интеллектуальной культуры, что были созданы местными аборигенами и вшиты ему в тело.

И в конце концов — я даже не трогаю его кибернетическую руку.