Нейронная одержимость (СИ) - Стаматин Александр - Страница 30

— Говорить…

— Будешь ты. Я прекрасно понимаю, Филлион, что немного не в ладах с этикетом.

— Скорее так скажу, — невозмутимо отвечает воин. — Я раньше пересекался с Ефстафием. Как и большая часть великородных, он до ужаса заносчив. Ты у нас вспыльчивый милсдарь, можешь его смутить.

— Не смущу, — тушуюсь я. — Поверь, когда необходимо — могу быть холоднее арктических льдов.

Фил кивает, но в его взгляде я вижу лёгкое непонимание. Видимо, Арктика в этом мире именуется как-то иначе. Надо будет узнать, как. Гипербореей? Землёй Санникова?

Наконец, витражные двери лифта распахиваются. Не знаю, чего я ожидал — может, палат вроде Грановитой или иной показной роскоши, но этаж напоминает скорее обычные региональные министерства. Ну лепнина, ну деревянные панели стен и тяжёлые двери, но — ничего особенного. Впечатление «обыденности» только увеличивается, когда мы сдаём оружие. В действительно роскошном кабинете, забитом трофеями и тяжеловесными терминалами киберпространства. Статуэтки из резной кости, золотые папье-маше, весы и богато украшенные клинки. Почему меня это не впечатляет? Не знаю.

Другое дело, что местного дворянина я точно не так представлял. Сухощавый. Молодой. Борода — в наличии, но аккуратно подстрижена. Кафтан, может, и ярко-зелёный, но скорее напоминает пиджак, широкий пояс богато украшен голографической вышивкой, но — без камней и массивных блях драгоценного металла. Обитая соблиным мехом шапка — небрежно валяется на столе. Ярковатый для мужчины макияж. Не князь Милославский, в общем.

— Так-так-так, — контрастно низким голосом реагирует на наше появление Ефстафий. Несносный курьер и покладистый телохранитель. Чем обязан, милсдари?

— Дело есть, милостливый господарь Балагуров, — смиренно отвечает Филлион, делая поясной поклон. Не вижу причин накалять обстановку и повторяю его движение.

— Даже интересно, какое, — негромко хмыкает Балагуров, поднимаясь с кресла, напоминающего скромный трон. Он подходит к узкому окну, из которого прекрасно видно Правобережье и его шпили. Немногие могут этим похвастаться на уровне ниже Арок. — Раньше мне приходилось вас доставать ради мелочных просьб. Адриан упорно сбрасывал моих ищеек, а ты, Фил, укрывался за данными кому-то там клятвами. А теперь вы сами меня ищете, роя носом бетон Подулья. Что же случилось? Хозяин не потянул ваши услуги?

— Скорее нарушил дух мирских законов, — уклончиво отвечает Уар, не желая сдавать бывшего хозяина. Ефстафий поворачивается ко мне, вопросительно поднимая бровь.

— А я всегда был без хозяев, — спокойно жму плечом, словно этот вопрос не был бестактным.

— А как же Первосоздатель? — в голосе великородного слышится любопытство и я решаю подёргать тигра за усы.

— Вопросы веры и холопства отличаются, не правда ли?

— Допустим, — ровным голосом отвечает Балагуров, коротко кивая. — Что ж, у вас явно мало времени. Признаюсь, что у меня его не больше. Что вас привело на верхушку Подулья?

Уар, и без того стоявший, будто проглотил спицу, умудряется выпрямиться ещё сильнее и начать самым, что ни есть, трубным басом:

— Холопы твои, которые кости землицы грызут, охамели вкрай, уж прости. Армод, который на дне живёт и которого даже в Пургаторию не пустят — опоил милсдаря Адриана и утянул важный кодекс вместе с чипом.

Ефстафий морщится и возвращается к столу. Садится (нам не предлагая, скотина), запрокидывает ногу на ногу, и осведомляется:

— Что было на чипе?

Уар косится на меня. Я тяжело вздыхаю.

— Фамильная информация. Ничего важного для города и рода, но важная для меня лично. Родственников привлекать не хочется, хочется как-то по-тихому с Армодом разобраться.

— Фамильная, значит… Похабные психоснимки, что ли? — Ефстафий заливается смехом, да так и смеётся секунд десять. Я начинаю беспокоиться за его здоровье, когда экзарх (словно ничего и не случилось) прерывает смех и серьёзно заявляет: — Ну смотрите, тут такое дело. Нарушение мирских законов налицо — будь я судией в деле, взял бы вашу сторону безоговорочно. Да если честно, сюда нужно и духовных стражей бы привлечь… а не до того. Про бучу на правом берегу слышали?

— Вы о казнях? — понимающе понижает голос Фил.

— Не. Какой-то одержимый перебил кучу народа на Птичьем рынке — а может и не одержимый, а демон вырвавшийся. А может, не человек то был, а биомех, и не один, а десяток. Покааа до нас бюллетень долетит, пока его спустят в мой участок. А духовники и мнемоники с ума посходили уже сейчас… впрочем неважно. В общем, что могу вам сказать по делу, милостливый господари. Стражи у меня немного — для такого буйного района. Они разгребают дела, уж извините, более серьёзные.

Коротко киваем. А что нам остаётся? Уар слегка наклоняется вперёд:

— Мы можем действовать… по-тихому?

— Знаю я ваше, шпилевиков «по-тихому», — ворчит Балагуров, барабаня пальцами по добротной и обширной столешнице. — В общем так. Можете действовать на своё разумение. Но! Не должны пострадать: имущество Великого дома, мирные жители улья, а также Балагуровы, буде таковые найдутся в этом чортовом ковене. Со своими паршивыми овцами мы разберёмся самостоятельно.

— Будет исполнено.

— Тогда свободны.

— Благодарим за оказанную честь и доброту, милсдарь, — кланяется Уар «поясным» поклоном. Я коротко киваю головой и разворачиваюсь. За спиной слышу:

— Подождите. Хотите хороший совет?

Мы с Филлионом переглядываемся и подходим ближе.

— С удовольствием.

— Армод не так прост, как кажется, — опускает голос Ефстафий. — Пока вы у меня сидели, мои люди навели справку. Человек с таким именем уже был порицаем духовными орденами, после чего — вновь забрался на шпиль, в тот раз — Хитрово. Что бы он не нёс — это знание явно привлекательно для моих кузенов и кузин. Поэтому рекомендую особо не калечить его приближённых. Чтобы не было проблем с другими Великими домами.

Мне остаётся только напялить понимающую рожу. Неприятная информация, не самый приятный человек — но политес политесом. Или думаете, стоило дать ему в морду?

в которой заточённый обретает свободу, невнятные пророчества — силу, а Белькаллин сомневается.

Шпиль улья Каллиник. Кельи духовного ордена Птицы

Анастас Белькаллин неспокойно провёл последние сутки. Его раздражала и одновременно манила комплексная ситуация, случившаяся в плёснах Птичьего шпиля. Криминалитет, взлом, использование еретических технологий гоэтии и неизвестных науке невм. Произошедшее затрагивало все четыре ветви власти — и могло серьёзно поколебать баланс сил в Нижнедонске. Но ипат Алипий достаточно недвусмысленно намекнул, что произошедшее в жилом блоке Б14 является внутренним делом духовного ордена Птицы. Почему?

Кафолик понимал, что ему не уснуть. Поэтому он решил подойти к вопросу со своей стороны. Святое Таро многие считали насмешкой над учением Отцов или же непозволительным пережитком дремучих, доинформационных времён. Другая же часть экзальтированно говорила об откровениях и пророчествах, выданных гадателем. Анастас спокойно выслушивал и тех, и других. У него был свой подход. Вместо картонок с нехитрыми рисунками — психокристаллические карты, отражавшие видения заточённых в Инфоаде душ. Вместо слепого повиновения судьбе — упорядочивание мыслей по направлениям, подсказанными картами.

«— После гадания нужно прошерстить дело в поисках необычного. Это может быть нестандартная деталь ритуала или орудие преступления, случайно сказанное имя или слово, любая мелочь, по которой можно выявить преступника.»

Стук пластинок при тасовании сам по себе упорядочивал мысли. Благовония в ладанке — очищали келью от мирских запахов: вони оружейной смазки и терпкости старой изоляции, едва уловимого пота и всепроникающей пыли. Последний штрих — и он будет готов к более сложным и действительно опасным действиям. Расклад. «Двойной крест», диесиз, был малоизвестен в гадальных лавках Арок и Стоп шпиля. Ему Анастаса научил один астролог из боярской школы в качестве шарады, попутно открыв глаза на реальную, а не мнимую силу карточных раскладов.