Нейронная одержимость (СИ) - Стаматин Александр - Страница 24

— О, детектор Бебеля вспыхнул. Такое с ним бывает в последнее время. Вроде и странно, но с другой стороны — бесы и демоны слетаются на информацию, как мухи на падаль. Неудивительно, что кто-то из них стремится раздолбить мою скромную лавку. В конце концов, именно поэтому я некогда вырезал большую часть имплантов, а документацию веду по старинке. На пергаменте.

— Но почему они вообще обитают рядом? Сеть же защищена!

— Я бы сказал, молодой человек, но прошёл Круг Железа. А вы, извините — нет. Раскрытие тайны непосвящённому — смерть. так что ограничусь классической отговоркой студиозуса, — в глазках старика пляшут огоньки. — «О чём не знаю, о том молчу»

Может, подобрать какие-то невмы, развяжущие ему язык? Благо, есть пару подходящих гальдраставов… нет, не стоит. Старик отключился от сети и тем самым сделал правило «воздушного зазора», так что кроме эзотерических механизмов меня могут ждать иные, куда более неприятные сюрпризы. Этот воробей — стреляный, так что и мякина для добычи информации должна быть хорошей.

— Вы когда-нибудь видели в Пургатории столбы из света? Золотое пламя, если приглядеться — виден поток непрерывной вязи.

— И человеческие силуэты?

— Не помню, далеко от меня было, — нагло вру я. — Что это вообще могло быть?

— Подобное есть только в апокрифических Комментариях святых отцов, — протягивает старик. — Тех, что не читают в храмах. Обычно означает прорыв могущественных сущностей. Редкое событие… даже жаль, что вы осложнённо вышли из Эгрегора и я не могу прогнать вашу оперативную память через ментоскоп. Что ж, зато понятно, почему у меня чуть не взорвалась лаборатория, эге.

— Извините.

— Да вы-то тут причём… точно не хотите узнать путь судьбы? Три карты — лишь кусочки картона, зато нервы чуть успокоят и вам, и мне. Конечно, некоторые карты могут действительно чувствовать эмоции гадающего и запрашивающего гадания, но эти колоды реже, чем добропорядочный демон.

— А что в них такого особенного? Невмы? Печати?

— О нет. Они — эманации душ грешников, спущенных в инфоад за свои прегрешения… Их эмоции и память. Грёзы, которые витают вокруг озёр цифрового льда.

Бред? Может быть. Но мне жутковато. Не сколько от шипения Ады, эзотерической шелухи или взвизгнувшего игнитрона. Пока что я не могу отвести взгляд от последней карты в раскладе.

От «Повешенного».

в которой младший Уар получает цель, Пургатория шумит, а десять тайных знаков — читаются.

Плёсны улья Балагурово. Жилой блок «Харита-35»

Воск, ладан и прочий магический хлам я донёс без осложнений. Вчера мы с Иркой много говорили об ангелах, демонах, пили слабенькое местное пиво и пытались поковырять спящую память Адриана. Если бы у чёрных копателей была совесть — то теперь бы мог их понять. Я проламывался к воспоминаниям о роде курьера, не задерживаясь на чём-то мизерном, представляющим ценность только для него. Всё остальное откидывалось «на потом». Но прежде всего я пересчитал деньги в кошеле и предложил подработку Филлиону, пока тот не найдёт себе занятие по душе.

Потом было много беспокойного, нервного сна. Никакого, к счастью, интима — блондинка для меня была ещё слишком чужой, а значит — вполне могла расколоть мою реальную личность. К тому же, нужно было отдохнуть от Ады и без того насыщенного дня. Утро наступает, как всегда — слишком рано. Мы едим какую-то еду из доставки в грубоватых глиняных горшочках. Видимо, эту упаковку делают в массовых объёмах, что объясняет количество черепков на улицах подулья.

— Ты говорил своему новому другу о новых перспективах?

Уар принял мою идею, как и предупреждение о нелюбви Каллиников, с ледяным спокойствием.

— Каллиники — не первый Великий дом, в котором у меня есть недруги, и явно не последний. Честность в этом проклятом городе стала цениться всё хуже.

Мнемоинженер только усмехается, услышав мой пересказ.

— Уар как он есть, — она вертит деревянной двузубой вилкой в руках. — Должен отработать контракт чести, а там будь что будет. Тебе повезло встретить его.

— Лучше бы встретился до дальних родственников, — ворчу я, вспоминая его чёртового дальнего родственника. — Меньше бы проблем было.

За скобками, естественно, пришлось оставить помощь Ады.

— Адри, у тебя в голове сидит неизвестный бес. От того, что он неизвестен — безопаснее не стал, а от того, что ты подобрал удачные невмы — он не уйдёт.

— Есть предложения?

— Я бы начала с символа на обложке кодекса. Кластер с бесом запаролен тем же символом, так что действуй и решайся.

— Решусь только, когда ты мне дашь пару плашек памяти.

— Видит Первосоздатель, этот идиот неисправим, — вскидывает руки Ирина. — Ты всерьёз рассчитываешь отбиться от патруля мнемонического ордена?

— Ну не, с голыми руками шансов мало.

— Слава богу.

— Но ведь я что-то оставлял из своего… арсенала?

Ну вот, уже начинаю перенимать у демоницы некоторую… недосказанность.

— Арсенала? Адриан, тебя точно не ударили? Ты же не боец а так, беглец. Сам говорил, что при хороших ногах уметь драться необязательно.

— Я поменял взгляды на жизнь. Зря, что ли, держу полный шкаф оружия?

— Ну да. Неизвестно откуда взятый… А, чёрт с тобой, осёл упрямый.

Она нажимает на одну из бесчисленного ряда одинаковых панелей — и та выдвигается, обнажая глубокую стойку. Мда, негусто. Я вижу скорее набор трофеев или подарков: какие-то откровенно сувенирные мечи, пара безликих лазерных пистолетов, архаичный кремниевый, классический револьвер и странный прямой меч с тонким и полупрозрачным алым лезвием. Добираю запасных батарей и ещё один лазерный пистолет (пригодится Филу), кошусь на револьвер. Некогда, в более знакомом мире, я имел дело с его собратом — так может, мёртвое железо без чипов и проклятых бесов поможет мне ещё раз?

— На него только два патрона. Понятия не имею, где ты его выменял, но при этом ты был пьян, вонял порохом и нёс чушь про какую-то рулетку.

Ага, отставим. Не в этот раз, дружок. Если я правильно понял насчёт местных технологий — порох ещё явно котируется. А что за меч? Прикасаюсь к эфесу, и воспоминания о сияющих доспехах и мрущих одержимых накатывают, как волны в потревоженном озере.

— Он энграммный?

— Да, но не твой от рождения. Может взбрыкивать, а то и попытаться убить.

— Зато можно слегка подправить. У тебя есть машинка для гравировки?

Я покидаю жилой блок с мечом, на котором выгравирован, естественно, «Ульфберт». Банально? Может быть. Я подумывал о других, более известных именах вроде «Ехидны» (или более точного — «Змея»), «Бальмунга», «Тюрфинга» или, на худой конец, «Даинслейфа». Другой вопрос, что в этом мире символы имеют несколько большее значение, а меч, истерящий без крови, мне не очень нужен. Так что — гравировальная машинка, помнящие своё руки, закрепление сверху невмами. Ножны, постиранный и слегка влажный плащ, решимость на выбритом лице. Пафос во все поля.

Впрочем, Ира не звонит церковникам и не сдаёт меня на костёр. Большое ей за это спасибо. Вместо этого она собирает жатву от поисковых бесов и находит информацию, что некогда одна малоизвестная банда из костей Левого берега использовала индрик-зверя в качестве тотемного знака. На экране как раз выводился перечень возможных участников, когда я пошёл встречать Филлиона. К нашему возвращению Ира сидит напряжённо, будто увидела демона воочию. Представление Уара она игнорирует, словно загипнотизированная.

— Что такое?

— Родители подруги дали знать. Недавно она пыталась поймать в Пургатории беса, но похоже — он был сильнее.

— Не сочти за грубость… но причём тут наша проблема?

— Её брат ушёл в банду некоего Армода. Того самого, что собрал техносекту «Индрик» у костей шпиля. Последнюю из тех, что мне удалось отследить.

Уар качает головой.

— Сомневаюсь, что мы сможем от неё чего-то добиться. Она стала одержимой. Единственное, чем мы можем помочь — сдать церковником, пока вселившийся бес не поглотил столько эмоций и мыслей, чтоб не перейти на новую ступень самопознания. Если она до сих пор подключена к сети…