Нейронная одержимость (СИ) - Стаматин Александр - Страница 17

— К черте! — ревёт распорядитель.

Я делаю два шага. Когда там можно стрелять? Через три шага? Десять? Чёрт, лучше бы тут были исландские традиции — их хотя бы знаю. Выплыли на остров и давай рубиться до первой крови. Кто проиграл — платит виру. Правда, если по шведским, то виру платит выигравший… но то в Хедналаге, законе язычников, от которого остались ошмётки в Уппландслаге. А в Гуталаге… не сейчас! Сейчас передо мной Ильгорд, чьё лицо искажено гримасой гнева. Он вскидывает пистолет и жмёт на спуск. Уже поднимая пистолет, понимаю — не успею выстрелить первым. Сухой треск заполняет воздух, и огненные спицы врезаются мне в сетчатку. Выдыхаю и закрываю глаза, готовясь к Вальгалле, но не опускаю пистолет.

Очень кстати. Кроме сдавленных вскриков вокруг — неприятностей, кажется, избежал. Открываю глаза и вижу — опасный лазерный разряд просто рассыпался весёлыми фиолетовыми искрами по невидимому куполу. Сработал «шлем ужаса»? Плевать. Вскидываю пистолет и делаю один выстрел. Промахиваюсь. Вижу, что Ильгорд судорожно подкручивает мощность, стреляю и вновь позорно промахиваюсь. Правда, и у моего противника дела так себе — за новым выстрелом следует новый, ещё более яркий фейерверк. Я начинаю забавляться дуэлью, тем более, что меня и дворянина отделяют каких-то пятнадцать шагов.

— Твоё техноколдовство тебя не спасёт! — яростно рычит он, проводя какие-то совсем уж порнушные действия над своим пистолетом, едва ли не пересобирая его.

Демоница, наблюдавшая за ходом поединка чуть в отдалении, вздыхает и подлетает ближе. Видимо, происходящее ей надоело — не то что мне. Пользуюсь передышкой, чтобы оглядеться — Гипатия бледнее снега, стражи пока просто ошеломлены. Видимо, всё идёт совсем не так, как они ожидали. Ильгорд же поднимает пистолет, и разгорающиеся катушки конденсаторов впервые вызывают у меня какое-то смутное опасение и желание броситься в траву с линии огня. Поворачиваюсь боком (спасибо Льву Николаевичу за подсказку) и прицеливаюсь — спокойно, медленно выпуская воздух из лёгких. Нажимаю на спуск. Выстрел!

Разряд попадает точно в субтильную грудь, но не пробивает её — лишь оставляет пятно алого сияния. Не у меня одного были секреты. Богато расшитый голографическими нитями кафтан начинает дымиться, но Ильгорд стоит. Секунду, две он осознаёт ситуацию, обжигая руку и пытаясь устоять на ногах. А затем — необычно твёрдой рукой наводит пистолет на меня. Ада щёлкает же пальцами одновременно с выстрелом боярина — и пистолет противника взрывается в его руках всё тем же фейерверком, окатывая стражников раскалёнными осколками.

— Ну и чёрт с ним! Я убью тебя и голыми руками! — ревёт малец и достаёт из ножн длинный стилет. Нож — это чертовски плохо. Остаётся только надеяться, что моя левая рука успеет его перехватить, а правая — достаточно сильна, чтобы сломать щеглу кости лица. Откидываю пистолет и отпрыгиваю назад, но больше от меня ничего не требуется: гремит выстрел откуда-то сбоку, и противник падает, как сбитый мешком с кирпичами.

— Фил… ты чего? — ошалело спрашивает второй охранник.

— Параграф четыре судебника о выходе в «поле». Пункт «а», — глухо отвечает мой секундант, опуская дробовик. Его голос не дрожит и мне остаётся только надеяться, что Ада не приложила руку и к нему. — Секундант имеет право прервать поединок ударом, если оружие сменено без обоюдной на то воли.

— Какой, к разбитому диаволу, судебник! Он твой господарь, чтоб тебя демоны сожрали!

— Пункт «д», — всё так же ровно отвечает Фил, но по его лицу ползёт кривая усмешка. — Удар секунданта угоден Первосоздателю, ибо поддерживает Его законы и справедливость на грешной земле.

Гипатия, уже успевшая наложить на брата (или всё-таки мужа? Чёрт, а ведь наверняка можно понять по каким-то деталям одежды!) тугую повязку, распрямляется. И бросает на Ликтия такой холодный взгляд, что его матерки прерываются где-то в глотке. Сменяясь кружевами извинений.

— Филлион прав. Всё было по законам. Милсдарь… — она кивает своей очаровательной головкой и замолкает, словно ждёт чего-то. Я медленно выдыхаю, чувствуя, как моё сердце бьётся адским барабаном. Осколки памяти же подсказывают, что нужно в таких случаях говорить:

— Адриан.

— Милсдарь Адриан может себе взять виру за беспокойство и уйти невредимым. Невредимым, подчёркиваю! — она поднимает палец, и стражи склоняют головы. — Но Филлион.

— Да, милсдарыня?

— Тебе нужно уйти. Ты прав по мирским законам, но, боюсь — не по законам нашего рода. Ты освобождён от службы.

— Слушаюсь, милсдарыня.

— Адриан, вы можете взять виру.

Коротко кланяюсь дворянке. Она мне нравится куда больше Ильгорда и чёртового Зинтрина, отправившего меня на дуэль. Подхожу ближе и вижу ещё один дымок, незамеченный в пылу дуэли. Он исходил от руки. Поддёргиваю рукав кафтана и замечаю серебряный браслет в форме змея-уробороса. Что ж, такая вещица мне пригодится. Добавить на него пару рун — и будет отличным оберегом. Правда, демонице трофей не нравится — она мчит мне наперерез и тем самым лишь заставляет обобрать боярина побыстрее.

— Не смей… — разъярённой кошкой шипит Ада, а я застёгиваю змея на своём запястье. Демоница пропадает, словно её и не было.

— Не смею вас задерживать, — сухо прощается Гипатия, не прекращая хлопотать над поверженным парнем. — Мне ещё нужно отнести брата к домовому лекарю.

Коротко киваю и разворачиваюсь. Фил увязывается со мной, не спуская рук с дробовика.

— Твоё полное имя Филлион, не так ли? — негромко осведомляюсь я, едва мы выходим из «Чёрного журавля».

— Истинно так, милсдарь.

— Почему ты вмешался? И прекрати меня называть милсдарем, я свой род толком не знаю.

— Не наговаривайте на себя. Змей бы не принял владельца низких кровей. А вмешался я, потому что Ильгорд — насмешка над древними воинами Великих домов. Вспыльчивый, развращённый братом-кафоликом, да и вообще всем своим Великим домом. Добром бы это не кончилось — рано или поздно мызу бы накрыли либо шпилевики, нанятые поруганным домом, либо штурмовики в полной освящённой броне и разнесли бы Содом, отправив нас на перековку.

— Ты говоришь о чести многовато для простого стража.

— Простому стражу это пустой звук. А вот Уару — нет.

— Так получается, мы оба защищали один Великий дом по разные стороны барьера?

— Как вам сказать… Зинтрина за Уара никто не принимает. Он почти не бывает на Левобережье, якшается с Хитрово, а в походы ходил только пока не стукнуло четырнадцать. Щегол, да и только.

Что ж. Теперь нас двое, а значит — пережить гнев Каллиников станет гораздо легче.

в которой Адриан увиливает, Филлион осуждает, а Коля перестаёт существовать.

Ступни улья Балагурово.

Всё же глазомер в незнакомом мире у меня немного не откалиброван. До мегаструктуры мы идём минут десять неспешным шагом — а ближе она становится едва-едва. Хотя, возможно, прошло куда меньше времени, а его восприятие было нарушено гнетущей тишиной пустыря, оттенённой шумом города. Местных было немного, зданий — почти нет. Плюс Филлион уродился не очень разговорчивым. За то время, что мы шли по пустырю к Шпилю Скоморохов, он проронил с пару десятков фраз. Первым — лишь одну:

— Валим подальше от этого проклятого места.

Отойдя на пару сотен саженей, наконец знакомимся нормально. Филлион, младший сын одной из ветвей великого Дома Уар. Вон их шпиль, торчит в отдалении ещё дальше, чем Скомороший… Бронза, минимум строений в плёснах, грубоватые и редкие горельефы. Силуэты многочисленных орудийных башенок видны даже в закатных сумерках. Хороший калибр и хорошее расположение — можно обстреливать все южные подъезды к городу.

Я отрекомендовался просто Адрианом, рассказав лишь про часть своих приключений. Остальное — сочинил на ходу, добавляя к всплывающим в голове фразам собственную интерпретацию. Дескать, так и так, жирный заказ приплыл в руки, да вот беда — оказался с подковыркой. А дальше погоня чёрт знает кого по половине Пургатории. Осложнённый выход из Эгрегора, фрагментированная память, новый заказ и новые подлости.