Повелитель демонов (СИ) - Якубович Александр - Страница 3

Я еще раз прислушался к своим ощущениям. Нет, дело не в этом. И почему Хелтрик не берег столь ценный груз?

Запрыгнув в кузов, я понял, почему полуорк распускал руки. Неизвестная, что погибла от истязаний полуорка, была лишь довеском. В углу, укрывшись остатком платья погибшей, свернувшись калачиком и уже почти не реагируя на окружающий мир, лежал истощенный, но еще живой ребенок народа Н’аэлора. Я отбросил тряпку в сторону и увидел, как глаза девочки пришли в движение. Белые волосы, смуглая кожа, острые уши, на вид, лет десять-двенадцать, не больше. Не полукровка, не из эльфов, что живут на южной оконечности Западных Земель. Она была чистокровной уроженкой Вечного Леса, жители которого, так же, как и я, поклонялись Нильф. Вот только если я был пусть и могущественным, но слугой, то они, по преданиям — дальней родней.

— И что же мне теперь делать? — спросил я у пустоты, глядя на то, с каким трудом дышит дитя Вечного Леса.

Эту жертву Нильф у меня не примет, как не позволит и оставить этого ребенка умирать посреди пустоши. Я уже чувствовал, как из-за недовольства божества покалывают печати на моих ладонях, принуждая делать то, чего я бы хотел меньше всего.

«Я помогу ей добраться до города, не проси меня о большем, Нильф», — обратился я к богине.

«Меня это устроит», — прошептал в ответ ветер.

Я опять посмотрел на свой внезапный груз. Эльфийка замерла и сейчас не моргая смотрела на меня, и единственное, что я видел в ее глазах — страх.

Глава 2

Гирдот

Магия, дарованная всем разумным расам Темными Богами способна на многое. Уплатив достаточную цену, ты можешь призвать демонов, увидеть будущее, наложить проклятье или поднять умертвие. Темные Искусства способны дать человеку многое, вопрос лишь в благосклонности богов и в навыках самого колдуна. Но есть и вещи, недоступные магии.

Мы не можем создавать металлы.

Мы не можем полноценно воскрешать мертвых.

Мы не можем солгать богам.

Магу доступно ценой собственной крови или иной жертвы стать сильным, быстрым, почти неуязвимым. Я могу отрастить потерянную в бою руку или глаз, я уже так давно продлеваю собственную молодость, что скоро сравнюсь в долгожительстве с эльфами. Но магия никогда не заставит твоего коня скакать быстрее, а если уж ты попытаешься — животина упадет замертво буквально через час, разорванная темной силой изнутри. Потому что любой, кто пользуется магией, должен иметь способность отблагодарить богов за их дар. Иначе это не работает. Такова цена искусства.

Конечно, бывали смельчаки, что пытались нарушить эти три закона: не создавать из пустоты, не обманывать смерть, не одарять силой неразумных тварей. Финал всегда был печален, а уплаченная в итоге цена — колоссальна.

Я был любимцем Нильф, хотя у Третьей Богини хватало последователей из тех же темных эльфов. Может, я забавлял ее, может, она была заинтригована, но я точно знал, что Нильф всегда откликалась на мой зов, потому что я платил по счетам, своей кровью или чужой — не суть. Но никогда богине не приходилось напоминать мне о старых долгах. В этом вопросе я был щепетильнее многих ростовщиков и купцов, порядочнее девицы из хорошей семьи, точнее ювелира.

Тем удивительнее было немое требование Нильф помочь эльфийской девочке.

Мне пришлось выбрать наиболее крепкую телегу из тех, что уцелели во время боя, запрячь в нее своих лошадей, наскрести овса и прочих припасов. И даже все эти приготовления не уберегли меня от главного — от потери времени. В итоге мое путешествие растянулось почти на четыре дня вместо того, чтобы быть в Гирдоте к утру третьего, если бы караван уцелел.

Но сложнее всего, конечно, было с ребенком.

Она не говорила, совершенно. Не знаю, что делали с этой маленькой эльфийкой, не знаю, как она угодила в лапы Хелтрика, но говорить она отказывалась. Точнее, она вовсе отказывалась как-то помогать мне в деле собственного спасения, даже когда я снял с рук перчатки.

Правда, две половинки печати Владыки Демонов, выжженные на моих ладонях силой Нильф, убедили ее в том, что от меня хотя бы не стоит пытаться убежать. Больше всего меня тревожило то, что девчонка улизнет, пока я буду спать, а мне придется ловить ее по окрестным пустошам, чтобы выполнить обещание, данное моей покровительнице.

К моему удивлению, никакой непокорности ребенок не показывал. Я вообще не очень любил детей, считая их шумными непоседливыми паразитами, которые в порыве своей озорной любознательности могут натворить всяких разных дел. Но тут, скорее, создавалось впечатление, что девочка просто сменила пленителя, а темную и душную клеть — на открытую телегу. Не помогли ни снятые с ее рук и шеи кандалы, ни простенькое угощение в виде похлебки из репы и вяленого мяса, которую я сделал на костре вечером первого дня нашего совместного путешествия. Она просто тихо сидела в кузове, укрывшись трофейными плащами от холодной мороси, сыпавшейся с небес, и смотрела в одну точку. Впрочем, это в какой-то степени облегчало мне задачу. У меня тоже не было никакого настроения или желания вести досужие разговоры.

Гирдот был довольно крупным пограничным городом со своим бургомистром, рыночной площадью, лавками, мастерами и даже храмами. Тут поклонялись и Темной Тройке, и Духу Гор, и даже Великой Волчице. Даже на последователей Святых Орденов тут смотрели спокойно, хотя на своей территории они отличались буйным нравом и при любом удобном случае норовили устроить войну с неверными. Но тут, в Западных Землях, ты мог верить в кого угодно, просто плати налоги и не мешай жить другим.

Этот край впитал в себя всех отбросов, авантюристов, беглых крестьян, отчаянных торговцев, лихих наемников и боги знают кого еще. Только в Западных Землях можно встретить гнома-земледельца, эльфа-купца или орка-лекаря. Разобщенные, полностью самостоятельные города, почти полное отсутствие податей, оружие в руках каждого взрослого мужчины. Западные Земли было невозможно покорить или уничтожить, и властители Кольца и Брина уже давно оставили всякие попытки это сделать, отведя этим краям роль дикого пограничья, что отделяло богатые и густонаселенные регионы от диких племен севера. Стягивались в Западные Земли и различные маги, шаманы и колдуны, которые бежали от длинной руки Трех Орденов. Мое почтение святошам — они умудрились захватить половину континента, почти не прибегая к силе. Их оружием было слово и пилигримы, которые несли с собой знание о Свете, и если в какой-то деревне появился этот бледный путник с печатью страдания на лице, знайте — очень скоро все в этом поселении будут молиться Истинному Богу Света, забыв веру своих предков. И пусть государства разделяли границы, на разных землях сидели разные лорды и правители, но всех этих людей объединяла единая вера и единое же стремление истребить тех, кто эту веру не разделял. Жуткие войны Веры прошлого, горящие по всему континенту костры, походы на Подгорное Королевство, вырубка Священной Рощи, которая превратила цветущие сады Армина в безжизненные скалы и пустоши — все это совершалось по велению Трех Орденов.

Но сколько бы магиков не пряталось в Западных Землях от гнева истово верующих, я от них отличался. Редко кто бывал настолько безумен и тщеславен, чтобы согласиться даже на одну половину Печати, не говоря уже о двух. Вечная гонка, вечная игра с богами, в которой невозможно победить. Когда ты клянешься в служении одному из Темных Богов, ты садишься за один стол с опытным шулером, у которого не просто карты особые, а все заведение — подставное. В игре с богами смертному уготована роль закуски, вопрос только в очередности поглощения. Те же, кто сумеют продержаться слишком долго, в глазах мрачных сущностей становятся лишь наглецами. И только такие как я, кто был достаточно умен, аккуратен и осмотрителен, получают статус «любимой игрушки», или, если угодно, статус десерта.

Да, я был десертом для Нильф, сладким кусочком пирога, на который покровительница ученых мужей облизывалась уже очень долго. Темные Боги — как дети, они всегда стремятся получить желаемое, чего бы это ни стоило. Особенно, когда речь идет об угощении. Но Нильф, как воспитанный ребенок, ждала, когда будут соблюдены все правила и условности. Она приготовила блюдо, даровав мне вторую печать, она накрыла на стол, охотно делясь со мной своей силой, она вымыла лицо и руки перед едой, не оказывая на меня излишнего давления. Единственное, что ей осталось — дождаться, пока кусок пирога ляжет на ее серебряную тарелку, дождаться, когда я оступлюсь и влезу в такие долги, с которыми не смогу расплатиться.