Двуногое всесилие (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 40

— Первое, мразь, — с хрустом оторвав мизинец на левой руке уроду, я взялся за безымянный, — Ты использовал неогенов для частных проектов. Второе…

— НЕ… ААААА!!!

—…продвигал непотизм. Думаешь, я не знаю, что ты там у себя развёл, мудило? Забыл, где ты находишься? Забыл, кто ты есть? Ты неоген, Лебедев Анатолий Петрович, очень плохой неоген. Бесполезный ты, сука, неоген… Но! В моей компетенции. Я таких тварей как ты — казню. Чищу.

— Нет-нет-нет! АА!!! — вопли переходят в хрипы до того, как я добираюсь до большого пальца.

Сраный коррумпированный кусок дерьма, заработавший на артефакт, знал, что в Москве ему ничего не светит. Там такие львы светские, что от него, драного кота с края мира, и ошметков не оставят. Но козлу повезло, Салиновские, попавшиеся на глаза одному из подчиненных «выездных», послужили этому бонзе билетом в «ближний свет» — Стакомск. Люди у него есть, повод для Комитета заглянуть в город нашёлся на раз, а уж занять здание, когда под сам «международный метрополис» никакой законодательной базы не введено — так вообще милое дело.

Спустя еще три пальца я узнал, почему и зачем он хотел подсидеть Окалину. Точнее, подчинить себе, учитывая, что сейчас вся командная цепочка над майором была нерабочей, но не суть. Уральский ухарь хотел либо подмять город в теневом плане, либо сформировать себе в нем нишу до того, как до такого жирного куска доберутся другие игроки. Сама Окалина ему нужна была лишь временно, ради информации и как торговая фишка, которую можно будет вовремя закинуть игрокам покруче.

Вот тебе и заслуженный коммунист, отпахавший на благо Родине так, что та ему налила березового сока и вручила артефакт.

Свернув возящемуся в луже крови мужику шею, я подошёл к раковине, вымыл руки, вытер их о кстати подвернувшийся пиджак, а затем, провернув пару манипуляций с капитальным рабочим столом своей начальницы (вот бы посмотреть, как она теперь за ним сидеть будет — потеряла же в росте и весе нехило), добыл трубку аварийной связи, которая, к моему удивлению, сработала, соединив меня со «Станиславским».

Именно так я и решил назвать угнанный дирижабль, отображая этим прекрасным именем всё своё отношение к происходящему.

— Витя? — осведомились в трубке.

— Лебедев готов, остальных сейчас начну вязать, — отчитался я Палатенцу, крутя в руке найденную в кабинете маску и маленький металлический значок, — Салиновских еще не нашёл.

— Ищи, мы спускаемся. И… насчет остальных…

-…где я тебе в Стакомске найду милиционера? Да еще и…

— Вить, надо.

Твою налево.

Нет, уговорить приклеенных или беспомощно валяющихся на полу людей не бузить было очень легко. Достаточно представиться полным именем, ну и в некоторых случаях объяснить, что с ними нужно сделать за угон советских граждан в плен. Тут даже получилось с их помощью поймать телепортатора, услугами которого пользовался Лебедев. Мужик определенно не ожидал увидеть меня с шокером вместо партии обычных неогенов, быстро оказавшись на месте пленных под ограничителем.

Приготовив девчонкам сюрприз, (и не найдя Салиновских), я полетел искать милиционера. Время поджимало.

И, знаете, уважаемая несуществующая публика, нашёл!

Возле кратера, бывшего когда-то маленьким уютным прудиком возле общежития «Жасминная тень» сидел одетый в милицейскую форму непричесанный тип, время от времени отхлебывающий портвейн из горла, и курящий «приму».

— Ваган Варагович? — сильно удивился я, формируясь позади пьяницы, — Вы⁈

— К-то? Витя, что ли? — пьяно полуобернулся ко мне лейтенант Шахбазян, — А… будешь портвешка?

— Буду, — подумав, ответил утвердительно я, — А вы на службе?

— Вроде как, — пожал человек плечами, передавая мне бутылку, — Наверное. Может быть. Не знаю. Теперь вот… ничего не ясно.

— Это как?

— Да… что-то делаю, — охотно объяснил мне Шахбазян, — Ну, знаешь, это. Привычное. Делал, точнее. Теперь всё. Вон, видишь девятиэтажку? Пустая, вся. Вообще вся. Только что проверил. И соседняя тоже. Это ж п*здец какой-то, Вить. А с тобой что стало?

— А вы не верьте телевизору, Ваган Варагович. Они там сами не определились.

— Разве осталось… чему верить, а? Где наша спокойная жизнь, а? Тов-варищ Симулянт? Ты что-то там обещал такое. По телевизору. А теперь говоришь «не верь». Я с соседом смотрел, с Петровичем. Хороший мужик, прямой, сантехник от бога. Ну… ты понял. Он тогда и сказал, правда, по пьяни немного, но сказал, что ты прав. Что нам нужна машина. Что людям верить… ни хера нельзя. Вот где она, эта машина, а?

— Вам честно? — поинтересовался я, передавая тару с пойлом назад, — Есть машина. Всё у машины хорошо. У мира не очень. Нет, планета в порядке, но одна вредная поехавшая сука уничтожает реакторы, электростанции, ну…

— Да знаю я! — Шахбазян, основательно небритый, торопливо сделав несколько глотков, махнул рукой, — Что она, что ты, вечно в телике. Только я вот не верю, что про тебя правду говорят. И про девчонок твоих и про эту…

— Ну а что там верить или нет? Идемте, сами во всем убедитесь, товарищ милиционер, — поднялся я на ноги, — Только штук тридцать хулиганов у меня примите, под роспись.

— Тридцать? — малость протрезвел умудрившийся нажраться портвейном Шахбазян, — Да где я их тебе размещу?

— А мы отпустим, — хмыкнул я, — Оформим и отпустим. Они всё равно голые.

Выяснять, работает ли этот человек по-прежнему в доблестных рядах советской милиции я не собирался. Во-первых — работает, Шахбазян не может иначе, он прирожденный мент. Во-вторых, хватит с меня на сегодня приключений! Нашёл старого знакомого — нечего ему в зубы смотреть, годится в любом виде. А кому не нравится, тот может напрячь свой собственный хитрый призрачный зад и поискать в почти пустом городе другого милиционера!

Люди Лебедева снова умудрились не доставить никаких хлопот. Они так четко выходили по одному из камеры, отчитываясь Шахбазяну, что я не выдержал и разрешил им одеться или захватить одежду с собой, намекнув, что через несколько минут та полностью избавится от эффекта моей слизи, превратившись в сухую. За этим делом, как выяснилось чуть позже, наблюдали Онахон и Охахон, которые вместе с Пашей отдыхали на чердаке, где был вовсе не чердак, а очень уютный лофт, организованный сотрудниками НИИСУКРС. Его я банальнейшим образом пропустил, а вот они посадку огромного дирижабля на крышу — не пропустили.

— То есть, вас тут даже не насильно держали, да? — хмыкнул я, убедившись, что все трое голубков ни грамма не пострадали от каких-либо притеснений.

— А куда нам отсюда было деться? — сначала надулся Паша, а затем, не выдержав мой ироничный взгляд, задрал штанину. На ноге у него, возле щиколотки, был закреплен какой-то прибор, напоминающий украшение каждого православного американского негра из моего прошлого мира. Боязливо поболтав ногой, Паша объяснил, — Говорили, что взорвется, если мы…

Ну с феечками всё понятно, они в Пашу по самые гланды влюблены и вряд ли потерпят, что его взорвут. Хотя б могли и ногу аккуратно отрезать своей силой! С другой стороны — а куда им отсюда было деваться? Только это я знаю, а вот откуда бы узнал Лебедев…? Запомним.

— Ладно, расслабляйте булки, сейчас наши умницы придут, снимут это украшение, — решил я не плодить лишних сущностей, — Поручаю вам обживаться и назначаю заботиться о товарище Шахбазяне.

— Обживаться? — аж хрюкнула одна из миниатюрных девушек, висящих в воздухе, — Вить, ты что, ку-ку? Да если узнают, где ты сидишь, то туда ракету пустят! Сам тут обживайся, а мы пошли!

— Тиха-тиха… — голос Кладышевой раздался внезапно для обеих узбечек, — Никто никуда не идёт! Салиновский, помнишь мы с Витей тебя героем Стакомска сделали⁈

— Я сам себя сделал! — тут же вызверился тощий блондин, — Пахал как сволочь! Терял массу! Рисковал жопой!

— Но с нашей подачи и под нашим контролем, — язвительно ухмыльнулась моя девушка, — Не суть, соломенная башка. Мы это можем повторить… только в масштабах целого мира. Хочешь стать героем, Паш? Для всей планеты?