Я почти граф. Книга VI (СИ) - Дрейк Сириус - Страница 32

— Болванчику, — ответил я. Пока нашему могучему воину не стоит знать про Лору, да и от этого никакой пользы, только проблем выше крыши. — Поздоровайся.

— Здравствуй, голубь, — поздоровалась Лора через детальку.

— Карилианская впадина меня поглоти! Он что говорить умеет? — удивился Валера, всплеснув крыльями.

Болванчик завибрировал и отправился на задание. Вообще в последнее время, у него очень много дел. Защищать семью, следить, подслушивать… А ведь он практически неуязвим для физических атак и вполне годится для лобовой атаки. Но пока пусть качает и другие свои функции.

— Надо бы ему какой-нибудь апгрейд за трудолюбие, — сказал я Лоре.

— Сделаем!

На этом мое микро совещание закончилось: приказы розданы, информация рассматривается и обрабатывается.

Эх, как я не люблю загружать голову перед сном. Может, попросить Лору изолировать часть воспоминаний и спрятать их куда подальше? Думаю, ей это под силу.

Я поднялся в спальню, скинул одежду, принял быстренько душ и лег спать.

— Знаешь, с прибытием всех этих графов и князей воздух будто пропитан энергией, — сказала Лора.

— Да я сам это чувствую, — согласился я. — Чего только стоят родители Антона… Ладно, давай как обычно.

Лора напоследок улыбнулась и начала расслаблять тело и разум, чтобы я смог быстрее уснуть.

* * *

г. Широково.

Радиостудия «Камертон».

— Где мои бутерброды, черт тебя дери⁈ — кричал Леня Скрипач в стационарный микрофон, который выходил прямиком в динамики в холле.

Сейчас его слышали все в студии. Посторонних не было. Только охрана и слуги.

— Иду, господин, — раздался монотонный голос одного из подчиненных.

Через полминуты перед Леней стояла тарелка с едой.

— Так какие у нас дальнейшие планы, Емельян Сергеевич? — посмотрел Леня на мужчину в углу комнаты.

— Я считаю, что сейчас все играет нам на руку, — без промедлений ответил он.

— С хера ли? — фыркнул Леня и запихал целый бутерброд в рот.

— Серьезно, надо объяснять? — скривился Емельян Сергеевич, наблюдая, как его коллега губит желудок неправильной едой.

Вообще последнее время Скрипач только так и питался. А все потому, что он попросту боялся выходить из здания.

Конечно, он следил за Кузнецовым, и узнал о его подвигах Москве. Вот только Леня не ведал одного. Кто такой Илларионов.

Дирижер очень тщательно умудрялся скрывать свою настоящую личность. Уж как ему это удавалось, одному богу известно, но как Леня ни искал, ему попадалась лишь куча фейковой информации, в которой сам черт ногу сломит.

Теперь же, когда Емельян Сергеевич сообщил ему, что Илларионов и Дирижер это один человек, Леня сразу вспомнил пару правдивых сведений, которых ему все же удалось нарыть.

Скрипач искал инфу и про графа Илларионова в том числе, но в сети постоянно натыкался на нестыковки. То Дирижер вылезал как барон Фальцетов, то как купец Тарасов, то оказывался князем Борабовым, то еще пес знает кем.

И лишь сейчас до Лени дошло, что Дирижер не стал удалять всю информацию о себе. Это было попросту невозможно, а вот вбросить кучу липовых статусов, званий и должностей легче легкого.

— Уж потрудись, — сказал Леня.

— Сейчас место главы музыкантов вакантно, и занять его проще простого, так как остались только мы и Рояль, — пояснил Емельян Сергеевич и поймал на себе странный взгляд Скрипача. — Ты расслабься, я не претендую на это место! — поднял он руки. — Мне надо оставаться в тени. Внимание мне ни к чему.

Его собеседник расслабился, откинулся на спинку кожаного кресла и взял новый бутерброд.

— И как это провернуть? У меня сейчас вообще нет никаких идей! — махнул он рукой. — В городе дохрена аристократов! Сильных! Да чего я тебе объясняю⁈ Тут Есенины! Кузнецов, который, на минуточку, убил нашего босса и опять же в одиночку! А Дирижер был ахренеть какой сильный и влиятельный тип!

— А разве я говорил о силовом захвате?

— Тогда слушаю…

* * *

КИИМ.

Утро

Выспавшись, мы с ребятами умылись и позавтракали. В столовке уже все обсуждали шум в прессе насчет новых правил Универсиады. Газеты окрестили решение комиссии безалаберностью и попустительством. Заботой не о жизни будущих истребителей, а погоней за зрелищностью. Настоящее предназначение Универсиады, давно забыто, — так гласили заголовки газет.

Родители некоторых участников старались прорваться к руководству, прямыми или косвенными путями пытаясь повлиять на решение. Кто-то угрожал связями, кто-то членовредительством, но на все претензии отвечали гробовым молчанием и какими-то бумажками, скрепленными магией.

— Какая глупость этот договор! — сказала Лора. — Ученикам просто достаточно не убивать друг друга.

С ней я был согласен. Вот только вряд ли кто-то остановится. Святоши, судя по всему, так и продолжат вырезать оппонентов. Пойти против Церкви мало кто мог. Их влияние тут просто колоссально.

Встретив Ермакову, я уговорил ее уделить мне немного времени. Она посмотрела на часы. До начала поединков еще оставалось время.

— Пошли, — вздохнула она. Судя по всему, Наталья Геннадьевна поняла, что разговор будет серьезным.

Мы зашли к ней в кабинет. Она закрыла дверь и повернула какой-то неприметный переключатель.

— Ого, — удивилась Лора. — А тут просто неприступная крепость!

— Разве, в институте нет глушилок в стенах?

— Есть, только она их умножила на два. Хрен кто к нам попадет.

Ермакова прошла за стол и жестом пригласила меня присесть.

— Слушаю, Кузнецов.

— Нет, Наталья Геннадьевна, это я бы хотел вас послушать. Почему такое происходит? — без лишних сюсюканий спросил я.

— Миша, только не сейчас… — она опять тяжело вздохнула. — Слишком много нюансов. Слишком все запутано. Я далеко не все имею право рассказывать!

— Что, простите, Наталья Геннадьевна? — не выдержал я, подойдя к ее столу. — Вы установили такие правила и не хотите ничего объяснять? Вы отправили нас на убой!

— Миша, сядь, — она показала на стул.

— Я хочу остановить это и удивляюсь, почему никто из верхушки КИИМа не встал на защиту своих студентов? Почему директор смолчал?

— Сядь! — требовательнее сказала она.

— Миша, энергия начала расходоваться, — напомнила Лора, что нужно держать себя в руках.

Я вздохнул. Помощница прогнала энергию по каналам, чтобы успокоить меня. Сев в кресло, я посмотрел на Ермакову.

— Что происходит, Наталья Геннадьевна? Как это остановить?

— Никак.

— Почему остальные члены совета согласились на такой бред?

— Не знаю, но мы были…

— Против, это я знаю, — кивнул я. Лора подтвердила, что она не врет. — Эту инициативу предложил епископ Иоанн, но зачем ему это?

У Ермаковой сверкнули глаза от удивления.

— Откуда ты знаешь?

— Слишком много нюансов. Слишком все запутанно. Я далеко не все имею право рассказать, — повторил я ее же слова. Пусть почувствует себя в таком же положении.

— У церкви достаточно влияния, денег и связей, чтобы продавить некоторых членов комиссии, — она наконец-то сдалась. — Кого-то подкупили, кому-то угрожали. В КИИМ тоже обратились, но мы четко дали понять, что нам с ними не по пути.

— А что директор?

— Алексей Максимович сейчас не на месте, — она посмотрела на меня умоляющим взглядом. — Прости, больше я не могу тебе сказать…

— А Звездочет?

— Его тоже нет в институте…

Она точно знала, что происходит. Если не с заговором вокруг Универсиады, то с отсутствием двух главных людей КИИМа.

— Хорошо, не говорите. Но почему молчит Екатерина Петровна?

— Император не вмешивается в дела КИИМа и всецело доверяет Горькому.

— Что за бл***во⁈ — воскликнула Лора, не выдержав такого бреда.

— Вы сейчас шутите? Он не может вмешаться и запретить этот беспредел? — удивился я.