"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Гинзбург Мария - Страница 32

— Все на свете имеет свою цену, как сказано в Книге Повседневного, — медленно произнес сагамор. — За плащ из шерсти платят серебром, за полные житницы — потом, за любовь — любовью, за мудрость зрелых лет — страданиями в юности. Ты это имеешь в виду, родич?

— Да, — Унгир-Брен допил вино из тонкостенной фаянсовой чаши, украшенной изображениями сражающихся керравао. Недолгое время он разглядывал сосуд, потом задумчиво произнес: — Не натянув лук, не подстрелишь керравао, повелитель. Дженнаку предстоит это усвоить.

— Тогда Фарасса…

— …пусть делает, что хочет. Ему кажется, что я — старый глупец, мечтатель, затворившийся в храме среди своих пергаментов, древних масок и статуй. — В темноте Джеданна уже не мог различить лицо аххаля, но чувствовал, что тот улыбается. — Что ж, превосходно! Я даже готов подыграть ему, и тебя прошу о том же. Разумеется, мы будем приглядывать за ним… за ним и за Дженнаком… Это легко; среди жрецов нет людей Фарассы, но кое-кто из его лазутчиков больше предан Священному Очагу, чем братству барабанщиков. — Старик сделал паузу, потом добавил: — Знаешь ли, родич, говорят, что в Чак Мооль есть один легкий путь и тысяча тяжелых; так пусть твой сын пройдет их здесь, на земле, пройдет все или столько, сколько успеет. Пока мы с тобой живы…

— Пока мы живы… — эхом откликнулся Джеданна.

— Ну, ты же знаешь, как это бывает в наши годы, — голос старого аххаля был спокоен. — Сегодня ты полон сил, но завтра вдруг появляются морщины, потом седеет волос, выпадают зубы, плоть высыхает на костях… Два-три месяца — и конец!

— Сагамор кивнул, припоминая смерть Гиратты, своего отца, и старших родичей.

— Да, я знаю, Унгир-Брен. Хвала Шестерым! Они одарили нас долгой жизнью, но избавили от бессильной старости. Когда приходит срок, мы уходим в царство Коатля быстрее, чем растет маис.

— Быстрей, чем птенец керравао набирает вес, быстрей, чем сладкое вино превращается в крепкое! И в том наше счастье, родич, — жрец негромко рассмеялся. — Но мы еще поживем, поживем… Мы еще увидим, как возмужает твой сын, твой наследник! Да будет его сетанна высока, как горы Запада! Пусть он сражается и странствует, пусть теряет и находит, пусть видит свои сны и учится мудрости у богов. Чем сильнее удары молота, тем крепче клинок, верно?

— Нелегкую судьбу предрекаешь ты моему сыну. — Джеданна, заметив, что все еще держит в руках цветок орхидеи, протянул его старику. — Я бы хотел, чтобы жизнь его была благоуханной и прекрасной, как эти лепестки.

— Так не получится, мой повелитель, так не получится! — Аххаль бережно принял цветок и вдохнул его аромат. — Власть всегда тяжкое бремя, а ему выпало жить в иные времена, нелегкие и бурные… Ты и сам знаешь, что они уже на пороге, уже стучатся таранами в наши ворота. Люди покидают свои Кланы, уходят из селений в города или ищут новые земли, подальше от рук сахемов. Кейтабцы с Островов плавают в Сеннам и Тайонел, в Коатль и Арсолану, и скоро корабли их измерят Бескрайние Воды, расширят мир до тех пределов, где запад смыкается с востоком… Они пойдут в океан, я знаю, я в этом уверен! Здесь же, в Верхней Эйпонне, будет война, большая война, долгая, как тень владыки смерти… Придет день, и рубежи Великих Очагов соприкоснутся, и там не стрелы засвистят, а загрохочут метатели огненного порошка и громовые шары; не отряды пойдут в набег, а целые армии двинутся друг на друга… Скоро все будет захвачено и разделено, всякий клочок земли обретет хозяина, как случилось это с побережьем Ринкаса. Да, так будет, и тогда мы удивимся, сколь мала наша Эйпонна!

Джеданна кивал головой, слушая эти речи. Все верно, все правильно… Ось Мира, протянувшаяся от полюса до полюса, кажется огромной, но так ли это на самом деле? Север верхнего материка покрыт непроходимыми лесами, в коих обитают кровожадные дикари, Народы Тотемов; за ними — только льды и снега, где могут выжить разве лишь желтокожие туванну… Берега Кейтабского моря поделены: если идти вдоль них, то из земель Одиссара попадешь в Очаг Коатля, затем — в Юкату, в города Перешейка, в Арсолану и Ренигу. Там, на юге, за морем, вдоль побережья тянутся плодородные равнины, но им уже нашлись хозяева — арсоланцы и кейтабцы. А дальше — непроходимые дебри Матери Вод и Удел Сеннама.. Да, невелика Эйпонна, и разделить ее будет непросто. Разве и сам он не мечтал о древних городах Юкаты? О плодородных землях тасситской прерии? Об атлийских горах, где добывают золото и серебро?

— Таким будет мир Дженнака, — сказал Унгир-Брен, — и коли ему повезет выжить сегодня и сохранить свою голову завтра, он станет великим властителем… сагамором над сагаморами!

— Это пророчество? — тихо спросил Джеданна,

— Нет, родич, расчет! Только расчет! Подумай сам, кто может остановить избранника-кинну? Пусть даже ему не открыто грядущее, но, потерпев неудачу, он может выждать, ибо у него в запасе втрое больше времени, чем у соперников. Рано или поздно он добьется своего, через сто лет или через двести, но каким он станет в те годы? Что понесет людям?- Старый аххаль вздохнул, и его сухие прохладные пальцы коснулись руки Джеданны. — Выход один, мой ахау, выход один — испытывать его тяжко, не оберегать от горя и утрат, не пытаться выстелить его путь коврами из мягких перьев. Только… — старый жрец сделал паузу, — только с одним делом его не торопи.

— С каким же, отец мой?

— С браком. Ты знаешь, что у него есть наложница? -Да, конечно. Кажется, дочь Мориссы? Я видел ее. Добра, умна и красива.

— Ты прав. Жаль только, что она не может продолжить род чистой крови. Дети ее будут подобны моим сыновьям, а внуки превратятся в обычных людей, живущих, как сказано Арсоланом, тридцать лет, еще тридцать и, быть может, десять… К тому же она быстро состарится… — Руки Унгир-Брена взметнулись в жесте сожаления. — Ну, она не глупая девушка и понимает это не хуже нас с тобой — и не хуже Дженнака. Она не пара кецалю! И все-таки он ее любит. А потому надо ждать.

Джеданна ответил знаком согласия.

— Что ж, подождем, но не слишком долго — год или два. Ты сам сказал, что наше время истекает, а я хотел бы отправиться в Чак Мооль со спокойным сердцем. Союз с Очагом Че Чантара возвысит сетанну Дженнака.

— Безусловно, но делу лучше идти своим чередом. Вернее, твой сын должен так думать. Все, быть может, разрешится и раньше чем через год. — Старый аххаль глубоко вдохнул ароматный воздух и вновь коснулся руки сагамора. — Еще одно, мой ахау… Лишь ты и я ведаем правду о твоем сыне, и правда эта не должна коснуться чужого слуха. Если о ней узнают в других Великих Очагах… например, в той же Арсолане… ну, ты понимаешь… Вряд ли Че Чантар захочет отдать свою дочь кинну. Я предвижу немалые опасности, если нам не удастся сохранить тайну.

Сагамор кивнул и задумался, хмуря брови. Он понимал, что в словах Унгир-Брена сокрыта некая истина, ибо верховному жрецу Одиссара нередко удавалось предвосхищать события — странная способность, совсем не похожая на таинственный дар пророков, обитавших в святилище Глас Грома. Нет, Унгир-Брен не прислушивался к голосу падающей воды и свисту ветров, не использовал и древнюю магию; но он, казалось, умел проникать в мысли людей и предугадывать их намерения — то, что всходило в будущем порослью поступков. И, в отличие от тайонельских предсказателей, он всегда с готовностью пояснял свои речи.

— Тайну, разумеется, нужно сохранить. А что до всего остального… Ты полагаешь, что дело может разрешиться и раньше? — Сагамор шевельнулся, задев плечом низко нависшую ветвь. — Почему? Мейтасса послал тебе вещий сон?

Унгир-Брен негромко рассмеялся:

— Мои видения совсем не похожи на те, что приходят к Дженнаку. Не столько дар богов, сколько результат долгих и мучительных раздумий… Нет, сны здесь ни при чем, родич; мне лишь кажется, что в деле с тасситами Фарасса недоговаривает нечто важное. Я следил за ним на совете и думаю, что этот набег будет стоить большой крови. Может случиться неожиданное, мой повелитель, так что пусть сын твой Джиллор не рассчитывает на легкую победу и возьмет с собой побольше воинов.