Кровавая луна (ЛП) - Несбё Ю - Страница 3

— Полиция! — закричал он. — Отпусти её!

— Пожалуйста, не вмешивайтесь, сэр, — крикнул в ответ мужчина.

Харри предположил, что род деятельности этого мужчины когда-то был схож с его собственным: только полицейские прибегают к вежливым просьбам в подобных ситуациях. Харри также понимал, что не обойдётся без драки, а первое правило ближнего боя довольно просто: не жди, побеждает тот, кто атакует первым и с максимальной агрессией. Поэтому он ускорился, и другой мужчина, должно быть, понял его намерения, поскольку отпустил Люсиль и потянулся к своему заднему карману. Теперь в его руке был блестящий пистолет, который Харри мгновенно узнал. «Глок 17». Направленный прямо на него.

Харри притормозил, но продолжил двигаться вперёд. Увидел глаз мужчины, целящийся из-за пистолета. Его голос наполовину заглушил проезжавший мимо пикап:

— Возвращайтесь туда, откуда пришли, сэр. Живо!

Но Харри продолжил двигаться вперёд. Он осознал, что по-прежнему держит кредитную карту в правой руке. Неужели вот так всё и кончится? На пыльной парковке в чужой стране, утопая в солнечном свете, без гроша в кармане, пьяный, в попытке совершить то, чего он не был способен совершить ни для своей матери, ни для всех тех, кто когда-либо был ему дорог.

Он почти закрыл глаза и сжал в руке кредитную карту, из-за чего его рука стала похожа на стамеску.

В его голове крутилось название песни Леонарда Коэна «Hey, That’s No Way to Say Goodbye».

К дьяволу! Ни черта это не конец!

Пятница

Восемь часов вечера. Прошло полчаса с тех пор, как в Осло зашло за горизонт сентябрьское солнце, и всем трёхлетним детям давно было пора спать.

Катрина Братт вздохнула и прошептала в трубку:

— Тебе не спится, дорогой?

— Бабуська поёт плёхо, — ответил детский, шмыгающий носом голосок. — Де ты?

— Мне пришлось пойти на работу, дорогой, но я скоро буду дома. Хочешь, мама немного споёт?

— Да.

— Тогда тебе придётся закрыть глаза.

— Хавасо.

— «Блюмена»?

— Да.

Катрина Братт начала грустно петь низким глубоким голосом:

«Блюмен, Блюмен, козлик мой,

Возвратись скорей домой»³.

Она понятия не имела, почему норвежским детям вот уже почти сто лет нравилось, когда их убаюкивали историей о встревоженном мальчике, который недоумевает, почему с пастбища не вернулся домой его любимый козлик Блюмен, и боится, что его забрал медведь, и теперь он лежит изуродованный и мёртвый где-то в горах.

И всё же, пропев один куплет, она услышала, что дыхание Герта стало спокойнее и размереннее, а спустя ещё одно четверостишие в телефон зашептал голос её свекрови.

— Он заснул.

— Спасибо, — ответила Катрина, которая так долго сидела на земле, на корточках, что ей пришлось опереться рукой о землю. — Я постараюсь вернуться пораньше.

— Не спеши, дорогая. Это я должна благодарить тебя, что ты разрешаешь нам проводить время с ним. Знаешь, во сне он так похож на Бьёрна.

Катрина сглотнула. Она не могла ничего толком ответить, когда слышала подобное от свекрови. Не потому, что она не скучала по Бьёрну, не потому, что она не была рада, что родители Бьёрна видели его в Герте. Просто потому что это не было правдой.

И она сосредоточилась на насущных проблемах.

— Потрясающая колыбельная, — сказал Сон Мин Ларсен, который подошёл и присел на корточки рядом с ней. — «Может быть, ты уже мёртв»?

— Понимаешь, это единственное, что он хочет услышать перед сном, — сказала Катрина.

— Ну, тогда пусть слушает. — Её коллега улыбнулся.

Катрина кивнула.

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что в детстве мы ожидаем безусловной любви от наших родителей, не отдавая ничего взамен? Что мы на самом деле в тот момент являемся паразитами? Но потом мы взрослеем, и всё полностью меняется. Как ты думаешь, когда именно мы перестаём верить в то, что нас можно любить безоговорочно просто за то, что мы такие, какие есть?

— Ты имеешь в виду, когда она перестала верить?

— Да.

Они посмотрели на тело молодой женщины, лежащее на земле в лесу. Её штаны и трусы были спущены до щиколоток, молния на пуховике была наглухо застёгнута до самого верха. Лицо, обращённое к усыпанному звёздами небу, казалось белым как мел в свете прожекторов, установленных посреди деревьев сотрудниками криминалистического отдела. Макияж девушки смазался, словно он стекал и высыхал несколько раз. Волосы, сильно обесцвеченные химикатами, прилипли к одной стороне лица. Губы были раздуты от силикона. Накладные ресницы, похожие на карниз крыши, топорщились над одним запавшим глазом, смотревшим остекленело сквозь них, а над другим глазом, которого на самом деле не было, зияла лишь пустая глазница. Возможно, все эти плохо поддающиеся разложению синтетические материалы стали причиной того, что тело так хорошо сохранилось.

— Это Сюсанна Андерсен? — спросил Сон Мин.

— Полагаю, да, — ответила Катрина.

Детективы были из разных полицейских отделов: она служила в отделе по расследованию убийств полиции Осло, а он — в специальном агентстве норвежской полицейской службы Крипос. Двадцатишестилетняя Сюсанна Андерсен считалась пропавшей без вести уже семнадцать дней. В последний раз её заметили на записях камер наблюдения у станции метро «Скюллерюд», которая находилась в двадцати минутах пешей прогулки от места, где они находились сейчас. Единственной зацепкой в деле ещё одной пропавшей женщины, двадцатисемилетней Бертины Бертильсен, был автомобиль, брошенный на автостоянке в Грефсенколлене, в парковой зоне в другой части города. Цвет волос женщины, лежащей перед ними, был схож с тем, который они видели на кадрах камеры наблюдения у Сюсанны, тогда как Бертина, по словам её семьи и друзей, в настоящее время была брюнеткой. К тому же, на обнажённой нижней части обнаруженного им тела не было татуировок, а у Бертины было одно тату — лого «Луи Виттон» — на лодыжке.

Стоял относительно прохладный и сухой сентябрь, и, судя по цвету кожи трупа — голубому, пурпурному, жёлтому, коричневому, он мог пролежать на открытом воздухе около трёх недель. Это же подтверждал запах, ощущаемый из-за газа, постепенно выделяющегося изо всех отверстий тела. Катрина также заметила белые участки тонких, похожих на волосы нитей под ноздрями: грибок. В большую рану на горле заползли желтовато-белые слепые личинки. Катрина видела подобное так часто, что отнеслась к этому почти равнодушно. В конце концов, мясные мухи, по словам Харри, были верны, как болельщики «Ливерпуля». Они появляются в любой момент, независимо от времени и места, дождя или солнца, привлечённые запахом диметилтрисульфида, который тело начинает выделять с момента смерти. Самки откладывают яйца, а через несколько дней вылупляются личинки, которые начинают поедать гниющую плоть. Они окукливаются, превращаются в мух, которые опять ищут тела, чтобы отложить в них собственные яйца, а через месяц доживают свою жизнь до конца и умирают. Это их жизненный цикл. «Не так уж отличается от нашего, — подумала Катрина. — Вернее, не так уж сильно отличается от моего».

Катрина огляделась. Одетые в белое сотрудники Кримтекниск, отдела криминалистической экспертизы, двигались среди деревьев, как бесшумные призраки, отбрасывая жуткие тени каждый раз, когда загорались вспышки их камер. Лес был большой. Лесной район Эстмарка простирался, миля за милей, практически до самой Швеции. Тело обнаружил бегун. Или, скорее, его собака, спущенная с поводка и убежавшая в лес с узкой, посыпанной гравием дорожки. Уже начинало темнеть. Бегун с налобным фонариком последовал за ней, окликая по имени, и в конце концов нашёл её рядом с телом, радостно виляющую хвостом. Ну, ни о каком вилянии в отчёте речи не было, но именно так представляла себе это Катрина.