Ваше Сиятельство 4т (СИ) - Моури Эрли - Страница 20

Я достал «Никольские» — во внутреннем кармане кожанки они не промокли, но были сыроваты. Прикурил, размышляя какие неприятности мне может приготовить здесь Гера. И почему она решила дать мне бой именно сегодня и здесь? Впрочем, последние два вопроса имеют очевидные ответы: сегодня и здесь ей удобно, потому что это место вдали от лишнего людского внимания. Здесь в тайне Гера может сыграть так, как ей будет удобно. При этом вполне может нарушить небесные правила — об этом вряд ли кто узнает. Потом, для Величайшей жизни кого-то из остатков «Стальных Волков» могут быть очень важны. Например, того же Лешего. И Джеймса Лаберта. Будет ли он здесь? В этом месте вряд ли. Хотя, кто знает.

Что касается Арахны… В прошлом я никогда не сталкивался с ней, но знаю несколько историй. Две из них — людей, выживших после встречи с беспощадной паучицей. Наслаждаясь вкусом табачного дыма, я вспомнил рассказ моего приятеля Актеона. Он был хорошим магом, исповедующим лунную ветвь герметической школы, но его магия оказалась бесполезна против внезапной атаки паучицы. Паутина вмиг связала его, въелась в тело, и силы покидали Актеона с каждым ударом сердца. Он выжил лишь благодаря хитрости: вышел из физического тела, и когда паучица решила, что маг мертв и оставила его, Актеон вернулся в тело, а потом около суток с большими трудами освобождал себя от паутины, почти сросшейся с его кожей. Такова мрачная история мага из Александрии, случившаяся в одной из древних гробниц. Однако, я — Астерий, и моя история без сомнений станет другой. Не хочу похваляться, но за тысячи лет опыта в разных мирах, я не могу оказаться слабее Арханы.

Докурив, я выждал еще минут пятнадцать, чтобы немного обсохнуть. Затем перенес внимание на тонкий план, расширил сферу восприятия на сколько смог. Впереди виделись только крысы, несколько астральных сущностей, не несущих угрозы. И снова этот странный туман. Я пытался обнаружить присутствие Геры, но пока её следов не было. Не было и Арханы. Или она очень умело пряталась.

Сделав «светляка», я пустил его вперед и двинулся вдоль стока, наполнившегося ливневой водой. Впереди показался свет. Причём этот свет исходил не от моего «светляка», а от чего-то другого. Я насторожился, старясь двигаться ещё тише. Активировал в левую руку «Лепестки Виолы», и ненадолго перенёс внимание на тонкий план. В обозримом пространстве вроде пусто, если не считать крыс и странного астрального тумана. Вот он меня больше всего и беспокоил. Ещё через десяток шагов, я понял, откуда исходил свет: там, где проход разделялся на два рукава, висел работающий туэрлиновый светильник. И ещё я понял, что там, в астральном тумане кто-то всё-таки есть.

Свет вспыхнул за моей спиной. Я мгновенно повернулся, активируя щит, и увидел, как из красноватого свечения проступает фигура Геры. Хитрая богиня переиграла меня. Хотя, здесь мало моей вины. Никто из смертных не может отследить перемещение богов, когда они в непроявленном теле.

Величайшая рассмеялась, оглядывая меня, а я тут же почувствовал близкую угрозу сзади. Повернулся, и грязно-серые нити паутины опутали меня, прилипая к лицу, проникая под одежду. Передо мной была Арахна.

— Съешь его, наша красавица. Он должен быть вкусным, — рассмеялась жена Перуна, подходя ко мне и сияя от удовольствия.

Глава 10

Сердце на вкус и на ощупь

Самое глупое в моём положении было бы дёргаться, пытаясь вырваться из чёртовой паутины. В её прочности я не сомневался, и силы моих мышц даже при самом невероятном напряжении не хватит, чтобы разорвать липкие жгуты. А ведь прав был Актеон: они в самом деле будто проникают под кожу и каждое движение становится особо неприятным.

— Вот и всё, глупый Астерий. Неужели ты думал, что со мной можно не считаться? — Гера подошла поближе, в её темных глазах удивительным образом сочетались насмешка и злость. — Ведь я даже просила тебя! И ты мог всего лишь сделать мне маленький шаг навстречу и за это очень многое получить. Получить моё особое расположение. Уж поверь, оно стоит гораздо больше, чем сомнительная дружба с Артемидой. Теперь ты умрёшь очень неприятной смертью. Умрёшь в долгих мучениях. Перед самой твоей смертью, когда в тебе не останется ни капли сил, я приду посмотреть в твои глаза. Не скрою, мне тебя жалко, и я бы очень хотела, чтобы ты остался жив. Но из-за твоего упрямства, я не могу оставить тебя на этом свете. Архана, — она повернулась к огромной мохнатой паучихе, — не спеши с ним. Выпей из него все силы не ранее чем до полуночи. Но только не убей его раньше, чем я вернусь.

— Величайшая, ты забыла, что я бессмертен? — я шевельнул пальцами рук, крепко прижатых к телу толстыми жгутами паутины. — Наверное, ты ставишь непосильную задачу даже для богов.

Первой пришла мысль попробовать использовать огонь, и пережечь путы, как я сделал это прошлый раз, находясь в «каналье», как раз рядом с этим местом.

— Я позабочусь, чтобы даже душа твоя подверглась мучениям, — Гера злобно глянула на меня, сделала несколько шагов и добавила мягче: — Но я могу быть милостивой. Даю тебе последний шанс: если захочешь выжить, то помолись мне. Помолись страстно. Покайся. И приду, чтобы тебя спасти, — богиня отвернулась и пошла в сторону освещённого прохода, постепенно бледнея, пока не растворилась в тёмном воздухе.

Вот её последняя угроза была совсем пустой. Уж я-то понимал, что она ничего не может сделать моей душе, над которой не властны даже более могучие вселенские силы. Но душа душой, а моё нынешнее тело оказалось в положении крайне неприятном. Мне были важны руки, потому как именно с их помощью я управлял подавляющей частью магических воздействий. Тем более боевых. Огромный мохнатый паук подполз ко мне, потирая передними лапками и издавая неприятные звуки. Неожиданно тело этой твари вздрогнуло и начало изменяться, расти вверх, одновременно уменьшаясь в объёме. Это шестилапое чудовище на моих глазах превращалось в молодую женщину. Первой наиболее ясно появились руки, с длинными, похожими на когти пальцами, потом ноги и тело. Тело, как ни странно, в одежде, похожей на кожаную со вставками металлической сетки. Хотя одежда эта прикрывала лишь незначительную часть её тела. Последней появилась голова. Голова женщины с растрепанными рыжеватыми волосами и весьма красивым лицом.

— Вот значит ты какой, Астерий, — её глаза казались чуть пьяными, губы насмешливо улыбались. — А ты мне нравишься. Если бы не Гера, я бы вкушала тебя ещё медленнее, ведь до полуночи не так много. Я даже не успею насладиться. Эти небесные боги ничего не понимают в еде. Они не понимают, что такое ужинать действительно долго.

— Легенды не врут: ты действительно красива, — отозвался я, одновременно думая, что пережечь паутину не получится. Даже если липкие волокна поддадутся огню, то Арахна вряд ли будет спокойно стоять и наблюдать, как я пытаюсь освободить руки от пут.

— Ты тоже неплох. Какое обаятельное лицо, — длинным загнутым когтем, наверное, выполняющим роль жала, она коснулась моего подбородка. — Астерий, а ты бы хотел бы стать моим любовником на одну ночь? Вижу, что да. Всё вижу в твоих глазах. И странно, что в них пока ещё нет страха. Но он обязательно будет, когда ты почувствуешь смерть.

— Стать любовником… Дорогая, можно этот вариант рассмотреть как-то подробнее? Твой новый облик, который без шести лап, уже тронул моё сердце, — вкрадчиво проговорил я.

Мне требовалось выиграть время. Время, чтобы придумать, что я могу предпринять в этой на редкость скверной ситуации. Снова вспомнилась история Актеона, и я попытался понять, что полезного в данный момент можно извлечь из нее. Притвориться мёртвым, для верности выйдя из тела? Нет, это бессмысленно. В моём случае точно ничем не поможет.

— Твоё сердце — оно, наверное, самое вкусное в тебе. Я его съем в самом конце — пусть оно бьётся и чувствует мою любовь, даже тогда, когда тебя самого почти ничего не останется. Ты мне всё больше нравишься, Астерий. Ты такой забавный, такой наивный. Теперь я понимаю, почему к тебе так небезразлична Артемида. Скажу по секрету, сама Гера хотела получить тебя, я так думаю, не просто так, — прошипела она, подойдя ко мне вплотную и прижавшись грудью, которая едва помещалась в тесной одежде. — А ещё я слышала, как шептались о тебе Афина с Афродитой. Хотя, может быть, я шучу, — последние слова она прошипела мне на ухо и лизнула меня в мочку.