Среди Йоркширских холмов - Хэрриот Джеймс - Страница 16

• Предыдущая
• 16/79
• Следующая

На этой стадии я обычно протягивал пылающую руку за термометром на тумбочке и засовывал его под мышку. А! Сорок один, как я и думал. Я блаженно усмехнулся. Все было отлично, дальше некуда.

Радость жизни переполняла меня, и я заговорил вслух, обсудил с собой ряд интересных дел, но мое великолепное настроение требовало более действенного выхода. Как тут было не запеть? «В зеленеющем уборе роща по весне была, в росный час мне Анни Лори клятву верности дала», — загремел я, и никогда еще мой голос не был таким звучным и мелодичным.

Из-за двери донеслось «хи-хи», а затем шепот Джимми: «Во как!» и приглушенный смех Рози. Уже явились пострелята! Но какого черта? «Клятву верности дала, чтоб ее хранить до гроба!» — я бесстрашно взял высочайшую ноту, игнорируя «хи-хи» и «ха-ха» за дверью.

Потом еще побеседовал с собой, от души соглашаясь с каждым своим утверждением, а потом решил исполнить «Прекрасную Розу из Трейли» в манере Джона Маккормака и набрал в грудь побольше воздуха.

— Над зелеными горами бледная луна плыла-а!

— Ха-ха-ха! — закатились мои дети, и тут раздался звонок в прихожей, по лестнице взбежали шаги, и в дверь постучали. В щель всунулась физиономия Джимми.

— Привет, пап! — Он весь сморщился от старания сдержать смех. — Миссис Федерстон привела свою собаку. Она говорит, что это неотложно, а мама куда-то вышла.

— Все в порядке, старина! — Я спустил ноги с кровати. — Сейчас приду.

— А тебе можно? — Глаза моего сына полезли на лоб.

— Еще как! Раз-два, и я там. Проводи ее в смотровую.

Снова испуганно на меня посмотрев, Джимми притворил дверь и умчался.

Я натянул брюки и рубашку. Кровь гремела у меня в ушах, лицо горело. Обычно одно упоминание имени миссис Федерстон ввергало меня в панику. Богатая, пожилая, очень властная, она годы и годы допекала меня воображаемыми недугами своего пуделька Ролло.

Ролло был на редкость здоровым песиком. Как и большинство пуделей, его отличала крепость мышц. Он был способен взвиться с места на шесть футов вверх, словно на пружинах, но его хозяйка страдала настоящей ипохондрией — только болезни она придумывала не себе, а ему. С корыстной точки зрения, что может быть лучше денежной клиентки, готовой оплачивать регулярные осмотры совершенно здоровой собаки? Но я был сыт по горло. Снова, и снова, и без конца: «Право же, миссис Федерстон, то, что вас встревожило, это вполне нормальное явление». Или: «Уверяю, миссис Федерстон, вы волнуетесь совершенно напрасно…». Тут дама выпрямляется во весь свой внушительный рост и выпячивает подбородок: «Не хотите ли вы сказать, мистер Хэрриот, что мне все это приснилось? Что я не могу доверять собственным глазам? Бедняжка Ролло страдает, так будьте добры, примите меры!».

И каждый раз я трусливо подчинялся, отделываясь от нее с помощью какого-нибудь безобидного средства, которое не могло повредить песику. Но мне было мучительно стыдно. Я вынужден был признать, что боюсь этой женщины и в ее присутствии превращаюсь в зайца, в тряпку, позволяю ей небрежным движением руки отметать все мои робкие возражения. Ну почему я не могу поставить ее на место!

Однако в эту минуту, завязывая галстук и напевая что-то горящим глазам на багровом, отраженном в зеркале лице, я только диву давался — откуда такая непостижимая робость? И просто предвкушал предстоящее свидание с этой дамой.

Я сбежал вниз, сдернул с крючка белый халат, прорысил по коридору и увидел миссис Федерстон перед столом в смотровой.

Черт, а ведь она недурна собой! Очень, очень даже недурна. Странно, что не замечал этого раньше. В любом случае я твердо знал, как поступить: схвачу ее в объятия, влеплю звонкий поцелуй, хорошенько потискаю — и все былые недоразумения рассеются как утренний туман под ласковыми лучами солнца.

Я двинулся к ней и вдруг обнаружил нечто непонятное: она исчезла! Но я же видел ее тут всего секунду назад… Я заморгал и посмотрел вокруг недоуменным взглядом. Тут выяснилось, что она просто нырнула под стол. Славно, славно! Значит, она тоже в игривом настроении и затевает прятки.

Ее голова появилась над краем стола, и я весело крикнул:

— Ку-ку! А я вас нашел! — Но выяснилось, что она всего лишь нагнулась, чтобы водворить своего песика на стол.

Миссис Федерстон бросила на меня непонятный взгляд.

— Вы ездили отдохнуть, мистер Хэрриот? У вас такой яркий цвет лица.

— Нет, нет, нет и нет! Просто я в чудесной форме! Собственно говоря…

Дама поджала губы и нетерпеливо прервала меня:

— Я очень беспокоюсь за бедняжку Ролло.

Услышав свое имя, пуделек, выглядевший на редкость здоровым, принялся резвиться на столе и прыгать на меня.

— Беспокоитесь? Какой ужас! Расскажите же мне все! — Я подавил смешок.

— Ну, мы только вышли на вечернюю прогулку, как он вдруг кашлянул.

— Один раз?

— Нет, два. Вот так: хок-хок.

— Хок-хок? — Яс великим трудом сохранял серьезность. — И что случилось потом?

— Ничего не случилось! Разве этого мало? Злокачественный кашель?

— Но уточните, пожалуйста, вы имели в виду два «хока» или один «хок-хок»? — Я невольно хихикнул, сраженный собственным остроумием.

— Я, мистер Хэрриот, имею в виду однократный и опасный кашель. — В глазах дамы блеснул зловещий огонек.

— Да-да, — ответствовал я и достал стетоскоп. Выслушав пациента, я, разумеется, никаких отклонений не обнаружил, но готов был поклясться, что Ролло смотрел на меня извиняющимся взглядом.

Все это время смех у меня в груди старался вырваться на волю, и внезапно я испустил оглушительное «ха-ха!».

Брови миссис Федерстон взлетели к самым волосам. Она уставилась на меня и спросила ледяным тоном:

— Что вас так забавляет? — «Забавляет» она надменно растянула.

— Ну право же, это смешно до невозможности! — Я оперся о стол и закатился хохотом.

— Смешно?! — На лице миссис Федерстон изумление мешалось с ужасом. Она несколько раз открыла рот и лишь потом договорила: — Не вижу ничего смешного в страданиях беспомощного животного!

Укрытый надежным щитом жара и эйфории, я погрозил ей пальцем.

— Но он же ничуть не страдает, это и смешно! И никогда не страдал, сколько бы раз вы его ко мне ни приводили.

— Прошу прощения!

— Святая правда, миссис Федерстон. Все болезни Ролло — одни ваши выдумки. — Стол затрясся от моего смеха.

— Как вы смеете так говорить! — Дама прожгла меня высокомерным взглядом. — Вы ведете себя оскорбительно, и я не потерплю…

— Э-эй! Дайте мне объяснить! — Я смахнул с глаз пару слезинок и отдышался. — Помните, как вы расстраивались из-за манеры Ролло делать несколько шагов, приподняв заднюю ногу, а потом ее опускать? Я вам объяснял, что это привычка, не больше, а вы принудили меня лечить его от артрита?

— Ну да. Помню. Но я очень беспокоилась.

— Знаю. И вы мне не поверили, а он и сейчас так делает. И вполне здоров. Просто мелким собакам это свойственно.

— Возможно, но…

— Или тот раз, — продолжал, я, захлебываясь смехом, — когда вы заставили меня прописать ему снотворные таблетки из-за его жутких кошмаров.

— И правильно сделала! Он во сне так жалобно поскуливал и перебирал лапками, словно спасался от чего-то ужасного.

— Ему снился сон, миссис Федерстон. И наверняка приятный. Например, что он бежит за своим мячиком. Всем собакам снятся такие сны. — Я ухватил Ролло за голову. — И посмотрите сюда, ха-ха! Наверное, вы не забыли, как утверждали, что глаза у него чем-то зарастают. И не хотели поверить, что это нормальные третьи веки. И видите, они все еще тут, верно? Вот же они, а он прекрасно видит, ха-ха-ха! — Я окончательно потерял власть над собой и хотел было дружески ткнуть ее пальцем под ребро, но она вовремя попятилась.

Прижав ладонь ко рту, она не спускала с меня глаз. Брови ее так и поселились под сенью волос.

— Вы… вы несерьезно…

— Вовсе нет. Очень даже серьезно. И могу продолжать и продолжать.

— Право, не знаю, что сказать. Ну а его теперешний кашель?

• Предыдущая
• 16/79
• Следующая