Классная дама (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 2

— До свидания, — равнодушно сказала я охраннику. Он кивнул, думал, наверное, что увидит меня завтра.

Мой бывший муж точно так же ушел с работы. Он не увольнялся, но больше уже никогда не прошел через проходную. Лихач, гололед, автобусная остановка.

Никто из нас не знает, что случится в следующий момент.

А я неудачница или везунчик?..

Телефон в кармане завибрировал. Я чертыхнулась, увидел на экране знакомое имя, подумала сначала скинуть звонок, но нет. Чего мне бояться?

— София, ты что, ушла?..

— Я уволилась, — просветила я шефа. — Вы сами поставили дату — сегодняшнюю. По соглашению сторон, в кадрах все документы. Все выплаты произведены, всего доброго, можете больше мне не звонить, я внесу вас в черный список.

Шеф что-то орал, но я нажала кнопку завершения вызова, а затем выключила телефон. Проводить иные манипуляции с пакетом в руке было не очень удобно.

От офиса до метро можно добраться на электробусе три остановки — или пешком, напрямик, через парк. Обычно я в это время года садилась на электробус, но сегодня шла по тропинке, обгоняя ранних собачников. Летом здесь очень красиво — зелень, пруд, уточки… Сейчас лежит не успевший растаять мокрый снег, деревья как призраки тянут ветки, на пруду рыбаки, кого они вообще тут ловят, лед еще тонкий, полудурки…

Я сморгнула. Только что на льду была фигурка — и вот ее не стало. На тонком, не успевшем схватиться льду.

А потом я услышала короткий, обреченный, испуганный детский крик, пихнула пакет и сумку старушке с таксой и кинулась к пруду, скользя по корке на снегу.

— Позвоните в МЧС! — заорала я в пустоту. — Сто двенадцать! Скорее!..

Пруд небольшой, но я знала, что он глубокий. Раньше здесь была строительная площадка, уже начинали рыть котлован, но власти выявили самострой и быстро ликвидировали улики, превратив несостоявшийся торговый центр в место отдыха горожан. Купаться в пруду было запрещено и на лед выходить было запрещено, но когда дети читали предупреждающие плакаты?

Тонущие люди не кричат, но я видела — он цепляется, цепляется изо всех сил, у меня мало времени, мгновения до несчастья. Я на бегу сорвала пальто, у берега притормозила, попробовала ногой лед. До вчерашнего дня неделю стояли морозы, я вешу как подросток, главное — не идти. Я лягу, проползу, кину мальчишке пальто. Должен уцепиться, я вытяну.

— Держись! — крикнула я и увидела, как с другой стороны подбегают два парня. Их лед может не выдержать, слишком тяжелые, один что-то крикнул и побежал куда-то, второй попытался ступить на лед — и тотчас отскочил. Нет, нет. Я почувствовала, как лед дрожит, осторожно опустилась на колени, легла, поползла. — Держись! Лови! Слышишь?

Плеск, треск, срывающееся дыхание.

— Держи пальто! — Я швырнула его вперед, вцепившись в полу. — Держись крепко!

Мальчишка очень хотел жить. До отчаяния. Пальто натянулось, я едва не выпустила его. Теперь тянуть. Медленно. Очень медленно. И ползти назад. Очень. Медленно.

Время застыло. Замерзло. Окоченело. Я ползком пятилась, тянула на себя пальто и старалась не думать, что вот — и мальчишка на том конце разожмет руки. Нет, нет, все хорошо, я справлюсь, я обязательно справлюсь.

Треснул лед, и пальто дернулось из рук с такой силой, что я едва успела его перехватить. Где-то выла сирена, кричали люди, я подняла голову — двое крепких темноволосых парней, тех самых, спешили к нам, не напрямую, а словно кругами, выбирая самые прочные места, и в руках у одного была длинная палка.

— Держись! — крикнул он с сильным акцентом. — Держись, эй, мальчик!

Он изящно, как спортсмен, упал плашмя на лед, проскользил, ловко сунул палку мальчишке, и тот сообразил, бросил пальто, схватился за палку, и парень быстро, одним движением вытянул его на лед.

— Держи-держи, не пускай!

Парень, не поднимаясь, ползком, потащил мальчишку прямо на палке к берегу, подбежал его товарищ, дело пошло быстрее. Я выдохнула и выпустила пальто. Намокшее, дьявольски тяжелое, оно скользнуло в полынью и кануло в небытие. И черт с ним. Не та потеря.

Я не чувствовала ни рук, ни ног, напряжение было невероятным. Ерунда, главное, чтобы бабушка не сбежала с перепугу с моей сумкой. Вызову такси или скорую, доеду до дома. Холодно, черт, как же холодно, как я устала, а ведь всего ничего, какие-то полминуты прошли.

Я судорожно дернула онемевшей ногой, глубоко вздохнула, и прямо от полыньи прошла трещина.

Лед разошелся в считанные мгновения — и меня не стало. Меня окутал холод, успокаивающий и спокойный. Ни звуков, ни суеты, ни смысла барахтаться. Что? Что — это я говорю? Нет-нет-нет…

За бессчетными тоннами воды над моей головой засверкало что-то, замелькали темные тени, мне что-то кричали, прямо перед моим лицом упало нечто на толстой веревке. Да-да, я сейчас, я только чуть отдохну, секундочку, одну секундочку…

Я вырвалась из водного плена и захлебнулась. Лицо жгло, словно в него плеснули крутым кипятком, глаза застили навернувшиеся слезы, нос беспощадно щипало. Все хорошо, так и должно быть, думала я, всматриваясь в своего спасителя. Может, безобидный фрик, а может, косплеер с лицом закоренелого человеконенавистника.

— Спасибо, — выдохнула я. Тишина оглушила, ни криков, ни сирен МЧС, я их просто не слышу? — Спасибо! — И собственный голос показался мне незнакомым.

Я потеряла слух? То, что я слышу, этот голос, это мое воображение?..

Не страшно. Слух еще не жизнь, я жива, это главное.

Мужчина протянул руку к моему лицу и схватил меня за подбородок так сильно, что я вскрикнула от боли, и отстраниться он мне не дал.

— Я тебя… — прошипел он и резко отпихнул меня, но я не успела передохнуть, как он вцепился мне в волосы. — Блаженную корчишь? Жизнь тебе не мила? Язык тебе твой паскудный вырвать?

У него слишком реалистичный косплей, вплоть до гнилых зубов и смрада. Несмотря на шоковое состояние, я постаралась не дышать.

— Кто еще среди заговорщиков? Говори!

У него был фирменный прием — схватить жертву и оттолкнуть так сильно, что еле удержишься на…

…Стуле? Какого черта я сижу?

Реальность приобретала очертания полутемной комнаты, каменной, закопченной, похожей на пристанище маньяка или палача. Мой мучитель был одет в рубаху, штаны и окровавленный фартук, и я прервалась на полувдохе, воздуха перестало хватать. Это ведь не моя кровь? Откуда?..

И руки… связаны за спиной. Я дернулась, вызвав у мужчины злобный смешок, опустила голову, снова подавилась воздухом, когда поняла, что одета в длинное темное платье. Что бы это ни было…

Что бы это ни было, это бред. Я со всхлипом вздохнула и закрыла глаза, откинувшись на спинку жесткого стула. Мой мозг от кислородного голодания выдает кошмары, но я жива, я мыслю, стало быть, существую, и надо только перетерпеть. Несколько дней, вряд ли больше. Я в машине скорой или уже в больнице, а этот сон — неприятно, но не смертельно. Изнутри поднималась истерика — страх, и он был тоже потусторонний: мне нет резона бояться этого мужика. Глюки вреда не причиняют.

Глюк приблизился ко мне, я поняла это по тяжелым шагам и мерзкому запаху, потом что-то тупое и твердое ткнулось мне в ложбинку под шеей.

— Лопухова, — проскрипел палач, — уже отходит, болезная. Жаль ее? — спросил он, и я предпочла видеть… что происходит. Допустим. — Тебе ее жаль?

Я понятия не имею, о ком ты. Но я смотрела ему в глаза. Тупой предмет пополз выше, уперся в подбородок, прямо в кость, и это было разновидностью пытки: такое сильное нажатие. Я дернула головой, палач убрал это нечто и незаметным движением развернул передо мной длинную узкую плеть.

— Сдохнешь, — уверенно пообещал он, — ты тоже сдохнешь, но скажешь, кто заговорщики. Вы хотели убить наследника — ты, Лопухова, Бородина… Дуры-бабы! — Он сплюнул.

Он легко поднял меня за воротник — сопротивление было бесполезно. Я не орала, повисла в его руках, высматривала, что я могу использовать как оружие. Много всего, как в музее пыток — давно была, но надо же, запомнила, все тяжелое, лишь бы дотянуться.